Зодчий Александр

ξύμπαντας ἐμαυτῷ τίθεμαι συγγενεῖς καὶ τό γε ἀπὸ τούτου οὕτως καλέσω.

Всех вас считаю мне родными и отныне так и буду называть.

Арриан, Поход Александра, VII.11.7

In vobis liberos, parentes, consanguineos habeo.

В вас обретаю детей, родителей, братьев.

Квинт Курций Руф,
История Александра Великого Македонского, VI.IX

Загадка Победителя

Александр Великий создал новый мир. В его походах родилось единое пространство греческой мысли, в котором мы живем и сегодня. От Сахары до Гималаев Александр и его последователи основали греческие города и храмы, открыли греческие театры и школы. А каким школьником был сам Александр?

Его детство — так рассказывают — было очень простым. Еду готовили и одежду шили женщины царской семьи. Ежедневным утренним богослужением руководил царь Филипп. Мать Филиппа, бабушка Александра царица Эвридика, научилась читать уже взрослой и составила посвящение Музам, когда «исполнилось страстное стремление ее души к доброму знанию. Она, мать цветущих юных сыновей, усердным трудом выучила буквы, хранящие память о словах»¹.

Грамоте, арифметике, игре на лире и гимнастике греческого мальчика начинали учить с шести лет. Сперва Александра учили дома, а в школу, «директором» которой был сам царь Филипп, он пошел в 13 лет вместе со сверстниками, будущими соратниками — Певкестом, Птолемеем, Гефестионом.

Певкест спас Александру жизнь при штурме города маллов в западной Индии. Птолемей стал фараоном, его потомки несколько веков правили Египтом. Самый близкий друг, Гефестион, был выше Александра ростом, так что когда после разгрома персидской армии при Иссе Александр и Гефестион вошли в шатер царицы Сизингамбры, матери поверженного царя персов Дария, она первому поклонилась Гефестиону. Поняв ошибку, она очень испугалась. Александр сказал ей: «Мама, не бойтесь, он тоже Александр», — а персы были потрясены, что он назвал Сизингамбру «мамой».

Обычная программа греческой школы состояла из «трех путей» (грамматики, логики, риторики) и «четырех путей» (арифметики, геометрии, астрономии и теории музыки). В классе было 50 человек. Плутарх приводит имена учителей: Леонид и Лисимах. Школьников, естественно, учили обращению с оружием и верховой езде.

Однажды царю Филиппу привели коня, которого никто не мог объездить. Под громкий смех придворных вызвался Александр и — на спор с отцом — укротил Буцефала. Александр рисковал жизнью: если бы конь понес, мальчик бы погиб. Филипп заплакал, когда царевич невредимым спрыгнул на землю.

Филипп понял, что его сына, которого нельзя переупрямить, но можно переубедить, должны учить лучшие философы Греции — и пригласил в Миэзу Аристотеля.

Чему учил Аристотель Александра и его друзей?..

Здесь преткновение, читатель. Что мы знаем о Великом Александре? Откуда?

Написать научную биографию Александра по-русски еще предстоит. Краткий популярный очерк дал академик Сергей Александрович Жебелёв в 1922 году ² (в 1941-м он стал жертвой Ленинградской блокады), вслед за ним, в 1937-м, в серии, рассчитанной на «широкий круг советских читателей, рабочих-стахановцев, колхозную интеллигенцию и учащихся», Сергей Иванович Ковалёв ³ и в 1940-м для «Воениздата», с акцентом на подробности военного дела в Древнем мире, — И. Резников ⁴.

Академик Михаил Иванович Ростовцев, профессор Императорского Санкт-Петербургского университета (1903–1918), затем Висконсинского (1920–1925) и Йельского (1925–1944), исследовал историю единого экономического пространства, созданного Александром и сохранившегося, как подчеркивает Ростовцев, после распада империи ⁵. Николас Джеффри Лемприэр Хэммонд, Lecturer in Classics в Кембридже, ставший офицером разведки и руководителем миссии союзников при штабе антинацистского сопротивления в оккупированной Македонии, после войны вернулся в Clare College и выпустил блестящую серию книг об Александре, из которых две посвящены подробному разбору древних источников ⁶.

