10 ноября 1871 года «в желтой жаркой Африке, в центральной ее части», неподалеку от озера Танганьика, состоялась историческая встреча двух величайших исследователей сердца африканского континента — шотландского путешественника и гуманиста Дэвида Ливингстона, которого тогда уже мало кто надеялся найти живым, и молодого журналиста Генри Мортона Стэнли, отряженного на поиски этой пропавшей экспедиции американской газетой New York Herald, — в будущем отчаянного авантюриста, предпринимателя и жестокого колонизатора, завоевателя «личных владений» короля Бельгии Леопольда II.
Поисками Ливингстона занимался не один лишь Стэнли. Тогда найти знаменитого путешественника или, скорее, его останки пытались несколько других экспедиций, в том числе руководимая морским офицером Янгом и снаряженная британским Географическим обществом. Найти своего отца пытался и младший сын Ливингстона, двадцатилетний Осуэлл. Однако удача улыбнулась репортеру.
Высадившись в Занзибаре, он узнал у британского консула, что базовым лагерем Ливингстону служила хижина в деревне Уджиджи в окрестностях озера Танганьика. Туда Стэнли и отправился в составе небольшого наемного отряда. На пути к цели ему пришлось преодолеть опасный регион, где вели военные действия местные племена, арабы и работорговцы. Поход продлился семь месяцев. Когда отряд Стэнли приблизился к деревне, на него вышли преданные африканские слуги Ливингстона, проводившие пришельцев к нужной хижине. Продравшись сквозь толпу, Стэнли увидел наконец какого-то европейца.
Вот так он описывает эту встречу в своей книге «Как я нашел Ливингстона»1: «Медленно подходя к нему, я сразу заметил, что он выглядел бледным и усталым, борода седая, на голове фуражка с выцветшим золотым околышем; одет он был в сюртук с красными рукавами и серые брюки. Мне хотелось подбежать к нему, но меня удерживало от этого присутствие людей. Я охотно бросился бы к нему на шею, но не знал, как он, англичанин, отнесется к этому. Степенно шагая к нему, я поступал так, ведомый моим малодушием и наигранной гордостью, затем, сняв шляпу, спросил: „Доктор Ливингстон, полагаю?“»
Ситуация в тот же миг показалась им обоим довольно забавной: кем же еще мог оказаться единственный европеец в этом месте? Так фраза “Dr. Livingstone, I presume?” вошла в историю и стала знаменитой2.
Приход Стэнли стал спасением для лишившегося почти всех своих припасов, вещей, спутников (а главное, необходимых ему лекарств) Ливингстона. Из-за лихорадки шотландец почти утратил способность передвигаться и попросту ждал смерти. Отсылаемые им письма не доходили до Занзибара. Стэнли тотчас же щедро поделился продуктами и медикаментами, однако у него при этом была и собственная корысть: репортер задумал совершить небольшую совместную экспедицию, сблизившись со знаменитостью, и лишь затем с триумфом привезти его, спасенного лично Стэнли, в Европу или Америку. С первым пунктом этого плана всё прошло как по маслу — Ливингстон быстро окреп и к нему вернулась страсть к исследованиям, — но вот покидать Африку «побежденным» он решительно отказался. История сохранила дневники и записи обоих европейцев, из которых следует, что Ливингстона вскоре стало тяготить общество молодого амбициозного спутника, к тому же накидывавшегося на слуг и предпочитавшего решать проблемы с туземцами силой оружия.
Несколько загадочным остается разнобой в датировании самой исторической встречи: согласно дневнику Ливингстона это произошло между 24 и 28 октября, однако у Стэнли однозначно указано 10 ноября.
В конце 1871 года Стэнли и Ливингстон совместно изучали северные берега озера Танганьика, доказав тем самым, что истоки Нила искать в этом озере бесполезно, а затем двинулись на восток — к плато Уньямвези.
Но пока вопрос с истоками оставался незакрытым, Ливингстон наотрез отказывался сворачивать экспедицию, и весной 1872 года Стэнли вынужден был отправиться в Англию без упрямого шотландца, чтобы, по крайней мере, рассказать всему миру о совместных с ним приключениях. С дороги Стэнли отрядил к Ливингстону еще помощников, и тот решил заняться изучением реки Луалаба, которая, по его мнению, могла соединяться с системой Нила. К верховьям этой реки он и направился в 1873 году, однако обострившаяся малярия и желудочные болезни вынудили его начать пользоваться услугами носильщиков, а затем и вовсе остановиться в деревне вождя Читамбо, в нескольких километрах к юго-востоку от открытого им же озера Бангвеулу (территория современной Замбии).
