«Антитеза аддикции — реальная связанность с миром»

Предыдущие статьи цикла см.: trv-science.ru/tag/zhivotvoryashchiy-dopamine

И разные виды разврата, и использование наркотиков, в прямом или переносном смысле, —
всё это представляет собой поиск состояния, где красота мира была бы ощутительна.
Ошибка состоит именно в поиске особенного состояния.

Симона Вейль

Наталья Ивлиева
Наталья Ивлиева

Эту тему мне хочется начать с фрагмента из воспоминаний Ольги Седаковой «Моя первая встреча с Аверинцевым».

«…Я вынула письмо из почтового ящика, когда мы поднимались на мой шестой этаж с Веничкой Ерофеевым и его спутниками — выпить, естественно. Ах да, я забыла: не Толстой, не Платон, не Флоренский — Веничка в это время был для меня Учителем Жизни, и его лозунг „всё на свете должно происходить медленно и неправильно“ или, переводя на другой язык, „мы будем гибнуть откровенно» я считала единственно честной программой на будущее в окружающих нас обстоятельствах. <… >

Мы сидели за столом на кухне, открывая портвейн и шутя, <…> и я раскрыла конверт. Каково было действие этих несодержательных, вынужденных вежливостью строк воспитанного человека? Подняв глаза от очень белого листка со стройными черными буквами, <…> я увидела — слово «показалось» здесь не подходит — я увидела, что стол с моими собутыльниками физически отодвигается, как будто остается не берегу, а я отплываю от этого берега. Медленно. Но расстояние уже растет.

В самом деле, на этом берегу я никогда больше не бывала, притом что и встречи, и попойки еще продолжались, но:

На устах забытый стих
Недочитанный затих,
Дух далече отлетает.

Меня окликнула — в десяти строчках этого церемонного письма ни о чем — совсем другая, бодрая, разумная жизнь. Здесь, на берегу пропаданья, делать мне больше было нечего. Может быть, Аверинцев просто ненароком спас меня, кто знает»1.

Не только на популярных сайтах в Интернете, но и в учебной и научной литературе много странного написано про зависимость — и это не удивительно, так как в этом широко распространенном явлении действительно очень много непонятного. Так как слово «зависимость» обозначает широкий круг совершенно нормальных явлений (все мы от чего-нибудь или кого-нибудь зависим), а также существует еще и термин «физическая зависимость», далее мы будем чаще использовать слово «аддикция». У этого понятия тоже своя непростая история, оно часто меняло значения даже в пределах одной области знаний, но к настоящему моменту достигнуто соглашение в определении феномена аддикции. Раньше считалось (если речь идет о химической аддикции), что основным индикатором привыкания к наркотическому веществу служит так называемая физическая зависимость, т. е. физиологическая адаптация к регулярному присутствию определенного вещества в организме; она проявляется в специфическом синдроме отмены в результате резкого прекращения употребления, быстрого снижения дозы, уменьшения концентрации вещества в крови и/или введения антагониста. Физическая зависимость — ожидаемое с высокой вероятностью последствие (почти неизбежное для некоторых веществ) продолжительного употребления, но иногда она может развиваться уже после 48 часов употребления 2. Существенно, что физическая зависимость может развиваться как в результате употребления наркотических веществ, так и веществ, не относимых к наркотическим, например сердечных препаратов бета-блокаторов, противовоспалительных кортикостероидов, трициклических антидепрессантов. Но важно то, что толерантность и физическая зависимость не являются неотъемлемыми признаками аддиктивного поведения, а некоторые препараты, к которым развивается сильное пристрастие, например кокаин, наоборот, не вызывают физического синдрома отмены.

И вопреки всем мифам развитие аддиктивного поведения, напротив, не является высокопредсказуемым последствием регулярного использования психоактивных веществ, а ключевым условием для его развития является предрасположенность индивидуума.

Седдон Саваж с соавторами обращают внимание на три фундаментальные концепции, важные для понимания аддикции 3:

1) несмотря на то, что многие вещества обладают психоактивным потенциалом, ключевым фактором развития расстройства являются характеристики потребляющего;

2) аддикция — это заболевание, которое должно рассматриваться как с нейробиологической, так и психологической и социальной точек зрения;

3) аддикция — явление принципиально отличное от физической зависимости и толерантности.