Птолемей и другие участники походов оставили записки — но до нас дошли лишь фрагменты. Опираемся мы, главным образом, на пять книг, написанных через 300–500 лет после походов Александра ⁷. Их авторы: Арриан, Диодор, Плутарх — писавшие по-гречески; Квинт Курций Руф и Марк Юниан Юстин — писавшие по-латыни.

Диодор Сицилиец, самый ранний из пяти перечисленных авторов, видевший потомков Птолемея на египетском троне, дает подробную хронику походов Александра. Описывая непревзойденные подвиги Александра, Диодор горячо восхищается его милосердием — ведь успех делает большинство людей высокомерными, и только очень умный человек соединяет силу с милостью к слабым.

Для Курция и Юстина, как и для Диодора, Александр — величайший полководец человеческой истории, но отношение к нему латинских авторов гораздо сдержаннее. Упоминая общеизвестные храбрость, щедрость, упорство, милосердие Александра, Курций особенно упирает на его недостатки: несдержанность, гневливость, самолюбие. Александр бывал и жесток, и низок, но Диодор и Арриан огорчаются ошибкам героя, а Юстин и Курций подчеркивают их будто со злорадством. Или Курций маскирует таким образом выпады против собственных современников, скажем, Калигулы?

Курций особенно ставит Александру в укор следование персидским обычаям — разве может победитель учиться у побежденных? — и нежелание умерить смелость своих замыслов — одним словом, упрекает Александра в том, что он был Александром.

Для Юстина и Курция Александр — баловень судьбы, не справившийся с успехом. Но Александру тесно в таких рамках. Гений Александра прорывается сквозь риторическую мораль Юстина и Курция.

Сизингамбра, пишет Курций, пришла к Александру вместе с маленьким внуком, сыном Дария. Александр взял ребенка на руки, а малыш обнял его ⁸. «Вот если бы и Дарий был таким», — сказал Гефестиону Александр. Построенная на контрастах книга Курция соединяет хронику с историческим романом. Разделить их не всегда легко.

Жрец храма Аполлона в Дельфах Плутарх работал над своими знаменитыми «Жизнеописаниями», предположительно, во время императора Траяна.

Сразу объявив, что пишет биографию, а не хронику, Плутарх рассказывает нам о детстве Александра, о его образовании, о его друзьях. От Плутарха мы узнаём, что любимым художником Александра был Апеллес, любимым скульптором — Лисипп. В центре рассказа Плутарха — характер Александра, а не его подвиги. Изложение походов Александра Плутархом близко Диодору и Курцию, взгляд его на Александра — ближе к Арриану.

Арриан, грек из Никомидии, учился у Эпиктета, чьи уроки прилежно записал. «Один из пришедших потребовал: „Убеди меня, что логика нужна“. „Ты хочешь, чтоб я доказал тебе?“ „Да“. „А как ты узнаешь, что я тебя не обманываю?“ Тот замолчал. „Вот видишь, ты сам признаешь, что логика необходима. Ведь без нее ты даже не можешь понять, нужна она или нет» ⁹. Осмелимся допустить, что в школе Эпиктета Арриан подружился с учеником из Испании, Публием Элием Адрианом. Унаследовав Траяну, Император Адриан назначил своего никомидийского друга сенатором и консулом, потом губернатором пограничного региона Каппадокии, где Арриан храбро и умело отразил опасную атаку кочевников-грабителей. Выйдя в отставку, Арриан уехал в Афины и написал две книги об Александре.

