Преодолевая тяготение. Заметки о летних впечатлениях

τημοῦτος σπεύδειν καὶ οἴκαδε καρπὸν ἀγινεῖν
ὄρθρου ἀνιστάμενος, ἵνα τοι βίος ἄρκιος εἴη1.

Ἡσιόδου τοῦ Ἀσκραίου Ἔργα καὶ Ἡμέραι

Александр Буфетов
Александр Буфетов

Летом 2022 года я вернулся в Россию после трехлетнего перерыва. Первый локдаун я провел во Франции, второй — в Италии; и очень ясно понял, что, долго находясь за пределами Отечества нашего, пусть в любимой Италии, а может быть, особенно в Италии, где на лице каждого итальянца написано, как он счастлив дома, в городе своем, самом лучшем на его самой прекрасной на свете родине, я теряю die ekstatische Einheit der Zeitlichkeit, проще — желание будущего, еще проще — теряю самого себя.

Я вернулся к третьему туру балетного конкурса в Большом театре. Участник из Монголии, Улзийжаргал Мунхжин, исполнял вариацию из «Корсара», в 1958 году прославившую на этой же сцене 20-летнего конкурсанта Рудольфа Нуриева. Если, следуя Вилламовицy-Мёллендорфy, Софокла и Феогнида «мы должны напоить нашей кровью, чтоб они ожили», то и танцующий должен в условные движения вложить саму свою жизнь, чтобы театр замер, задержал дыхание, видя, как свершается чудо — взлетевший над сценой юноша на одну только долю секунды преодолевает тяготение, побеждает смерть. К несчастью, молодой артист не совсем удачно закончил прыжок. Тут случилось именно то, чего следовало ожидать: по залу прокатилась волна злорадного удовлетворения, начали улюлюкать. В Москве принято поддерживать не талант, а своих. В заквашенном на трибальной мафиозности вкусе к палачеству московский образованный класс действительно стоит впереди всей планеты. Ошибку может совершить каждый — Нуриев однажды остановил спектакль в Париже, чтоб повторить неудачно вышедший номер. Улзийжаргал Мунхжин за вычетом последней ошибки станцевал блестяще. Я хотел кричать «браво» изумившему меня артисту, но улюлюкающая образованная московская публика, в особенности две девушки в соседней ложе, так поразила меня, что я смешался, не имел силы возразить кровожадному настроению толпы, уступил, а артист поспешил закончить поклоны. Тяжело и стыдно вспоминать это.

Читатель, возможно, помнит позор конкурса Чайковского 2007 года. Во втором туре Андрей Коробейников играл «Мимолетности». Он не уложился в определенное условиями конкурса время. Речь шла о нескольких секундах. Палач-председатель остановил игру на середине фразы. Молодого музыканта не допустили к участию в третьем туре. Первая премия в конкурсе пианистов не была присуждена. Сегодня весь мир, благоговейно преклоняясь перед гением, слушает Андрея Коробейникова. А палач-председатель… но зачем говорить о палаче?

Михаил Врубель. Видение пророка Иезекииля. 1906 год
Михаил Врубель. Видение пророка Иезекииля. 1906 год

В Москве и Петербурге с невероятным блеском отмечали 165-летие Врубеля. На московские торжества я опоздал, но успел на петербуржские. Билетов в заполненные до отказа небольшие выставочные залы корпуса Бенуа давно уже не было, но по стекловскому удостоверению меня пустили (чем и отличается Петербург от Москвы). Выставлено было лишь двести работ против трехсот московских — указывалось, впрочем, что последнюю выставку такого охвата видели в городе Святого Петра 65 лет назад.

Меня особенно поразили рисунки Врубеля, его пророки, например, — страстные, непостижимые и одновременно очень близкие. Никогда до того не виденная мною, даже в репродукциях, серия рисунков ракушек. А иллюстрации Врубеля к Шекспиру! А портрет его сына — маленького мальчика, чья гибель вместе с жестокой травлей непреклонных критиков привела художника к безумию! Целый мир вместился в три маленьких зала.