Роль дофаминергической системы среднего мозга в развитии аддикции

Большинство исследователей сходятся во мнении, что аддикция основана на патологической узурпации процессов научения, памяти, мотивационной регуляции, а также на дисфункциях фронтальных отделов коры больших полушарий, в норме регулирующей процессы принятия решений 4. И ключевую роль в развитии этих изменений отводят уже неплохо знакомой нам мезокортиколимбической дофаминергической системе 5. Речь уже заходила о зависимости от психоактивных веществ, и обычно, когда говорят об аддикции, психоактивные вещества обсуждают в первую очередь, но, как вы знаете, зависимость может развиться далеко не только к ним. Хождение по магазинам, компьютерные игры, еда, социальные сети и многое-многое другое может оказаться агентом зависимости. Например, в руководстве по аддиктологии Г. В. Старшенбаума есть глава под названием «Аддикция к власти», где автор приводит такие любопытные рассуждения:

«Привыкание к признакам почтения требует всё большей лести от подчиненных, сокрытия сигналов неблагополучия. Рано или поздно проявлений народной любви начинает не хватать, а если появляется реальная опасность поражения, <…> наступает синдром отмены. <…> Дисфория у властолюбца проявляется в форме постоянных угроз, поиска и наказания „виновных“, число которых с каждым этапом деградации личности увеличивается. В лагерную пыль людей превращают даже за рассказанный о вожде анекдот. <…> Полмира генералиссимусу уже мало. Сталин готов применить атомное оружие, чтобы завоевать весь мир. <…> Вознесшись от страха перед людьми на недосягаемую для них высоту, вождь остается в „гордом одиночестве“, обреченный на то, чтобы играть роль кумира, утрачивая остатки своего Я в собственных глазах. К концу жизни Сталин жаловался на невыносимое одиночество и умирал как злое чудище — к нему долго боялись подойти…».

Не натяжка ли это? Действительно ли, что и в этом столь непростом случае многое объясняет именно аддикция?

Ученые стараются изучать все доступные для исследования виды зависимости. И каждый раз они обнаруживают сходные изменения в дофаминовой системе 6. Интересно, что по большому счету и последовательность изменений оказывается более или менее одинаковой: сначала очень быстро (часто после однократного применения, если речь идет о веществе) преобразуются связи внутри области скопления дофаминовых нейронов в среднем мозге, а затем уже гораздо медленнее происходят изменения в прилежащем ядре, куда эти нейроны отправляют свои проекции, и эти изменения параллельны развитию аддиктивного поведения7. И такая последовательность событий подтверждает слова Стентона Пила и Арчи Бродски о том, что «аддикция — это опыт, основанный на шаблонной <…> реакции человека на то, что имеет для него особое значение…» 8.

Дофаминовая система среднего мозга традиционно рассматривается как единая «нервная валюта» любого вознаграждения. И это как будто делает ее связь с зависимостью само собой разумеющейся. Аддиктивное поведение, основанное на любом из агентов зависимости, не развивается в условиях блокады активности дофаминовой системы 9, а стимуляции этой системы достаточно для превращения нормального поведения в аддиктивное 10. Но далеко не все психоактивные вещества непосредственно активируют дофаминовую систему, и тем более далеко не все игры, магазины или еда (наверное, для власти сделано исключение). С другой стороны, многое, что активирует дофаминовую систему, не становится предметом зависимости. Поэтому в исследованиях аддикции также встает вопрос о специфике участия дофамина в поведении.

Пабло Пикассо. Любительница абсента. 1901 год
Пабло Пикассо. Любительница абсента. 1901 год

При экспериментальном разрушении дофаминовой системы среднего мозга или любых способах ее инактивации всякое поведение практически прекращается. Вероятно, можно рассмотреть дофамин не только как модулятор, опосредующий мотивационные процессы или научение, но и как ресурс, без которого поведение невозможно. Тогда различные стимулы, претендующие на то, чтобы изменять поведение, могут конкурировать за влияние на активность дофаминовых нейронов среднего мозга, в том числе и стимулы, связанные с агентами зависимости.

Интересно в связи с этим, что Ричард Лэмб с соавторами предлагают рассматривать аддикцию как выбор, предопределяемый конкурирующими ассоциациями 11. Такая точка зрения оставляет надежду для человеческого бытия оставаться, по словам Ясперса, бытием «решающим». И можно предположить, что первым звеном развития аддиктивного поведения является преимущество, которое в этой конкурентной борьбе получают стимулы, связанные с потреблением наркотиков.

Этот выбор, безусловно, отчасти предопределяется и свойствами характера, и внешними обстоятельствами, влияющими на индивидуальные черты, но ведь это относится к любому выбору. И сейчас мне бы хотелось поделиться некоторыми соображениями по поводу злополучных индивидуальных особенностей.