Военные описания Арриана считаются самыми точными. Подчеркивая художественную восприимчивость впечатлительного Александра, Арриан ссылается, быть может, на всем известное восхищение греческим искусством императора Адриана, которого еще подростком добродушно дразнили в Риме «маленьким греком». Рим Адриана — наивысший расцвет империи. Александр Арриана — победитель и созидатель.

«Однажды он шел мимо лужайки, где занимались индийские мудрецы. Увидев Царя и войско, они, не сходя с места, молча начали топать ногами. Александр, через переводчика, спросил, что это значит? Они ответили: „Царь Александр! Человек занимает клочок земли, и ты, как другие, хотя ты любопытен и дерзок. Никому не давая покоя, далеко ушел ты от дома. Но скоро умрешь и ты, и займешь только землю, в которую положат твое тело.“» Арриан продолжает: «Александр велел наградить мудрецов, но не последовал за ними. Он мог достичь величия мысли, но жажда славы взяла над ним страшную власть».

Итак, пять древних историков Александра оставили нам пять совершенно разных портретов в разных жанрах и мучительную логическую задачу: соотнести их описания друг с другом. Как связан Александр каждого из них с историческим Александром? Об Александре писали в античности больше, чем о ком бы то ни было, но очень немногое известно нам точно. От первого героя Древнего мира осталось лишь несколько кратких цитат, достоверность которых оспаривается.

Легкий влево наклон головы, сострадание ласкового взгляда — Лисипп своим портретом задает загадку: кем был этот невысокий светлый молодой человек со взлохмаченными слегка вьющимися волосами?

Вслед историкам загадку Александра разгадывают поэты и музыканты.

Греческий «Роман об Александре», где волшебный, сказочный мир открывается храброму, милосердному, мудрому царю, в 80 переложениях на 24 языках читали в Средние века от Фландрии до Сингапура; первая русская «Александрия» появляется, предположительно, в XI веке. Может быть, ее читал в Переславле Залесском маленький мальчик, будущий великий святой, первый из русских князей, названный Александром? Сохранилась украшенная 128 полностраничными иллюстрациями кисти четырех изографов, специально переписанная особенно крупными буквами «Александрия», по которой учился читать младший сын Алексея Михайловича, четырехлетний царевич Пётр.

Одних окрыляют победы Александра, других — его чувство красоты, третьих — его поиск мудрости. Михаил Алексеевич Кузмин в «Подвигах Великого Александра» воспел его «немеркнувшую славу во всех племенах и веках».

Кальдерон вывел на сцене Александра вместе с его любимым живописцем Апеллесом. Гендель сочинил две оперы об индийском походе, а кантату «Могущество музыки» посвятил музыкальности Александра.

«Историю Александра» создал еврейский математик Иммануил бен Яков Бонфис ¹⁰: «Александра спросили, какую наивысшую радость дал ему царский титул? Александр ответил: „Сделавшего мне добро я смог наградить сверх меры“».

«Искандер-Наме» ¹¹ — венец творчества Низами Гянджеви. В первой части поэмы на фарси Александр побеждает, во второй ищет мудрости и свободы. Встречая неизлечимую болезнь, он пишет матери:

Пусть, когда я уйду из прекрасного дома,
Будет всем, в нем оставшимся, грусть незнакома
<…>
Волей звезд я унесся из тесной ограды.
Быть свободным, как я, будьте, смертные, рады!

И прощается с Аристотелем словами:

О спасенье моем помолись в тишине.
Снизойдет, может статься, Создатель ко мне.

Ученик Евдокса

Кто учил юного Александра геометрии? Стобей ¹² цитирует Серена (можно предположить, что речь идет о математике из Антинополиса), Серен называет Менехма.

О Менехме ничего не известно точно. Всё, что ниже пишу, — предположения, основанные на одиннадцати кратких свидетельствах Эратосфена, Плутарха, Евдема, Евтокия, Прокла.

Менехм был учеником Евдокса, одного из величайших математиков в человеческой истории. В Академии Платона в Афинах, где преподавал Евдокс, Менехм познакомился с Аристотелем, который и рекомендовал его Филиппу Македонскому учителем математики для царевича. Главное достижение Менехма — открытие конических сечений.