В июне я читал лекции на летней школе моего любимого учителя Юлия Сергеевича Ильяшенко — и поразился яркому новому поколению его совсем молодых учеников. Поколение двадцатилетних невероятно талантливо и вселяет самые смелые ожидания.

Читаю о поколении Тютчева. Среди учеников Мерзлякова и Раича вместе с Тютчевым — Глинка, Хомяков, Шевырёв, Ознобишин. Замечательные поэты, которых мы, слишком, по грустной русской традиции, увлеченные пропагандой вместо словесности, изучаем меньше, чем могли бы. Молодость их была страшной. Очень страшно, когда арестовывают близкого друга. Состоялись они блестяще.

Летний фестиваль Гергиева проходил этим летом в тридцатый раз. С очень особым чувством я вступал в родной золотой зал нового здания. Гергиев дирижировал почти каждый день, и все спектакли не могли быть одинаково удачны, однако «Сумерки богов» я буду помнить всю жизнь. Гергиев — неровный дирижер; вместе с тем, уже с первых минут спектакля иногда ясно, прорыв ждет сегодня слушателя или провал. Вступили флейты, фаготы, английский рожок, тубы и виолончели — и сразу стало ясно, что это прорыв. Гергиев дирижирует прозрачно и очень искренне, обращая больше внимания на человеческую правду чувства, чем на загадки космогонии переписанного Вагнером эпоса. Вагнер созвучен нашему времени. Очень понятно, что в этом году Гергиев особенно много его ставит.

Так же понятно обращение режиссеров к родившимся под злосчастной звездой влюбленным подросткам, частым гостям балетной сцены, но драматической — редким. Тем радостнее сказать, что новая постановка театра Козлова — поразительная удача, Comédiens français не сыграли бы лучше. Говорят, что играть Ромео нужно учиться целую жизнь — но тогда юный Юрий Насонов целую жизнь уже прожил. Впрочем, разве все мы не прожили в этом году уже целую жизнь? Остается лишь, как Юрий Насонов, эту жизнь обессмертить.

Изумительна выставка в Третьяковской галерее, посвященная Николаю Чудотворцу. Взволнованность фаворского света на ростовских иконах. А на другом этаже выставка модерна — я увидел оригинал портрета Вячеслава Иванова работы Ульянова и открыл для себя пейзажи Александра Ивановича Савинова. А «Колымские рассказы» Шаламова в «Сфере» — спектакль изумительно удачный, и тем особенно, что очень, очень, очень прост! А фантастическая, совсем небольшая, на Крымском валу, выставка, посвященная столетию смерти Хлебникова! Поэт умер в деревне: ближайший город был далеко, лечить его было некому. Вот деревянная баня, которую он рисует вместе с другом-художником Митуричем: тот женится потом на сестре поэта. А вот Хлебников на следующий день на скамье — в бане и положили его.

В каком-то споре я хотел упомянуть, что, несмотря на все попытки людей бесспорно ярких, очень увлеченных огромной своей задачей, «Освобожденный Иерусалим» так до сих пор и не переведен на русский язык. Пытаясь найти подтверждение цитатой вспомогательному в споре тезису, я вдруг увидел то, чего — очень стыжусь! — до июля этого года совсем и не знал: изумительный, эквиритмичный (насколько это в русском стихе вообще возможно) новый перевод «Освобожденного Иерусалима», плод многих лет упорного труда Романа Михайловича Дубрoвкина. В таблице приведена одна строфа в разных переводах.

