Языковые средства снятия агрессии: откуда они взялись и почему не всегда работают

Ирина Фуфаева
Ирина Фуфаева

Само словосочетание «снятие агрессии» может вызвать недоверчивую улыбку у заядлых пользователей соцсетей, автомобилистов и поглотителей новостей, но на самом деле, как это ни парадоксально, мы очень мирный вид по сравнению с абсолютным большинством братьев и сестер по семейству.

И одним из механизмов сдерживания нашей внутривидовой (точнее, внутрисоциумной) агрессии является язык — наше удивительное эволюционное приспособление.

Да-да, тот самый язык, который, наоборот, так прекрасно и явно выражает агрессию. В языке множество специализированных слов-оскорблений, в языке есть обсценная лексика, взять хоть русский мат. Наконец, в языке имеются негативные, насмешливые, издевательские синонимы для обозначения самых нейтральных понятий, предметов, действий, например русские слова «втюриться», «дрыхнуть», «рожа».

И, тем не менее, язык — в первую очередь механизм сдерживания агрессии, а не ее разжигания.

Теория вежливости, особый раздел лингвистики, создавалась учеными на протяжении десятилетий.

В 1960-х годах британский философ языка Пол Грайс сформулировал так называемый «Принцип кооперации» (или сотрудничества): «коммуникативный вклад на данном шаге диалога должен быть таким, какого требует совместно принятая цель (направление) этого диалога». Слово «должен» может ввести в заблуждение: мол, это какие-то рекомендации, поучения, инструкции. На самом деле это описание того, как бывает, когда диалог происходит гладко — а он так и происходит в 90% случаев.

А лингвист Джеффри Лич сформулировал шесть постулатов, которые вместе образуют принцип вежливости. Главный из них — Постулат такта: «не говори того, чего не хочет твой собеседник». Обычно мы так и делаем, если, конечно, специально не имеем цели поконфликтовать. Мы научаемся этому так же постепенно в ходе коммуникации, как осваиваем сам родной язык, хотя и в более позднем возрасте.

Мы можем освоить искусство вежливости виртуозно, но и самый средний уровень позволяет человеку быть довольно успешным коммуникантом — в типичных, знакомых обстоятельствах, конечно. Постулат одобрения (не критиковать собеседника ни с того ни с сего), Постулат великодушия (не влезать сверху), Постулат скромности (не хвастаться), Постулат согласия (устранять противоречия, а не углублять), Постулат симпатии… Мы не замечаем, как рисунок будничных диалогов, особенно с незнакомыми людьми, следует этим закономерностям, потому, что это привычно; выделяется только особенное.

Но доказательство такой роли языка существует. Главное — то, что в различных языках мира развиваются целые своего рода «приложения» к языку, спецсредства защиты от агрессии.

Наборы этих средств включают специальные слова, устойчивые выражения, интонации, зачастую даже специализированные служебные частицы или морфемы. Все эти слова, выражения и т. д., можно сказать, не имеют значения, они не называют никаких понятий и вещей. Они даже не выражают эмоций — зачастую, наоборот, скрывают их или выражают явно формально. Получается, они как бы лишние, информационный мусор?

Но они употребляются нами почти непрерывно. Особенно в общении с незнакомыми и далекими в социальном смысле.

Общение с продавцом в маленьком магазинчике при покупке воды — доступный каждому лингвистический эксперимент. Посчитайте, сколько языковых усилий вы потратите на тот самый мусор, и сколько — на сообщение факта.

Казалось бы, хватит трех «семантически полноценных» слов: «воду, литр, негазированная». Но слов прозвучит втрое больше, причем, если посмотреть взглядом гипотетического пришельца, в основном «бессмысленных». Пустой сигнал в начале, в конце коммуникации, пустые сигналы в ее процессе… Формально это похоже на пакеты в айти-сфере, сигнализирующие о начале и конце коммуникации между устройствами или программами (первый из этих пакетов даже называется handshake, «рукопожатие»). Но только в человеческом общении все эти «пакеты» могут пропускаться, например, в общении с близкими людьми. Значит, они выполняют более тонкую роль, чем просто запуск и прекращение коммуникации.