Рассечем конус плоскостью. Если плоскость перпендикулярна оси вращения конуса, то в сечении получится окружность. Если чуть наклонить плоскость, окружность превратится в овал — эллипс. Будем теперь наклонять плоскость всё дальше и дальше — как только плоскость станет параллельна образующей конуса, в сечении получится новая кривая — парабола.

С помощью открытых им кривых Менехм решил задачу удвоения куба ¹³. В Вавилоне понимали еще при Хаммурапи: взяв квадрат и построив новый на его диагонали, получаем квадрат вдвое большей площади. А если дан куб, то как построить новый, вдвое большего объема?

Менехм знал, что если из точки на диаметре круга, делящей диаметр на отрезки Г, В, восстановлен перпендикуляр I вплоть до пересечения с окружностью, то квадрат со стороной I имеет ту же площадь, что и прямоугольник со сторонами Г, В. Менехм умел работать с прямоугольной системой координат. Пусть одна из ее осей горизонтальна, вторая вертикальна. Нарушая историческую строгость, абсциссой точки будем называть отрезок, параллельный горизонтальной оси и идущий от точки до пересечения с вертикальной, ординатой — отрезок, идущий от точки, параллельно вертикальной оси, до пересечения с горизонтальной.

Зафиксируем отрезок Г. Pассмотрим точки с абсциссой А и ординатой О, такие, что квадрат со стороной А имеет ту же площадь, что и прямоугольник, стороны которого — ордината О и фиксированный отрезок Г. Такие точки образуют параболу. Полученную параболу будем называть вертикальной параболой, отвечающей отрезку Г.

Если поменять местами абсциссу и ординату, то получается горизонтальная парабола — и решение Менехма задачи удвоения куба. Вот оно в упражнении читателю.

УПРАЖНЕНИЕ. Даны два отрезка Г и В, причем отрезку Г отвечает горизонтальная парабола, отрезку В — вертикальная. Рассмотрим два куба: сторона первого — абсцисса, сторона второго — ордината точки пересечения наших двух парабол. Докажите, что объемы первого и второго кубов соотносятся как длины отрезков В и Г. Пересекая две параболы, решите задачу удвоения куба.

Уравнение гиперболы Менехм тоже получил: на гиперболе лежат точки с абсциссой А и ординатой О, такие, что прямоугольник со сторонами А и О имеет данную площадь.

УПРАЖНЕНИЕ. Дайте второе решение задачи удвоения куба, пересекая параболу и гиперболу.

Может быть, не сумев выполнить именно эти упражнения, Александр попросил учителя объяснить ему дело покороче? «О Царь, — ответил Менехм, — в твоей стране есть дороги простые и царские. Но в геометрии путь для всех один».

Гомер и Пиндар

Александр никогда не расставался с «Илиадой» и «Одиссеей» — они сопровождали его во всех походах. Сочинения афинских трагиков — Эсхила, Софокла и Эврипида — Александр просит прислать ему в военный лагерь. По свидетельству Арриана, Александр благоговейно почитал Пиндара: можно представить себе, как созданный фиванским поэтом героический мир творческих побед, предначертанных богом, еще в детстве потряс глубоко религиозного царевича.

Может быть, Пиндар научил мечтательного школьника, что бог награждает труд и боль, a удача улыбается упорному. Может быть, в Третьей олимпийской оде ¹⁴ юный Александр прочел, что подвиг героя принадлежит всему человечеству.

Ключарь милосердия Бога

Греческие города постоянно воевали друг с другом. До царя Филиппа никому не удавалось объединить Элладу. Однако греки сознавали единство греческого мира, которому остро противопоставляли мир варваров. В них видели прирожденных рабов. Аристотель так и пишет в «Политике»: «Варвар и раб по природе своей понятия тождественные» ¹⁵.

