Первая новость — очередной релиз данных DESI (Dark Energy Spectroscopic Instrument) по измерению красного смещения большого числа галактик и построению трехмерной карты части Вселенной. Вторая новость — опубликованы первые данные космического телескопа «Евклид»2, чья миссия практически совпадает с задачей DESI. Причем релиз сделан в тот же день, что и публикация DESI, — 19 марта. А третья новость касается запуска джетов квазаров.

Является ли тот искусственный интеллект, о котором сейчас все говорят, искусственным интеллектом в научном смысле слова? Как мне кажется, вовсе нет. Мы присутствуем при рождении очередного мифа, удобного человеку. Существует множество различных определений ИИ, но во всех них создание ИИ сводится к разработке объекта, своими качествами имитирующего интеллект человека. А основным качеством человеческого интеллекта является, на мой взгляд, самодостаточность. Интеллектуала невозможно индоктринировать или сбить с толку софизмом. Основной особенностью интеллекта является способность к рациональному, логическому мышлению, неподверженность пропаганде и другим средствам воздействия на формируемые в процессе мышления выводы.

Квантовая физика во всех ее исторических версиях оплодотворила и другие физические дисциплины, которые я еще не успел упомянуть в предыдущих статьях. Чтобы отдать ей полную дань уважения в юбилейный год, надо хоть ненадолго остановиться и на этой ее роли. Поэтому в четвертой, заключительной статье я попытаюсь предложить информацию, вынужденно краткую, о проникновении квантовой механики в те ветви физической науки, где ее влияние было наиболее сильным и значимым. Это атомная и молекулярная физика, физика конденсированной материи и астрофизика. Как и раньше, речь пойдет почти исключительно о событиях первых четырех десятилетий XX века.

Он и сам сначала не понял, почему заголовок новости на Fox News так его удручил. Закружилась голова, похолодели пальцы, дыхание на миг прервалось, а сердце пропустило удар. Не ожидал? Вообще-то они не были хорошими знакомыми — обменивались репликами при встречах, симпатизировали друг другу, но до серьезных дискуссий не доходило. Когда он был в Москве последний раз — лет, кажется, десять назад, — они говорили о чем-то нейтральном… Или вообще не виделись? Почему смерть российского ученого огорчила его больше, чем когда уходили в иной мир близкие друзья, коллеги, с которыми он провел много замечательных лет?