Проблема формирования индивидуальной уязвимости к риску развития аддикции

Одними из первых к проблеме индивидуальных особенностей уязвимого индивида обратились клинические психологи, и сразу стало очевидно, что проблема не имеет простого решения. Дело в том, что когда речь заходит об определенных индивидуальных особенностях человека с зависимостью, невозможно однозначно решить вопрос о том, в какой степени эти особенности сформировались под влиянием, например, регулярного употребления психоактивных веществ, а в какой были присущи индивидууму до начала развития расстройства.

Определенные подходы к решению этой проблемы в очередной раз представлены в исследованиях на животных. Черты личности, свойства характера — можно ли изучать это на крысах? Скептицизм здесь вполне обоснован, но давайте посмотрим. В двух работах я довольно подробно описала результаты этих исследований 12, и к ним можно обратиться за ссылками на работы. Сейчас же просто приведу список индивидуальных особенностей, попавших под подозрение. Итак, в группе риска развития аддиктивного поведения оказались высокоподвижные особи, импульсивные животные, а также те, кто имеют склонность потреблять больше вкусной пищи. Они чаще принадлежат низкому социальному рангу. Интересно, что более уязвимы самки по сравнению с самцами, но только в период течки. Также в группу риска у животных, как и у людей, попадают особи в период взросления — подростки.

Безусловно, в развитии любых индивидуальных черт, в том числе и определяющих уязвимость, очень велика роль генетической предрасположенности, эти исследования сейчас всё больше набирают обороты, и уже нередко речь заходит об индивидуальных профилактике и лечении людей с определенными генетическими особенностями. Вероятно, это весьма недалекое, но все-таки будущее, хотя оно нескоро коснется всех. Поэтому сейчас мне хочется остановиться на общих нейробиологических закономерностях развития аддиктивного поведения и попытаться определить универсальный спектр внешних условий, которые могут привести к развитию как уязвимости, так и устойчивости в отношении аддиктивных расстройств.

Влияние окружения, или «контекста», на развитие предрасположенности к развитию зависимости

Вы наверняка не раз слышали: «Надо выпить, чтобы снять стресс». И действительно, стресс является наиболее мощным средовым фактором формирования интересующей нас уязвимости. Под влиянием стресса люди часто начинают употреблять психоактивные вещества, стресс влияет на эффекты действия веществ, также он относится к факторам риска для развития предрасположенности к зависимости (а также для эскалации зависимости и для возобновления злоупотребления веществом после длительного периода воздержания). Критичная для развития зависимости мезокортиколимбическая дофаминовая система находится под мощным влиянием ключевых систем организма, реагирующих на стресс, также она непосредственно реагирует на стрессорные раздражители, и механизмы взаимодействия этих систем в настоящий момент интенсивно изучаются.

Здесь надо сказать, что стресс не только повышает уязвимость индивидуума в отношении риска развития аддикции, но может повысить и устойчивость. Например, в экспериментах на обезьянах, которые проделали М. Надер и его коллеги, показано, что социальный стресс может повысить устойчивость организма, и, кроме этого, последствия стрессорного воздействия зависят от иерархического ранга особи 13.

Ключевыми факторами, определяющими окончательный результат стрессорного воздействия на организм, являются, во-первых, заложенная в контексте возможность контролировать и предвидеть это воздействие; во-вторых, опять же, индивидуальные особенности организма, которые в свою очередь также могут во многом определяться предыдущим опытом, например в случае «выученной беспомощности»; в-третьих, интенсивность и продолжительность воздействия. Например, Э. Крофтон с соавторами рассматривают мягкий стресс как «прививку» устойчивости к пагубным последствиям предстоящих стрессорных воздействий 14, ведь без них в жизни никак не обойдется.

Действие других факторов окружения, способствующих или препятствующих развитию индивидуальной предрасположенности к аддиктивным расстройствам, более однозначно по сравнению с эффектами стресса. Так, индивидуум оказывается более уязвимым, когда он развивается и живет в обедненной среде и в социальной изоляции, не формирует устойчивых социальных связей в период развития и после взросления, оказывается в низших рангах социальной иерархии, не имеет (или имеет в недостаточном количестве) альтернативного опыта с различными видами подкрепления. Напротив, индивидуум становится менее уязвимым, когда он развивается и живет в обогащенной среде, формирует устойчивые социальные связи, принадлежит к высшему рангу социальной иерархии, имеет эффективный опыт с различными видами подкрепления.