Оригинал
Перевод
Семёна Раича
Перевод
Дмитрия Лихачёва
Перевод
Романа Дубровкина
Sorge non lunge alle Cristiane tende
Tra solitarie valli alta foresta,
Foltissima di piante antiche orrende
Che spargon d’ogn’intorno ombra funesta.
Quì nell’ora che ’l Sol più chiaro splende,
È luce incerta e scolorita e mesta;
Quale in nubilo Ciel dubbia si vede,
Se ’l dì alla notte, o s’ella a lui succede.
В виду раскинутых шатров,
В долине углубленной
Был лес — воспитанник веков,
Природе современной;
Над ним лежала вечно тень
Угрюмая, густая;
Ее не разгонял и день,
С среды небес сияя…
Так с утреннею мглой слиян,
Или с вечерней мглою,
Лежит задумчивый туман
Над дремлющей землею.
Недалеко от ставок христианских
Растет в ложбине старый темный лес:
Как мир, такого ж возраста деревья
Пространство наполняют мрачной тенью.
Как пламенно бы солнце ни сияло,
Там сумраки царят, как в те часы,
Когда иль ночь у дня, иль день у ночи
Оспаривают облачное небо.
За лагерем, на безотрадных кручах,
Где нет ни пажитей, ни деревень,
На заросли кустарников колючих
Деревья черную бросали тень.
Серело небо в беспросветных тучах,
И непонятно было, то ли день
Идет за ночью, то ли ночь приходит,
Сменяя день, и снова тьму приводит.

Издательство Ивана Лимбаха выпустило перевод Дубрoвкина тиражом в 1000 экземпляров. Ни в одном книжном магазине я его никогда не видел (и сам купил электронное издание). Пальцев одной руки хватит перечислить статьи о нем. А перевод этот — чудо! Такие чудеса приходят, дай Бог, «раз в столетье»! О нем нужно кричать с крыш домов! Выпускать его сотнями тысяч, а не сотнями экземпляров.

Есть ли что-то на свете чудеснее, чем первая строфа «Освобожденного Иерусалима»?

Canto l’arme pietose, e ’l Capitano
Che ’l gran sepolcro liberò di
Cristo.
Molto egli oprò col senno e con la mano;
Molto soffrì nel glorioso acquisto:
E invan l’Inferno a lui s’oppose; e invano
s’armò d’Asia e di Libia il popol misto:
Chè ’l Ciel gli diè favore, e sotto ai santi
Segni ridusse i suoi compagni erranti.

Перевод Дубровкина передает волшебство подлинника:

Хвалу святому воинству пою
И предводителю дружины братской!
Господень гроб он отстоял в бою
С разноплеменной силой азиатской.
Премного претерпел за жизнь свою,
Но, торжествуя над геенной адской,
Под знаменем Креста сумел собрать
Паломников рассеянную рать.

Титаническим трудом Романа Михайловича Дубровкина Торквато Тассо впервые заговорил по-русски — и as long as men can breathe or eyes can see будет рассказывать нам об освобождении Великого Гроба Христова…

В июле я читал Стагнелиуса — за вычетом переведенной еще при жизни автора посвященной императору Александру поэмы о князе Владимире и буквально единичных рассыпанных в сети стихотворений; шведскому брату Лермонтова еще только предстоит заговорить по-русски.

В августе я читал лекции в Сингапуре. Островная республика поразила меня богатством семисотлетнего наследия. Долгие часы я зачарованно бродил по музею азиатских цивилизаций. И сейчас я вижу перед собой прекрасную кудрявую голову Боддхисатвы IV века из Гандары, созданную под очевидным греческим влиянием.

Почему Сингапур тут же отделился от Малайзии, как только вместе они обрели независимость от Лондона? В Малайзии, объяснили мне, этнические малайцы до сих пор пользуются законодательно закрепленными исключительными преимуществами, например квотами при приеме в университеты. Угнетение одной культуры ради мнимого цветения другой оказалось невозможно в Сингапуре, где почти полтора века уже мирно вместе жили китайцы, малайцы и тамильцы.

Под страхом строгого наказания запрещено неуважительно отзываться о вере другого. Русская православная община насчитывает несколько меньше сотни, если судить по числу прихожан, пришедших на обед по случаю престольного праздника Успения Пресвятой Богородицы. Среди прихожан есть и тамильцы, и китайцы, и малайцы — для них часть службы идет по-английски. Сингапур — центр русской Церкви в Юго-Восточной Азии. В последние годы очень успешна, сказали мне, русская миссия в Индонезии.

