Музейные письма

В архиве Академии наук уже сто лет хранятся большие тома с письмами Геологического музея. Они написаны в начале XX века на немецком, французском, русском. Все они без начала и без конца: ответы на несохранившиеся вопросы, обращения без ответов. Словно обрывки разговоров, случайно подслушанные на улице, кусочки диалогов.

Они словно слепки давно ушедшей эпохи. В них невероятная вежливость и деликатность. Перьевыми ручками, густыми чернилами выписаны обращения: «Милостивый государь», «Честь имею просить», «Просим не отказать». Так уже не говорят и не думают.

Смысл писем неважен, он скучный, но непривычная манера писать завораживает. В ней атмосфера старого времени поймана, как пузырь воздуха в куске янтаря.

«В Химическую лабораторию
Николаевской морской академии.

Милостивый Государь
Михаил Павлович,
Геологический Музей имени Петра Великого препровождает Вам при сем пять ящиков, заключающих 160 бутылок проб воды по преимуществу из Каспийского моря, рек, в него впадающих или вообще взятых на его берегах…»

В тома подшиты десятки просьб о пополнении библиотеки, об ассигновании средств. «Просим уведомить», «просим не отказать», «очень просим Вас», «не откажите, пожалуйста», «прошу не отказать почтить ответом».

А вот листы с заказанным имуществом. Если не знать заказчика, ни за что не угадаешь, что это Геологический музей.

— Пять тысяч штук цилиндров для препаратов, с низкими (8 мм) пробками.
— Карборундум.
— Каучуковые штемпеля.
— Часовые стекла.
— Банка с притертой крышкой.
— Гипс первого сорта.
— Три столика для бинокулярной лупы.
— Гирьки.
— Лампочка желтая и водопроводный кран.
— 19 тысяч коробок.
— Укупорочный материал.
— Колбы для промывалок.

И еще заказ на кирки — в Петроградскую контору Русского общества ценных и якорных заводов.

А вот письма разным людям во все концы империи. Вежливые, исполненные неподдельного достоинства. Просьба помочь с арендой глубокого оврага у села Тараклия, где музей хочет копать ископаемые кости. В Ставропольскую губернию — краеведу и банкиру Крестьянского поземельного банка Стопневичу: «Милостивый Государь Андрей Дионисович, не найдете ли Вы возможность прислать Ваш ценный труд „Грунтовые воды“?»

Письма дышат умом и культурой.

В читальном зале архива Академии тихо, мягким шорохом шуршат страницы. В очках посетителей отражается старинная каллиграфия и давние шрифты.

Вот ворох писем с ответами дарителям, что прислали в музей окаменелых жуков, ископаемое дерево, кости мамонтов и — по ошибке — сушеных рыб, предназначенных для Зоологического музея.

В деревню Глыбочка Орловской губернии:

«Милостивый Государь,
Если Вы желаете пожертвовать найденную Вами кость в Музей Императорской Академии Наук, Вы можете ее прислать по указанному на бланке адресу».

Просьбы и жалобы.

В правление Императорской Академии Наук:

«Каталогизаторша Геологического отделения Геологического и Минералогического музея Александра Силантьевна Иванова, страдая последнее время серьезной болезнью глаз, нуждается в правильном и систематическом лечении… В виду того, что зрение госпожи Ивановой пострадало во время исполнения работы по каталогизации коллекций музея, я обращаюсь в Правление с просьбой не отказать в представлении пособия в размере, котором Правление найдет возможным выдать.
Систематическое лечение госпожи Ивановой требует, по настоянию врачей, около трех месяцев с приблизительной стоимостью в сто рублей».

И подпись — академик Вернадский.

«Ввиду того, что мне приходится иметь при себе огнестрельное оружие во время моих научных командировок, я прошу Правление Императорской Академии наук выдать разрешение на повсеместное хранение одной винтовки и одного пистолета».

И подпись — академик Андрусов.

Записки, бумажки, докладные, отчеты — калейдоскоп, случайный снимок кипящей работы. На одном листе просьба о покупке гуммиарабика.

На следующем: «Прошу прислать в Геологический Музей возможно скорее рабочих для натирки полов воском во всем музее». Затем жалоба: «не ввёрнут газовый гран в фотографической».

Или: «Вы меня, многоуважаемый Виктор Александрович, весьма обяжете, если мы сможем воспользоваться во вторник в 3 часа дня академической лошадью».

Степенные неторопливые переговоры. Дивный строгий язык.

Антон Нелихов