Теперь — внимание! — мы выделим из приведенных факторов уязвимости и устойчивости те, которые не являются изначально предопределенными и не относятся исключительно к прошлому опыту (как, например, опыт отлучения от матери в младенчестве или тяжелая травма). Не кажется ли вам, что все оставшиеся в списках из предыдущего абзаца факторы могут быть объединены на основе двух главных признаков: (1) наличия обогащенной среды и, что особенно важно, (2) возможности полноценных взаимодействий с ней. Например, социальный ранг напрямую связан с доступом к ресурсам, а формирование устойчивых социальных связей и наличие эффективного опыта являются результатом такого взаимодействия; неоднозначность стрессорных воздействий на развитие уязвимости определяется не в последнюю очередь результатами предыдущих взаимодействий со средой.

В связи с этим наблюдением еще раз обратимся к приведенным нами чуть выше характеристикам уязвимого индивида. Заметьте, что вкусная еда, возможность для интенсивной физической активности, новизна — всё то, к предпочтению чего в большей степени склонны уязвимые организмы, — являются признаками обогащенной среды, нахождение в которой приводит к развитию устойчивости против аддикции. И нахождение самки в состоянии течки, а также подростковый период можно отнести к факторам, значительно повышающим востребованность обогащенной среды. И социальный ранг особи, как уже отмечалось, не в последнюю очередь определяет возможность доступа к обогащенной среде. И, наконец, рассматривая разные аспекты импульсивности (а их немало), А. Курцио и Э. Джордж с развитием аддикции связывают в первую очередь именно склонность к поиску ощущений15. То есть все названные признаки уязвимого индивида так или иначе связаны со значимостью для него обогащенной среды или возможностью взаимодействия с ней.

Теперь давайте сопоставим предыдущие выводы. Итак, (1) значимые стимулы могут конкурировать за влияние на критичную для развития аддикции активность дофаминергических нейронов среднего мозга, в том числе и стимулы, связанные с агентами зависимости, а зависимость может быть рассмотрена как выбор; (2) ключевыми средовыми факторами развития устойчивости к риску развития аддиктивного поведения являются обогащенная среда и возможность полноценного взаимодействия с ней; (3) все выявленные непатологические характеристики уязвимого индивида также указывают на важную роль взаимодействия с обогащенной средой; и еще добавим, что большинство компонентов обогащенной среды в экспериментах на животных уменьшают самовведение психоактивных веществ в той степени, в какой вовлекают животное во взаимодействие с самим собой. Складывается впечатление, что во всей совокупности эти факты свидетельствуют в пользу профилактического потенциала обогащенной среды. Более того, мне кажется, они указывают на исключительную значимость обогащенной среды: если не она, то что?

В исследованиях на животных помимо профилактического указывается и на «лечебный» потенциал обогащенной среды: например, показано, что если юных крыс после серии разнообразных интенсивных стрессогенных воздействий поместить в обогащенную среду, то обычных пагубных последствий таких воздействий — ни дефицита способности к научению, ни характерного для депрессии поведения — не наблюдается. Существует также наблюдение, что альтернативный опыт с другими видами подкрепления приводит к ослаблению зависимости и у человека. Интересно, что количество дофаминовых нейронов у мышей после двухнедельного пребывания в обогащенной среде увеличивается на 14%. Обязательно посмотрите видео 16 к статье об этом исследовании17. Вот это среда! Вы позавидуете мышам (но хирургическую операцию, конечно, лучше пропустить).

Уильям Берроуз, справедливо критикуя полицейские методы борьбы с наркоманией, говорит: «Очевидно, что здравым и логичным решением была бы поддержка для тех, кто не может или не хочет бросить наркотики, и эффективное лечение для тех, кто хочет это сделать». Но современный человек, окруживший себя комфортом, почти перестал двигаться, создав многочисленные полезные институции, он всё меньше отвечает за свое образование и здоровье. По словам Жана Кокто, «мы уже, увы, не племя землепашцев и пастухов». Поэтому, вероятно, мер, названных Берроузом, может быть недостаточно, и нам нужна также эффективная программа профилактики зависимости. Профилактика — что может быть рискованнее?

