Путь России в историческом контексте

Задача данного очерка — попытаться хоть в какой-то мере дать общее представление «движения» России по историческому пути, выявить факторы, влиявшие на это движение, на особенности складывания страны, характер людей, населяющих ее, а также показать разницу между развитием стран в Западной и Восточной Европе. Я не ставил перед собой задачи дать исчерпывающий ответ на вопрос, почему история России пошла так, а не иначе, почему сегодня мы там, где находимся, и что имеем на сегодня. Я пытался найти рациональное зерно в истории России, в каких условиях она возникла, какие перипетии ожидали ее на пути в более чем тысячу лет. Обладая не самыми выгодными с природно-климатической и исторической точки зрения позицией, Россия догоняла прочие страны, где примат государственности имел свои исторические предпосылки в античном прошлом; где климат и небольшие расстояния между общностями и странами способствовали рождаемости, бурному развитию экономики и более интенсивному обмену информацией, накоплению того, что условно можно обозначить как культурно-информационный ресурс. И даже в чем-то их опережала. Данное обстоятельство не стоит возводить в культ и считать самоценностью, но стоит воспринимать как пример для сегодняшнего дня, для того, что нужно усиленно работать сегодня, чтобы быть конкурентоспособными в этом жестоком мире борьбы за солнце и сладкий кусок пирога. Память о тех, кто перестал быть конкурентоспособным, сейчас хранится на пыльных полках библиотеки является предметом штудий у отдельных интеллектуалов.

Вкратце за вступлением стоит отметить предысторию нашей страны. Еще задолго до появления Руси на ее территории и к востоку от Урала обитали индоевропейцы, возможно, они (или их часть) происходили с южных территорий современной России. Среди окружающих народов индоевропейцы обладали достаточно продвинутыми технологиями, знали коневодство и колесный вид транспорта. Те очаги неолита, что могли бы способствовать более раннему появлению городов и государственности в Восточной Европе, например, Синташтинская археологическая культура с наиболее известным памятником в Аркаиме, к сожалению или к счастью, не имеют прямого отношения к славянам и к созданию древнерусского государства. Впрочем, как и культура трипольцев, расположенная на территории современной Молдавии и Украины. Приходившие через причерноморские степи кочевые народы – киммерийцы, скифы, сарматы, роксоланы и др., – скорее всего, тоже не оказали значительного воздействия на предков славян и на общности, обитавшие на территории будущей Древней Руси. Само происхождение славян, как и местоположение прародины славян, до сих пор в науке вызывает много споров. По одной версии славяне пришли с территории, где ныне располагается Польша и Чехия, по другой – славяне родом из Карпат, по третьей – славяне образовали широкий ареал расселения, и восточная область этого обитания включает в себя местные группы племен по оси Десна – Днепр (киевская и возникшие затем пеньковская и колочинская археологические культуры). Во всяком случае, ранее V века славянские культуры достоверно проследить не удается.

В последние годы не утихают споры так называемых норманистов и антинорманистов, точнее, спора как такового в науке уже нет, есть определенная группа лиц, которая не желает мириться с тем, что слово «русь» происходит от названия скандинавских переселенцев – норманнов – в Восточную Европу. Кто бы что ни говорил, но выходцы из Скандинавии, та самая русь, приняли в создании русского государства непосредственное участие. Уже давно никто не говорит, что славяне не способны были создать своего государства, ведь и у скандинавов не было своих государств. Зато у скандинавов-переселенцев было кое-что другое. Было оружие, профессиональное воинство и тяга к военно-торговым походам. В данном случае именно армия (точнее, войско, дружина) оказывалась способной выступать в качестве аппарата насилия и управления покоренными «племенами», чтобы создать нечто, что хоть как-нибудь могло напоминать государство. Выдвинутый тезис вовсе не означает, что скандинавские мигранты не переходили на славянский язык, не растворялись в славянской среде, не наличествовал как синтез, так и симбиоз во «встрече» скандинавского и славянского миров, тем не менее скандинавский элемент (о том говорят имена князей и имена элитной прослойки в греко-русских договорах, правовой статус русина в «Русской Правде») выступал в качестве главенствующего.