Македоняне считали себя греками, но афиняне не принимали их как своих. При дворе Александра Первого, деда прадеда нашего героя, служили первые поэты Эллады Вакхилид и Пиндар — но когда Александр Первый захотел принять участие в Олимпийских играх, его попытались отстранить, заметив ему, что игры — для греков. Царь в суде доказал свое право на участие — а потом выиграл состязание. Греческая по языку и культуре Македония была царством, а не демократией — это вызывало у афинских политиков особенное отторжение. Разве может быть из Македонии что-нибудь хорошее? Лидер афинских демократов, состоятельный адвокат Демосфен, предлагал против македонян звать на помощь варваров-персов, а об отце Александра царе Филиппе сказал: «не грек, не варвар, тля из Македонии, где и раба-то нормального не купишь» ¹⁶.

Из Афин Александр всегда должен был ждать удара в спину. Египет же принял его с почестями. Жрецы провозгласили Македонца фараоном, сыном бога Аммона. В Египте, как раньше в Лидии, Александр открыл военные школы, где мальчиков готовили к службе в македонской армии. Такие военные школы открыл он и в Персии.

Победитель Александр относился к побежденным персам как к равным — это вызывало сильное раздражение в армии. Один только Гефестион вместе с царем согласился надеть персидское платье.

Однажды раздражение военных прорвалось в бунт: «Пусть твой Аммон ходит с тобой в походы, раз нами ты не дорожишь!» Александр сказал им: «Я всегда сражался наравне с вами. На моем теле спереди нет живого места, где бы не было рубца от раны. Через землю и море, реки, равнины и горы я провел вас победителями. Идите. Расскажите в Греции, как вы бросили своего Царя под защитой тех варваров, которых вместе победили. Уходите» ¹⁷.

Он зашел во дворец и не выходил два дня. А на третий день воины увидели прибывающую кавалерию, в македонской форме, с македонской выправкой, македонские подразделения юных персидских всадников, называющих себя «родными царя». Зарыдав, македонцы стали громко умолять его выйти к ним. Александр вышел к ним со слезами на глазах. К нему обратился Каллин, пожилой уважаемый офицер: «Государь, нам больно, что персы называют себя „родными Александра“ и целуют тебя, в то время как ни одному из македонцев это не разрешено». Александр перебил: «Но я всех вас считаю мне родными и отныне так и буду называть». Каллин подошел и поцеловал его — и каждый, кто хотел, тоже подошел и поцеловал Александра.

Македонцы, возвращаясь в лагерь, пели победную песню. Между тем главную победу одержал Александр: ведь обычай целовать царя — персидский, как и обычай называться его «родными».

Был накрыт праздничный стол для девяти тысяч человек. Македонцы, сидя рядом с персами, пили вместе из круговой чаши. Александр же, по слову Арриана, стал молиться, чтобы македонцы и персы на равных дружно управляли его царством.

Сведя (по слову Плутарха) воедино народы, в праздничной чаше дружбы смешав обычаи, Александр каждому подарил отечество — весь обитаемый мир, братьев — всех добрых людей.

Вернемся к тезису Ростовцева о сохранении после распада империи ее экономического единства — тем прочнее было спаяно ее единство культурное. От Сахары до Гималаев говорили по-гречески, жили в основанных Александром греческих городах (одни насчитывают их семьдесят, другие — вероятно, точнее — двадцать, среди них Кандагар), возили грузы по проложенным им дорогам и расчищенным им рекам, наблюдали за звездами в восстановленных им храмах, вырезали из камня греческие статуи, а в греческих школах по всей империи египетские, вифинские, галатские, пафлагонские, сирийские, персидские, мидийские, согдийские школьники шли по «трем путям» грамматики, логики, риторики и «четырем путям» арифметики, геометрии, астрономии и теории музыки. За ними и мы сегодня. Македонец зовет на равных каждого. Александр создал новый мир, где нет грека и варвара. Бессмертное торжество греческой творческой мысли он хочет разделить со всеми.