Решусь предположить, что основной целью эффективной популяционной программы первичной профилактики зависимости может стать развитие динамичной и разветвленной сети тесного и продуктивного взаимодействия индивида с обогащенной средой. Что такое «обогащенная среда»? Это среда, где есть разнообразие, где существуют возможности выбора и овладения новыми умениями и способностями, в которой на каждом этапе можно включиться в процесс преобразования и дальнейшего обогащения среды. Существенным свойством ее должно быть отсутствие полной предсказуемости, другими словами, наличие фактора неопределенности и/или риска. По сути, обогащенная среда призвана восстановить утерянные остроту и гармонию жизни. И если может показаться, что это звучит банально, то почему же тогда наши образовательные учреждения наводнены разными «профилактическими» программами совсем другого толка: их авторы соревнуются в том, кому удастся сильнее запугать подрастающее поколение. Вот только беда в том, что это не просто не работает, а работает в другую сторону, играя на руку современным тенденциям лишить человека личной инициативы и самостоятельности.

Обогащенная среда похожа на естественную среду, но ее педагогическое конструирование предполагает определенный уровень ее психологической безопасности, в частности, обязательное наличие возможностей для активного преодоления стресса, а также набор необходимых для этого навыков. Это подтверждается тем, что из широкого спектра профилактических программ наиболее эффективными оказались, во-первых, программы, направленные на развитие социально значимых навыков, чувство персональной ответственности (для развития которого необходима территория свободы) и налаживание взаимоотношений в семье, во-вторых — программы, ориентированные на работу с родителями и подходы, основанные на значимой альтернативной потреблению психоактивных веществ деятельности 18.

Присутствие всех внешних признаков обогащенной среды и богатство компонентов среды не обеспечивает само по себе существования «живого» пространства. Например, на школьном уроке наличие книг, пособий, мультимедийных средств, методических разработок, возможностей общения может «не сработать» из-за жесткой регламентации занятия, отсутствия поисковых задач или преобладания тенденции к негативному оцениванию; и наоборот, рукотворная добрая фея ошибок (каких сами дети создают в некоторых школах) может оживить и обогатить среду, способствуя вовлечению детей в позитивное взаимодействие. Наконец, всем нам приходилось когда-нибудь скучать в библиотеке, на концерте или в музее; при этом в научной литературе встречаются, например, такие названия: «Посещение кинотеатров, концертов, музеев или художественных выставок как фактор выживания…» 19.

Сделанные в этом отступлении выводы что-то добавляют к нашему пониманию функции дофамина. Во всей непостижимой механистической сложности проступает его роль в наведении мостов и мостиков, связывающих нас с жизнью, обеспечивающих наше участие и творческое соучастие в ней. И что-то может пойти не так не только в случае поломки изощренного механизма, но и тогда, когда мы уж слишком полагаемся на крайне ограниченный набор мостов, с каждым шагом уменьшая возможность выбора и в итоге фактически отказываясь от свободы. И не так уж важно, запрещено движение по этим мостам или, наоборот, единодушно одобряется или даже навязывается обществом — в обоих случаях мы можем оказаться на грани краха человечности.

Также хочется добавить, что предпринятая нами первоначальная попытка дать наиболее общую характеристику обогащенной среде выявила аспекты, родственные тем, которые Джон Гатто называет «ресурсами, которые люди испокон века использовали для самообучения: личное пространство, право выбора, свободу от постоянного контроля и надзора, возможность получать собственный опыт, проживая самые разные жизненные ситуации» 20. Согласуются наши выводы и с утверждением Стентона Пила и Арчи Бродски о том, что «антитеза аддикции — реальная связанность с миром». И я полностью согласна с Бренданом Диллом и Ричардом Холтоном 21 в том, что «самоконтроль — тяжелая работа» и «когнитивное желание» (cognitive desire) с огромным усилием противостоит аддиктивным побуждениям (incentive salience desires in case of addiction), но я абсолютно не согласна с ними в том, что в этом противостоянии и заключается самоконтроль. Аддиктивному желанию может реально и эффективно противостоять не когнитивное желание, не абстрактное представление о том, что такое «хорошо», а только желание, имеющее ту же природу побуждающей значимости (incentive salience desires), желание именно того, что для нас по-настоящему важно и ценно в жизни. Настоящий самоконтроль приходит с пониманием того, что человек выбирает не просто то, что он будет делать, но и то, «чем он будет в следующее мгновение» (Виктор Франкл). Не «мускульная воля», не когнитивная воля, а воля… дофаминовая, движущая ту бодрую жизнь, что окликнула Ольгу Седакову в письме Сергея Аверинцева.