Нужно быть реалистом и понимать объективное положение вещей, почему страна славян, балтов и финно-угров, а затем и Россия по многим аспектам запаздывала в сравнении с более развитыми регионами мира. На то есть ряд субъективных и объективных факторов…

I. Невыгодное местоположение страны с позиции природно-климатических условий, неразвитость пахотных орудий и системы земледелия. Лесная зона Восточной Европы – это зона рискованного земледелия. Нужно понимать: в такой зоне трудно и опасно жить ввиду постоянной угрозы голода. И в таком регионе не слишком много окажется желающих вести свое хозяйство. Подсечно-огневое земледелие¹, видимо, до самого монгольского нашествия являлось преобладающим в хозяйственной жизни Северо-Западной и Северо-Восточной Руси, а переход к трехполью растянулся до конца XV века (Кочин 1960: 77–91, 129–175).

В степной зоне после первых урожаев землю оставляли под паром на несколько лет, в это время пользовались другим участком земли (двуполье). При этом не соблюдалось никакой системы по времени пользования и чередования сельскохозяйственных культур и паров². Система землепользования в Древней Руси накануне ее образования и еще долгое время после по существу находилась на примитивной стадии развития (Краснов 1971; Рыбаков и др. 1985: 220–221). Как отмечает Ю.А.Краснов, давая физико-географическую характеристику лесной полосы Восточной Европы, возникновение земледелия и животноводства на местной основе было здесь невозможно (Краснов 1971: 13).

Как следствие, довольно медленный темп развития местных обществ, как и крайне низкий темп социально-имущественного расслоения, сложения городов и отсутствие каких бы то ни было начатков государственного развития.

II. Демографический фактор. На развитие страны восточных славян и затем на Россию станут сказываться факторы низкой плотности населения, слабых социальных контактов и неразвитость общественных отношений. С одной стороны, подсека требовала коллективных усилий, с другой – условия местности (болота, каменистая почва) и примитивное землепользование требовали миграций и значительных площадей для выживания населения. В подобных условиях ни о каких крупнонаселенных городах не может идти и речи. Скромные возможности ведения хозяйства накануне рождения державы Рюриковичей – первая половина X века, низкая плотность населения, слабые социальные контакты между разными группами населения в лесной зоне Восточной Европы – отличительная черта ранней истории Руси, в противовес странам Средиземноморья, с более пригодными климатическими условиями для земледелия. Если хлынувшие в Западную Европу варвары, ставшие причиной деградации западноримских провинций, пришли на уже развитые и освоенные земли, то славянам приходилось самим в сложнейших условиях осваивать и развивать территории Восточной Европы.

III. Перманентная миграция славян в пределах как «освоенного» ими ареала обитания, так и за его пределы. Судя по всему, ко времени появления первых Рюриковичей миграция славян продолжалась в силу разных причин. Так, следы волынцевской культуры из северской земли перемещаются на восток (Григорьев 2005: 145–153). Вероятно, колонизация славян на восток от Днепра происходит не без проникновения новых мигрантов с запада (Григорьев 2012: 98–116, 120–121). При постоянной миграции населения вряд ли можно накопить достаточно культурного, социального, экономического «ресурса», чтобы создать такое продвинутое общество, которое могло бы вступить на стадию государственного пути развития. Должна сложиться долгая традиция относительно стационарного социума. Ни одно кочевое общество само по себе еще не породило государственности самостоятельно. Балто-славянские общности на момент прихода скандинавов в Восточную Европу в IX–X веках были достаточно еще разобщены и дезорганизованы. Источники по этому периоду нам не оставили ни одного надежного сообщения о каком-либо крупном и мощном объединении славян на территории будущей Руси, способном противостоять первоначальным русам (в источниках «русь» – это народ и страна, поэтому во избежание тавтологии иногда стану употреблять для людей отличное от руси наименование). Наоборот, не очень многочисленные ватаги скандинавов контактировали с местным населением, собирали с него дань и оседали на новых подконтрольных территориях. Всё время правления Владимира Святославича практически заполнено в летописях военными походами против славяно-балтских общностей, в их покорении (трудно сказать, было ли это подавление восстаний или же происходило целенаправленное покорение славяно-балтских общностей в единый каркас нарождающейся державы Рюриковичей – с посажением «администрации» в покоренных центрах и установлением фиксированной дани).