В Сингапуре четыре государственных языка: мандарин, тамильский, малайский и английский. Последний общий, но не родной: мало кто из сингапурцев с бабушкой говорит по-английски. Школа по закону обеспечивает каждому сингапурцу возможность изучать родной язык. На четырех языках надписи в городе и объявления в метро. Так я узнал о склонности малайского к удвоениям: Berhati-hati di ruang platform (Mind the gap).

«Малайские родословия» в переводе Елены Владимировны Ревуненковой мне не удалось обнаружить в Сети, a «Повесть о Ханг Туахе» в волшебном переводе Бориса Борисовича Парникеля отыскал мгновенно. Если не ошибаюсь, русский и английский — единственные европейские языки, на которые переведена «Повесть о Ханг Туахе» — ведь одна из главных рукописей «Повести» привезена в Петербург Крузенштерном, а первый перевод фрагментов (как указывает на то сам Борис Борисович) был опубликован Григорием Ивановичем Спасским в те самые дни, в которые вышли на Сенатскую площадь ровесники Тютчева. Ханг Туах — «обращением, и осанкой, и речами сущий богатырь», а его друг Ханг Джебат — «отрок осанистый, телом бел, волосом курчав, голосом звонок». Ханг Туах по приказу султана убьет Ханг Джебата.

Можно ли предать Государя, если не согласен с его решением? Если выбор: предать друга или предать султана — как поступить? Об этом повесть. Борис Борисович Парникель пишет: «Для меня <…> действующие лица “Повести…” <…> давно уже стали современниками», a о главном герое продолжает: «содрогаюсь от его жестокости».

На выпускной вечер Вагановской академии я пошел без особенных ожиданий. Все такие вечера похожи один на другой, а выбор хореографии третьего акта «Раймонды» продиктован понятными соображениями, но не кажется мне удачным. Но в этом году, и особенно в «Классической сифонии» Прокофьева, этой маленькой жемчужине Лавровского, произошло чудо, которого всегда ждешь, которое тем меньше можно предвидеть. Или действительно молодые люди вдруг почувствовали, что последний раз в жизни танцуют вместе? Это хрупкое победительное совершенство танца — чары его длятся одно мгновение, но счастье, которое он дарит, продолжается целую жизнь — артисты ощутили, а ощутив, передали — и на спектакль спустился état de grâce. О нем так же невозможно рассказать, как забыть его невозможно.

Все на свете книги, вся музыка, все картины, все спектакли нужны нам для того, чтобы трагизм времени, претворенный, мог быть осмыслен. Пока, преодолевая тяготение, побеждая смерть, взлетают над мариинской сценой вагановские мальчики, у нас есть будущее.

Александр Буфетов,
математик, профессор РАН


1 Утром пораньше вставай и старайся домой поскорее
Весь урожай увезти, чтобы пищей себя обеспечить.
Гесиод. «Труды и дни» (перевод Викентия Вересаева).

Подписаться
Уведомление о
guest

5 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Владимир Аксайский
Владимир Аксайский
1 год назад

Александр Буфетов, похоже, прав:
наиболее эквиритмичен оригиналу перевод Романа Дубровкина:
тенде кручах
фореста деревень
оренде колючих
фунеста тень
спленде тучах
места день
веде приходит
сукцеде приводит.
На втором месте – перевод Дмитрия Лихачёва.
Google пока не блистает эквиритмичностью поэтических переводов, но он явно прогрессирует, – я предложил ему самодельное двустишие:
Шибко умных не любят нигде
Или, иначе, не любят везде.
И вот варианты его перевода, – по мне, наиболее эквиритмичные:
Gli intelligenti non piacciono da nessuna parte
O, altrimenti, non sono amati da tutte le parti.

Very smart people aren’t loved anywhere
Or otherwise, they don’t like everywhere.
Изумляет и восхищает разнообразие попыток Александра Буфетова сравнить эквиритмичность мира его и чужим ощущениям.