Рис. М. Смагина
Рис. М. Смагина

Первым «пакетом» будет, скорее всего «Здравствуйте!», самая универсальная формула приветствия, последним, возможно, «Всего доброго» или «всего хорошего»; сам запрос мы «обложим» еще разнообразными «пакетами», например: «Простите, пожалуйста, мне бы водички негазированной литр», а получение отметим пакетом «спасибо». Не то что бы подобные формулы («здравствуйте», «простите», «спасибо») никогда не имели собственных значений, они просто их утратили при переходе в «спецсредства». Никто не думает о слове «здравствуйте», как глаголе «здравствовать» в повелительном наклонении, так же как французское bonjour или коми бур лун не воспринимается как значимое словосочетание «хороший день». Никто не видит в формуле «простите» родства с прилагательным «простой» (в устаревшем значении «пустой», «свободный» — от вины, то есть).

Все эти «пустые» элементы — средства речевого этикета. И функция их — сигнализировать собеседнику, что я доброжелателен, неагрессивен, да еще постоянно подтверждать это даже в рамках коротенького коммуникативного акта. Если бы мы пользовались не русским языком, а каким-то другим, с высокой вероятностью несколько раз использовали бы еще одно этикетное средство: обращение-называние собеседника. Пани, мадемуазель, мистер и пр. Тоже совершенно бессмысленная с точки зрения передачи фактической информации единица, но важная с точки зрения привлечения внимания собеседника и поддержания контакта в нужном неагрессивном русле. В современном русском языке, по сути, ее роль часто играют глаголы, те самые «Простите!», «Извините!».

Мы просим прощения — за что? За нарушение личных границ незнакомого человека, объясняет исследователь речевого этикета Максим Кронгауз [1]. Даже «спасая» человека от неприятности, например, указывая на потерянный кошелек, мы все-таки отгораживаемся от возможного недовольства. Просьбы о прощении за обращение — типичное проявление «негативной» вежливости, пользуясь термином еще одних исследователей вежливости, Пенелопы Браун и Стивена К. Левинсона. «Негативная» — не значит «плохая», это забота о сохранении независимости собеседника, его границ, той дистанции, которая ему удобна. Аналогичную роль играет сопровождение специальными формулами побуждения к чему-то — спасибо, пожалуйста, а для молодого поколения еще и диковинным для взрослых «можнопожалуйста». Это свидетельство, что я понимаю дистанцию между нами, понимаю, что собеседник отдельный человек, не подчиняется мне. То, что для удовлетворения этой сложной коммуникативной потребности в каждом языке вырастает целая отдельная языковая сфера, как раз и доказывает важность этой потребности и то, что принцип вежливости действительно функционирует.

…Как говорят исследователи приматов, хомо сапиенс поразительно конформен на фоне сородичей — вот стадо шимпанзе нипочем бы не смогло осилить даже совместную часовую поездку в общественном транспорте, перегрызли бы друг друга. С учетом важности речевого этикета как системы сдержек, он, видимо, очень древен, возник по мере усложнения социума и в каждом социуме отражал его особенности, иерархичность, положение разных групп и т. д.

Но социум продолжает развиваться и дробиться, возникают новые формы его существования, те же социальные сети, и внезапно мы обнаруживаем, что эти наши постулаты и принципы в них совершенно не работают. Опровержение? Нет, подтверждение! Просто мы нащупали границы, в которых механизмы сдерживания ощущаются как необходимые. Это общение личное, именно оно таит в себе опасность физической агрессии, именно от физической агрессии, оказывается, мы защищались все эти тысячелетия с помощью «волшебных слов». Но вот, защищенные анонимностью, экраном и далекими километрами мы — опять же внезапно — то и дело выглядим как то самое стадо шимпанзе, члены которого непременно бы покусали друг друга в обычном самолете.