Наталья Ивлиева, канд. биол. наук, науч. сотр. Лаборатории функциональной нейроцитологии
Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН


1 olgasedakova.com/Moralia/2056

2 Højsted J. & Sjøgren P. Addiction to opioids in chronic pain patients: a literature review // European Journal of Pain. 2007. 11 (5). P. 490–518; O’Brien C. Addiction and dependence in DSM–V // Addiction. 2011. 106 (5). P. 866–867.

3 Savage S. R., Joranson D. E., Covington E. C., Schnoll S. H., Heit H. A. & Gilson A. M. (2003). Definitions related to the medical use of opioids: evolution towards universal agreement // Journal of Pain and Symptom Management. 2003. 26 (1). P. 655–667.

4 Ивлиева Н. Ю. Нейробиологические механизмы аддиктивного поведения // Журнал высшей нервной деятельности. 2011. 61 (2). C. 133–150.

5 Everitt B. J. et al. Neural mechanisms underlying the vulnerability to develop compulsive drug-seeking habits and addiction // Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. 2008. 363(1507). P. 3125–3135; Pascoli V. et al. Sufficiency of Mesolimbic Dopamine Neuron Stimulation for the Progression to Addiction. 2015. // Neuron. 2015. 88. P. 1–13.

6 Volkow N. D., Wang G. J., Fowler J. S. & Telang F. (2008). Overlapping neuronal circuits in addiction and obesity: evidence of systems pathology // Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. 2008. 363(1507). P. 3191–3200; Volkow N. D, Koob G. F. & McLellan A. T. Neurobiologic Advances from the Brain Disease Model of Addiction // The New England Journal of Medicine. 2016. 374 (4). P. 363–371.

7 Lüscher C. The emergence of a circuit model for addiction //Annu. Rev. Neurosci. 2016. V. 39. P. 257–276; Hearing M., Graziane N., Dong Y., Thomas M. J. Opioid and Psychostimulant Plasticity: Targeting Overlap in Nucleus Accumbens Glutamate Signaling // Trends Pharmacol Sci. 2018. V. 39. № 3. P. 276–294.

8 Пил С., Бродски А. Любовь и зависимость. — М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2005.

9 Wise R. A. Brain reward circuitry: insights from unsensed incentives // Neuron. 2002. 36 (2). P. 229–240.

10 Pascoli V., Terrier J., Hiver A. & Lüscher C. Sufficiency of Mesolimbic Dopamine Neuron Stimulation for the Progression to Addiction // Neuron. 2015. 88. P. 1–13.

11 Lamb R. J., Maguire D. R., Ginsburg B. C., Pinkston J. W & France C. P. Determinants of choice, and vulnerability and recovery in addiction // Behavioral Processes. 2016. 127. P. 35–42.

12 Ивлиева Н. Ю. Нейробиологические механизмы аддиктивного поведения // Журнал высшей нервной деятельности. 61 (2). С. 133–150; Ивлиева Н. Ю. Нейрофизиологические основания популяционного подхода к профилактике развития аддиктивного поведения // Успехи физиологических наук. 2018. 49 (3). С. 41–51.

13 Nader M. A., Czoty P. W., Gould R. W. & Riddick N. V. Positron emission tomography imaging studies of dopamine receptors in primate models of addiction // Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. 2008. 363 (1507). P. 3223–3232.

14 Crofton E. J., Zhang Y. & Green T. A. Inoculation stress hypothesis of environmental enrichment // Neurosci. Biobehav. Rev. 2015. 49C. P. 19–31.

15 Curcio A. L. & George A. M. Selected impulsivity facets with alcohol use/problems: the mediating role of drinking motives // Addictive Behaviors. 2011. 36 (10). P. 959–964.

16 ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4354542/

17 Tomas D. et al. Environmental Modulations of the Number of Midbrain Dopamine Neurons in Adult Mice // J. Vis. Exp. (95). e52329.

18 Барцалкина В. В., Флорова Н. Б. Инструментарий профилактики и клинических исследований в сфере зависимого поведения // Современная зарубежная психология. 2014. №3. С. 102–114.

19 Konlaan B. B., Bygren L. O. & Johansson S. E. Visiting the cinema, concerts, museums or art exhibitions as determinant of survival: a Swedish fourteen-year cohort follow-up // Scand. Journal of Public Health. 2000. 28(3). P. 174–178.

20 Гатто Дж. Фабрика марионеток. Исповедь школьного учителя. — М.: Генезис, 2006. С. 19.

21 Dill B., Holton R. The Addict in Us all // Front Psychiatry. 2014. 5. P. 139.

Подписаться
Уведомление о
guest

0 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (7 оценок, среднее: 4,43 из 5)
Загрузка...