A. Буфетов
A. Буфетов
1 год назад

Ваше вoзражение понятно, и я ждал его. Разумеется, речь не идёт и не может идти об “эквиритмичности” принятой при переводе оперных либретто. Мне хотелось сказать, что ритм, выбранный Романом Михайловичем Дубровкиным, мне передаёт, в русском стихе, ритм оригинала. Как мне следовало сказать? Метрическая классификация, принятая при описании итальянского стиха, отличается от принятой для русского (например, тем, как учитываюстся безударные слоги). Pитмы итальянскиe почти никогда  буквально  не встречаются в русских стихах.  B итальянском стихе крайне редки мужские рифмы, но при переводе на русский обычно они вводятся, см. хоть перевод “Божественной Комедии” Лозинского —  его я тоже осмелился бы определить как “эквиритмичный, насколько это вообще возможно в русском стихе” — он тоже не “эквиртимичeн как опернoе либретто”. Вы возразите: почему просто не поставить: перевел октавами? Потому что (как я и пишу) было много, и очень разных, попыток перевести Тасса октавами, вот, например, очень интересный перевод первой строфы, данный Катениным:      Святую брань и подвиг воеводы       Пою, кем гроб освобожден Христа.       Вотще ему противились народы       И адовы подвигнулись врата.       Велик его сей подвиг был священный,       Велик и труд, героем понесенный;       Но бог ему покровом был и сам       Вновь собрал рать к Готфреда знаменам.   Очень хороший перевод, но, на мой вкус, перевод Дубровкина лучше передает ритм — об этом я и сказал. Если возражение связано с самим словом “эквиритмичный”, то разрешите попробовать защитить его использование в более широком контексте. Aequus не означает тождества: в стихе  Abietibus juvenes patriis et montibus aequos Виргилий вовсе не утвеждает, чтоб юноши были тождественны ёлкам. Перевод стиха подразумевает выбор ритма, естественного для читателя перевода. Если “тождествo” понимать в смысле: “кантату на стихи можно  петь в переводе “, то при  переводe с итальянского на русский в подавляющем большинстве случаев этот ритм не будет «тождественен» исходному. Верно, разумеется, и обратное:   “Quel sant’uomo di mio zio! Guarda cosa ha escogitato Per aver rispetto quando Per davvero s’è… Подробнее »

Владимир Аксайский
Владимир Аксайский
1 год назад
В ответ на:  A. Буфетов

Ваше отношение к миру мне импонирует, но я не готов серьезно обсуждать эквиритмичность поэтических переводов – уж слишком сложное понятие.
Похоже, эквиритмичность – изумительное, неотъемлемое свойство или атрибут успешной коммуникации на любом организационном уровне мира.
Google нынче самый большой полиглот, – он знает 138 языков.
Я предложил ему самодельное четверостишие, – захотелось увидеть его переводы для меня эквиритмичные.
Человек – заклинатель змей
Поэт – заклинатель людей
Спрошу – и жду ответов –
А кто – заклинатель поэтов?
Показались эквиритмичными переводы на 31 языках, – это азербайджанский, галисийский, идиш, испанский, итальянский, китайский, корейский, корсиканский, латинский, литовский, люксембургский, малагасийский, маори, монгольский, немецкий, норвежский, оромо, португальский, себуанский, суахили, таджикский, тамильский, татарский, турецкий, украинский, финский, французский, фризский, хорватский, чешский.
Самый эквиритмичный – украинский.
Исключение: Google на японский перевел линейным текстом, – без всякого намека на четверостишие.
Было бы любопытно увидеть ваши попытки эквиритмичного перевода.

Владимир Аксайский
Владимир Аксайский
1 год назад

Ну, прям мистика)) – вчера на домашнем компьютере Google выдал невнятный линейный текст на японском, а сегодня на моем институтском компьтере – красивое эквиритмичное четверостишие:
Мужчина заклинатель змей
Поэт – волшебник народа
Задавайте вопросы и ждите ответов
А кто экзорцист поэта?

exorcists.jpg
бывший пешков
бывший пешков
1 год назад

но зачем говорить о палаче?
только обо мне..

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (2 оценок, среднее: 4,50 из 5)
Загрузка...