Последняя запись в дневнике путешественника гласит: «Совсем устал… Остаюсь поправляться». 1 мая 1873 года Ливингстон умер. Его ближайшие африканские помощники Чума и Сузи решили сохранить тело с помощью соли и доставить его в Великобританию. Сердце же Дэвида Ливингстона вынули и похоронили в железной банке тут же в деревне. 18 апреля 1874 года великий путешественник был с подобающими почестями погребен на территории Вестминстерского аббатства. В том же году были опубликованы «Последние дневники Дэвида Ливингстона», принесшие ему посмертную славу.
Несмотря на разницу характеров, у Стэнли и Ливингстона всё же было много общего. Они оба с детства терпели нужду, но за счет упорства и образования сумели пробиться в высшее общество. Ливингстон родился в бедной шотландской семье и с десяти лет работал на ткацкой фабрике, умудряясь после работы, длившейся по 12-14 часов, заниматься самообразованием, учить латинский, греческий и математику, а на отложенные деньги он в конце концов поступил в Андерсоновский университет. Став медиком, Ливингстон решил параллельно заняться миссионерской деятельностью в Китае, однако там началась Первая опиумная война, поэтому он по совету знакомого миссионера и переориентировался тогда на Африку.
Успехи Ливингстона-миссионера оказались сомнительными, он быстро понял, что для африканцев важнее его медицинские услуги, а также порох и оружие, к которым у новообращенных «христиан» открывался доступ. Обращенный в христианство вождь племени баквена Сечеле (на территории нынешней Ботсваны) по мнению самого же Ливингстона стал вероотступником, практиковал многоженство, вызывал дождь и столь «творчески» и талантливо трактовал Библию, что обратил в свою собственную веру окружающие племена. Миссионерской деятельностью самого Ливингстона Лондонское миссионерское общество было весьма недовольно и лишило его пособия — благо к тому времени он уже считался признанным путешественником.
Ливингстон прославился не только в роли первопроходца, которому первым из европейцев удалось пересечь Африку, — он сослужил знаменем британским аболиционистам, боровшимся за искоренение рабства и признание равных прав всех наций.
В свою очередь рассказы Генри Стэнли также способствовали популярности Ливингстона как в Европе, так и в Америке, при этом необходимость спасать репутацию своего главного героя (становившегося отчасти жертвой журналистской склонности самого Стэнли к преувеличениям) приводила к парадоксам: сначала вся эта ситуация подвигла Стэнли к завершению главного дела жизни своего «протеже» (на деньги всё той же New York Herald и лондонской Daily Telegraph он снарядил и возглавил новую экспедицию, затем привел ее к успеху — действительно отыскал истоки Нила в притоке реки Кагеры и озере Виктория3), а затем вынудила так увлечься, что начать приписывать покойному Ливингстону свои собственные достижения. Закончив за Ливингстона его маршрут, репортер выяснил, что река Луалаба впадает не в Нил, а в Конго. Менее чем за три года Стэнли удалось то, чего Ливингстон не смог достичь за двадцать лет.
Сам Стэнли, «соривший» деньгами газетного магната перед Ливингстоном, оказался на самом деле не американцем, а незаконнорожденным ребенком дочери бедного фермера из Уэльса, отданным в работный дом. Повзрослев и отправившись в Америку, он завоевал доверие новоорлеанского купца, став его приемным сыном, переписал свою биографию и сменил имя на выдуманное. Джон Роулендс (так звали его на самом деле) поменял еще множество профессий до того, как превратился в успешного репортера, он успел также поучаствовать в гражданской войне в США на стороне южан. Первые его журналистские успехи связаны со своеобразным освещением (с большими преувеличениями) истории «умиротворения» индейцев в западных прериях, а также с британской колониальной войной в Эфиопии, отстаивавшей независимость.
Позже, поступив на службу к бельгийскому королю Леопольду II, Стэнли с несколькими сотнями сорвиголов завоевал ему огромную территорию в бассейне Конго, что способствовало созданию бельгийских колоний, зверским образом выкачивающих средства из местного населения. Вряд ли всё это понравилось бы доктору Ливингстону, однако и Стэнли тогда не представлял себе еще все последствия многочисленных авантюр (преувеличивая свои собственные зверства и воинственность по своему обыкновению). На старости он об этом сожалел.
Неясно, чем бы еще поразил мир сей «научный журналист», но в конце концов его «художествам» конец положила женившая его на себе валлийская художница Дороти Теннант, заставившая мужа осесть в английской провинции, выставить свою кандидатуру в парламент и превратиться наконец в добропорядочного сэра Генри.
Максим Борисов
1 Stanley H. M. How I Found Livingstone — gutenberg.org/ebooks/5157
2 gazeta.ru/science/2021/11/09_a_14185861.shtml
3 scientificrussia.ru/articles/30-iyulya-1858-otkryto-ozero-viktoriya-nachalo-nila
(6 оценок, среднее: 4,67 из 5)
Загрузка...