Частые оттоки населения из исторических мест обитания в силу разных причин, будь то истощение почв, перенаселенность того или иного микрорегиона, чрезмерный налоговый гнёт, религиозные убеждения (старообрядцы) и т.д., не могут служить чем-то позитивным в деле накопления культурно-информационного ресурса. И определенные «исторические» области не развивались так, как могли бы развиваться при большей многолюдности и большей плотности их заселения. Для России с ее природно-климатическими условиями при некоторых исторических обстоятельствах фактор низкой плотности и постоянного оттока населения из «исторического ядра» оказывался достаточно существенным. В то же время существовала обратная сторона миграционного процесса – с перманентной миграцией русских (особенно, с уходом в казаки и их «бегством» от правителей) шла колонизация в еще не «освоенные» земли, такие окраинные территории присоединять к Русскому государству становилось легче, но и содержать достаточно проблематично. Однако это стоило того, чтобы создавать «буферную зону» (появилось множество порубежных «окраин») между кочевниками и оседлыми земледельцами, снижая угрозу нападения на «исторические» и освоенные земли, вероятность их разорения и массового увода в плен местных жителей. Как только окраины становились более или менее безопасными, на них направлялись новые волны мигрантов. И так продолжалось столетиями… Процесс миграции-колонизации и продвижения власти русских правителей становился обратно зависимым.

IV. К перечисленным факторам следует добавить огромные пространства самой страны (Руси, России), и зачастую между исторически сложившимися регионами («земли» – в древнерусской терминологии). Реки становились магистралями, как для перевозок грузов, так и для перемещения групп людей. У нас изначально не оставалось от римского наследия дорог, неоткуда было взяться культуре строительства мощеных путей сообщения, что могло бы способствовать интенсификации политического, экономического и социального взаимовлияния, служить дополнительным стимулом для развития культурно-информационного ресурса. Чем длиннее путь, тем дольше и дороже перевозить различного рода грузы. Учитывая все факторы в совокупности, экономика тоже не сможет развиваться более интенсивными темпами, включая торговлю.

V. Изначальная отдаленность будущих территорий Руси от наиболее развитых регионов мира и от тех стран, где имелись древние традиции государственности. У восточных славян, в отличие от скандинавов и от германцев, не было возможности плотно контактировать (в том числе торговать) со странами так называемого романского мира. Не имелось традиции тесных контактов с Византией. Арабский мир, благодаря степям и горам Кавказа, тоже оказывался далеко. Не было возможности перенимать традиции письменности, государственного устройства – слишком далеко находились упомянутые цивилизационные центры. С приходом скандинавских русов держава первых Рюриковичей начинала активно контактировать с более развитыми политическими объединениями (учитывая и более ранние контакты скандинавов с арабским миром через Волгу и Каспий), появлялись потенции к социальному и имущественному расслоению общества, складывались зачатки аппарата управления, суда и фискального сбора. Короче говоря, с появлением в Восточной Европе скандинавов стал намечаться путь к переходу местных «племен» к новому образу жизни (или ускорялись процессы социально-имущественного разложения).