В «Искандер-наме» ангел говорит Александру:

Ты — ключарь милосердия Бога.
Внемли:
Ты — посол к обездоленным людям земли.

Родимый город

Проведя конкурс музыкантов в Мемфисе, он спустился по реке к пустынному берегу моря. Когда он увидел, как превосходно подходит место для того, чтобы создать здесь счастливый, процветающий город, страстное желание работы охватило его, и он сам очертил границы города и указал место для главной площади и для храмов греческим богам, и для храма египетской Изиде.

Когда он умер в Вавилоне в 323 году, Птолемей увез тело друга, чтобы в его городе похоронить его. Взяв после долгой войны скипетр и цеп фараона, Птолемей приютил Дмитрия Фалерея, изгнанного афинскими демократами, а тот предложил царю основать Храм Муз, равного которому не видел мир.

В музее и библиотеке Александрии, вероятно, работал Евклид, автор «Начал». Гениальные доказательства Евклида без изменений, если не считать терминологических, входят и в сегодняшний учебник. Например, предложение 20 книги 9: простых чисел бесконечно много. Доказательство Евклида: возьмем конечный набор простых чисел. Перемножим их все и прибавим 1. Простые делители полученного числа не лежат в нашем наборе.

Как школьный учебник геометрии «Начала» Евклида напрямую использовались еще в позапрошлом веке. Авторы более поздних учебников — времен Российской империи, советских, новых – Киселёв и Никитин, академики Погорелов, Колмогоров и Александров, за ними Атанасян, супруги Смирновы, Шарыгин, Прасолов, Волчкевич — все до одного на каждой странице ведут постоянный диалог с Евклидом, простирающийся от систематического следования «Началам» Погорелова и Александрова до упорного отчуждения Колмогорова.

Путь геометрии, для всех один, идет и сегодня сквозь царственный город. Ведь Основатель, по слову Арриана, никогда не был доволен уже полученным, но с дрожью восторга спешил исследовать неизвестное, не соревнуясь ни с кем другим, только с самим собой ¹⁸.

А. Буфетов,
математик, профессор РАН

¹ Εὐρυδίκη Ἱεραπολιῆτις τόνδ᾽ ἀνέθηκε Μούσαις εὔιστον ψυχῇ ἑλοῦσα πόθον. γράμματα γὰρ μνημεῖα λόγων μήτηρ γεγαυῖα παίδων ἡβώντων ἐξεπόνησε μαθεῖν. – цит. по (Псевдо-)Плутарху (О воспитании детей 20). Полный русский перевод, принадлежащий Е.К. Семёновскому, этого сочинения Псевдо-Плутарха опубликован в журнале «Вопросы педагогики» (№ 3. 1913).

² Жебелёв С. А. Александр Великий. — Берлин — Петербург — Москва: Изд. З. И. Гржебина, 1922.

³ Ковалёв С. И. Александр Македонский. — М. — Л.: Соцэкгиз, 1937.

⁴ Резников И. Александр Македонский. — М. : Воениздат, 1940.

⁵ Rostovtzeff M. I. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Oxford, Clarendon Press, 1941.

⁶ N.G.L. Hammond, Three Historians of Alexander the Great: The so-called Vulgate authors, Diodorus, Justin, and Curtius. Cambridge University Press, 1983.

N.G.L. Hammond, Sources for Alexander the Great: An Analysis of Plutarch’s «Life» and Arrian’s «Anabasis Alexandrou». Cambridge University Press, 1993.

⁷ Арриан. Поход Александра. / Пер. М. Е. Сергеенко. Вступ. ст. О. О. Крюгера. — М. — Л.: Изд-во АН, 1962 (с приложением «Александра» Плутарха и кн. XVII «Исторической библиотеки» Диодора).

Диодор Сицилийский. Историческая библиотека / Пер., ст. и комм. О. П. Цыбенко. Отв. ред. А. В. Подосинов. — Т. 1. — СПб.: Наука, 2022.

