Как правильно плакать о судьбе образования (методические заметки)

Почти все, кто пишет и говорит про образование, плачут. Две трети льют слезы вообще, две трети — по конкретному поводу. Треть предлагает собраться и всё обсудить, треть предлагает плакать, вздымая децибелы и ориентируя диаграмму направленности плача вверх, конкретно — по вертикали.

Что касается собственно плача, то он бывает разный. Элементарный плач: образование плохое, ученики плохие, нас никто не любит. Временной: образование ухудшилось, ученики ухудшились, любовь была, но увяли розы. Причинно-следственный — образование ухудшилось, потому, что ученики… или наоборот — ученики, потому, что образование. Тут каждый пункт можно оспорить; вот хотя бы один, весьма популярный — про хорошее советское образование. Добрые граждане заряжали воду от пронизывающего взгляда из телевизора, жили и живут мифами, верили и верят лжи, — это всё от хорошего образования? Ракеты летали — это, конечно, говорит кое-что об образовании, но какой ценой это достигалось?

Про что угодно можно сказать: могло быть лучше, могло быть хуже; как измерять? Мы плачем, не договорившись о шкалах и метрологии, — значит, мы не хотим что-либо понять и даже не хотим что-либо кому-либо сказать. Мы просто хоти-и-им у-у-у… ну, то есть поплакать. Публично порасчесывать. Ощутить зареванное плечо подруги. У обезьян это называется груминг; приятная вещь, знаю по себе.

Наука в СССР существовала в значительной мере благодаря мечте о мировом господстве, да и образование — тоже. Умным человеком труднее управлять, умный человек власти не нужен, от него одни хлопоты. Так зачем он был нужен? Когда-то была мечта о том, чтобы всех осчастливить. Светлая мечта, кто б сомневался. Судя по книгам и рассказам, это действительно когда-то было; но что было потом — это мы уже сами знаем. Наркотики — «нынешнее поколение будет жить при коммунизме» и «мир во всем мире» — плавно заменились на «психологию осажденной крепости» и «мы им всем покажем». Телевизор не победил холодильник полностью, но обеспечил продолжение существования режима. Плюс, конечно, тотальная цензура, тюрьмы, лагеря, глушение радио и далее со всеми остановками. Результат — люди плохо жили и, в общем, не надеялись на улучшение; то есть предпочитали о нем не думать. Социология говорит, что россияне тоже предпочитают не думать о завтрашнем дне.

По причине такого понимания люди хорошо пили и плохо работали. В. И. Ленин гениально сказал, что победа общественного строя определяется производительностью труда. Но не додумал мысль до конца, а жаль. Додумал бы — сообразил, при каким строе она выше — сэкономили бы сто лет и спасли бы десятки миллионов жизней. Из-за того, что плохо работали, а половину сделанного выкидывали в помойку, проиграли экономическое соревнование. Мы просто заплатили за свою наркоманию, попутно — проели базу, то есть обокрали своих детей. Но зато были нужны наука и образование — делать бомбу. Причем и для кое-каких реальных делишек, и для, опять же, наркомании «осажденной крепости». Вот так всё оказалось связано, как резонансы в Солнечной системе. Ну да, мы в ней и живем. Именно этому мы обязаны существованием и нашей работы, и нашего отношения к ней. Некоторые — прямо, остальные — косвенно.

Попробуем подойти к плачу научно. Сначала посмотрим на фон, например на общемировой. Наука нужна для производства, а оно — для удовлетворения потребностей людей. А также для обеспечения безопасности одних стран от некоторых других. Так что наука в обозримой перспективе еще будет нужна, и для желающих заниматься наукой место и время еще есть. Соответственно, для желающих давать и получать образование — тоже. Иногда — когда смотришь, что говорят и пишут, — кажется, что мир катится в пропасть, что образование умирает во всем мире. Но это, очевидно, не так — наука познает природу, инженерия создает новое. А что массовики-затейники из СМИ говорят и пишут бред — так это функция распределения расширяется. Плохо ли это?

Теперь посмотрим локальнее. Если нам кажется, что педагогов любят меньше, то вопрос: это какая из любовей? Их несколько, то есть по-крупному — три; у них разные источники — власть, родители, ученики — и разные формы. Далее: это именно нас любят меньше, или всех? — судя по ценам на еду и коммунальным платежам? А если всех, то не платим ли мы все опять за наркотики а-ля «зато мы делаем ракеты» и «мы их всех»? Конечно, мы платим за вчерашнюю дозу, и полученную не только нами, и спросить уже, в основном, некого. Но ведь и наши внуки с нас не спросят, когда нас не будет, так что всё справедливо. Хотя дети иногда спрашивают…

Если мы видим, что общий тренд таков, что мы не можем работать, принося пользу и получая удовольствие, то надо делать выводы. Решение, может быть, принять трудно или страшно, и этого мы не можем требовать — ни от себя, ни от других; но ясно понимать мы должны, и можем — не требовать, но — хотеть этого от наших учеников. Кстати, если мы сами что-то ясно поймем, нам и правильно поступить будет легче.

Далее, разброс по пространству и флуктуации во времени. Может быть, просто монетка упала так, что мой вуз сожрали, но рядом есть другой, которому повезло больше? Может быть, с моей школой всё плохо, а что с соседней? Может быть, мои лекции в Интернете соберут больше слушателей, чем было раньше, и — кстати — более заинтересованных? Что на самом деле я могу изменить и какой ценой? Не направляя бесполезный плач 130 дБ основным лепестком диаграммы вверх, «к ступне Великого и могучего Утеса»?

Теперь еще локальнее: какие школьники и студенты и кого к чему мы готовим? Про «клиповое мышление», «цифровой идиотизм» и влияние смартфона на успешность решения задач мы все читали. Но если наука и, следовательно, серьезное образование нужны не всем, то, может, и не надо так плакать? Мы же хотим, чтобы наши ученики были, скажем осторожно и неуверенно… скажем так, счастливы? Учить их всех поголовно высокой физике (математике, химии и т. д.) — обрекать на комплекс неполноценности, то есть комплекс ненужности в обществе? То есть нужно понимать, в каком мире им жить, и предоставлять им честный и понятный выбор. Тогда и плакать придется меньше. А сэкономленное время можно потратить так: утереть скупые мужские, горькие женские и светлые детские слезы, да и написать задачник или учебник по своему предмету.

А теперь — дискотека, то есть… домашнее задание! Найти в этом тексте цитаты из Стругацких.

Леонид Ашкинази