Ирина Фуфаева

1. postnauka.ru/video/12524

Подписаться
Уведомление о
guest

8 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Ernest
1 год назад

О защите от физического насилия спорно. Я спорщик. В сети тоже. Если персонаж сети со мной хоть как-то сблизился, я буду гораздо вежливее и сдержаннее, когда он как многие будет повторять сплетню. Потому, видимо, что чувствую, что смогу с ним взаимодействовать ещё.
И ещё, конечно, многих мальчиков таки отучили бояться нападения, а даже и желать напасть не редко. Число важных причин нападения довольно велико. Теперь вот война и крах страны.
Наконец, я-то полагаю, что стоит выявлять проблемы в общении, во взаимодействии. Проблемы надо обнаружить, ограничить, сформулировать. И делать это с точки зрения неудобно, ведь себя я убедить способен. Может, конечно, неосознанно происходит иное, но ваши исходные оценки противоречат моим, по крайней мере, желаниям.
Вот вам пример спора в интернете. Его свойство — мимолётность. Вы обо мне постараетесь забыть. Но хорошо, если возразите. Ещё лучше — доводами.

Ирина Фуфаева
Ирина Фуфаева
1 год назад
В ответ на:  Ernest

Естественно, не только физического, но и социального. Сохранение социального лица нам почти так же важно, как физического, а любой неанонимный спор грозит потерей социальных очков. Но именно “почти так же”. Да и потеря социальных очков это опять-таки опосредованная угроза физическому выживанию

Ernest
1 год назад
В ответ на:  Ирина Фуфаева

Что тут естественно? Разве не требуется исследовать иные гипотезы? Почему я, например, нападаю из трусости, самосохранения? Зачем мне очки? Или, например, популяризатору науки, или кому ещё?

Откуда естественность вашего неожиданного объяснения? А мне вот видно, что вы не о моих мотивах. И где тут очевидность?

Ernest
1 год назад

Сообщение в сети — публичное высказывание. Высказывающийся сам решил открыть личные границы публике, и это ощущают и возражающие, и поддерживающие. Никто здороваться не будет, хотя кое-где такой обычай хранят. Не стоит обычаи публичных обсуждений к личной беседе, скажем, с кассиром. Я понимаю, что мой оппонент имеет выбор не отвечать и скрыться. Я сам так делаю, если ход обсуждения для моих целей неплодотворен.

Максим
Максим
1 год назад

мы очень мирный вид по сравнению с абсолютным большинством братьев и сестер по семейству. — до этого видел, что разве только у шиманзе внутривидовая агрессия сильнее.. есть табличка со сравнением где видно, что это так есть?

Паша
Паша
1 год назад
В ответ на:  Максим

Вот да, присоединясь, субъективно, мы за шимпанзе обыкновенным вторые по агрессивности среди ныне живущих гоминид..

Владимир Аксайский
Владимир Аксайский
1 год назад

А вот красивый пример языковых средств разжигания агрессии ))
ЛОНДОН, 28 ноября 2022, 18:17 — REGNUM На Великобританию с территории России надвигается холодный фронт, который приведёт к сильному снегопаду, сообщает Daily Star.
Подробности:
https://regnum.ru/news/society/3755321.html
Любое использование материалов допускается только при наличии гиперссылки на ИА REGNUM.

Владимир Аксайский
Владимир Аксайский
1 год назад

Сегодняшняя рубрика «НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ» в ТрВН демонстрирует прекрасный языковый способ снятия любой агрессии на нашей маленькой уютной планете: достаточно сравнить местечковые земные проблемы с опасностями, поджидающими всё человечество за пределами нашего пузыря звёздного ветра.
Заодно, похоже, высвечивается благородная цель миссии просветительских СМИ, способных за очень умеренную подписную плату наглядно объяснить неизвестные необъяснимые явления в космосе, пугающие нас своей запредельной непонятностью.

language_means_of_removing_aggression.jpg
Последняя редакция 1 год назад от Владимир Аксайский
Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (11 оценок, среднее: 4,73 из 5)
Загрузка...