Квинт Курций Руф. История Александра Македонского. С приложением сочинений Диодора, Юстина, Плутарха об Александре. Отв. редактор А. А. Вигасин. —
М., Изд-во МГУ, 1993.

Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога «Historia Philippicae». Диодор. Историческая библиотека. Книга XVII. Пер. А. А. Деконского и М. И. Рижского. — Рязань: Александрия, 2005.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания / Пер. С. П. Маркиша, М. Е. Грабарь-Пассек, С. И. Соболевского. — В 3-х тт. — М. — Л.: Изд-во АН СССР; Наука, 1961–1964.

⁸ collo suo admovit.

⁹ Беседы Эпиктета. / Пер. и прим. Г. А. Тароняна. // ВДИ. 1975. №  2–4. 1976. №  1–2. 2-е изд., испр. Предисл. Г. А. Кошеленко, Л. П. Маринович. (Серия «Античная классика»). — М.: Ладомир, 1997.

¹⁰ Imannuel ben Jacob Bonfils, Sefer Toledot Alexandros ha Makdoni, The Mediaeval Academy of America, Publication no.75, Cambridge Mass. 1962.

¹¹ Низами Гянджеви. Искендер-наме / Пер. К. А. Липскерова. — М.: Художественная литература, 1986.

¹² Греческий писатель V века, составитель антологии «выдержек, изречений и наставлений». Ioannis Stobaei. Anthologii libri duo priores, rec. С. Wachsmuth, vol. 1–2. В., 1884 (repr. 1973). О Менехме: т. 2, 228.30.

¹³ Прасолов В. В. Три классические задачи на построение. Удвоение куба, трисекция угла, квадратура круга. — М.: Наука, 1992.
G. J. Allman, Greek Geometry from Thales to Euclid (Dublin-London, 1889), 153–179.

¹⁴ πιστὰ φρονέων Διὸς αἴτει πανδόκῳ ἄλσει σκιαρόν τε φύτευμα ξυνὸν ἀνθρώποις στέφανόν τ᾽ ἀρετᾶν.
(With trustworthy intentions he was entreating them for a shady plant, to be shared by all men and to be a garland of excellence in the grove of Zeus which is hospitable to all. — Diane Arnson Svarlien,
В переводе М.Л.Гаспарова: «Умолив их словами разума / Во имя святилища Зевса, славного по всей земле, / О дереве, осеняющем мужей и венчающем подвиги».

¹⁵ ὡς ταὐτὸ φύσει βάρβαρον καὶ δοῦλον ὄν — Политика 1.1252b

¹⁶ οὐ μόνον οὐχ Ἕλληνος ὄντος οὐδὲ προσήκοντος οὐδὲν τοῖς Ἕλλησιν, ἀλλ᾽ οὐδὲ βαρβάρου ἐντεῦθεν ὅθεν καλὸν εἰπεῖν, ἀλλ᾽ ὀλέθρου Μακεδόνος, ὅθεν οὐδ᾽ ἀνδράποδον σπουδαῖον οὐδὲν ἦν πρότερον πρίασθαι. — Третья речь против Филиппа (Дем. 9.31) — not only no Greek, nor related to the Greeks, but not even a barbarian from any place that can be named with honour, but a pestilent knave from Macedonia, whence it was never yet possible to buy a decent slave (Gilbert Davies)

¹⁷ Арриан 7.8, 7.9, 7.11

¹⁸ οὔτε μεῖναι ἂν ἀτρεμοῦντα ἐπ᾽ οὐδενὶ τῶν ἤδη κεκτημένων, ἀλλὰ ἔτι ἂν ἐπέκεινα ζητεῖν τι τῶν ἠγνοημένων, εἰ καὶ μὴ ἄλλῳ τῳ, ἀλλὰ αὐτόν γε αὑτῷ ἐρίζοντα