Во второй половине X века начинает складываться своя русская государственность. И первым, кто сознательно заложил эту традицию, ориентируясь на Византию (чеканка монеты, изображение на них князя в короне, напоминающей византийскую, принятие христианства греческого образца, фиксация пунктов сбора «налогов», установление местной администрации в покоренных землях), следует признать Владимира Святославича (ум. 1015). С активным приобщением к византийскому миру через священников и книжников русское общество теоретически должно было впитать не только религиозные элементы, включая атрибутику, учреждение епископских кафедр и т.д., но и более широкий контекст культурной жизни – в частности, античное наследие. Но этого не произошло.

VI. Отсутствие восприимчивости античного наследия через Византию. У нас не создается своих высших школ вроде константинопольской академии – пандидактериона (иначе говоря, магнаврская высшая школа) или западноевропейских университетов. У нас не появляется светского обучения как такового, многожанровой светской литературы. Долгое время отсутствует систематическое преподавание философии, математики, риторики, юриспруденции, искусства и прочих наук. В X–XIII веках, судя по всему, во многом благодаря арабам в Западной Европе знакомятся как с достижениями арабской научной мысли, так и с античной. Например, римскому папе Сильвестру II приписывается популяризация арабских научных достижений в математике и астрономии. Серьезное образование он получил в каталонском епископстве Вик, значимом образовательном центре для своего времени, что неудивительно ввиду тесных контактов христианских государств Пиренейского полуострова с Кордовским халифатом. Самое интересное, что еще до Каролингского возрождения возникло так называемое Вестготское возрождение, правда, оно оказалось весьма поверхностным и кратковременным. Впрочем, надо отметить вклад в изучение античного прошлого и уроженцев Италии – Боэция, Кассиодора (и создание им школы Вивария – стандарта для средневековых монастырских школ) и Павла Диакона. В передаче античной мысли немаловажную роль сыграли итальянские монастыри – Монтекассино, Боббио и та же медицинская школа в Салерно. Западная и Южная Европа начинают приобщаться к богатейшему греко-римскому и арабскому наследию (История Испании 2012: 116–118, 203–204, 225, 252, 291–292; 298–299, 306–310; Уколова 1989). У нас рецепция античного наследия вне религиозного контекста могла бы возникнуть благодаря контактам с Византией… но не сложилось до эпохи Петра I. Почему? На этот вопрос пока нет полного и удовлетворительного ответа. На данный момент мне известно только две научно-содержательные статьи на эту тему (Живов 2002: 73–115; Суриков 2013: 93–99). Комплексное изучение данного вопроса, на мой взгляд, пока остается уделом будущего.

VII. Монгольское нашествие и «татаро-монгольское иго» повлекли за собой упадок городов Руси. К монгольскому вторжению культурно-технологический уровень развития Руси в своих столичных центрах – Киеве и Новгороде – по отдельным параметрам приближался к уровню Византии, например, по производству стекла и стеклянных бус (Шелковников 1959: 114–126; Столярова 2010: 323–333). В целом и без того не густонаселенная страна, исключая отдельные очаги людской скученности – Новгород (ок. 30 тыс. жит.), Киев – (ок. 30-50 тыс.), Владимиро-Суздальское ополье и некоторые другие районы – потеряла, наверное, значительную часть населения, в особенности городского, о чем недвусмысленно говорит археология: приходят в упадок как города, так и ремесла. Вдобавок Русь попадала в кабальную зависимость от монгольских и «золотоордынских» ханов, с русских земель собирали «ордынский выход», дань, что не могло не сказываться на экономических возможностях русских княжеств.

VIII. Позднее принятие патентного права и крайняя неразвитость патентно-изобретательского права с юридической точки зрения. Началом патентного дела в России принято считать 1812 год (подробнее: Лиджеева 2011: 83–88; Ярыш 2005: 120–125). В Европе к идеям фиксации интеллектуальной собственности с закреплением в правовой плоскости пришли гораздо раньше. Первой законодательной патентной системой считается Венецианский статут, изданный 19 марта 1474 года. В Великобритании история патентного права начинается со Статута о монополиях от 29 мая 1624 года. В дальнейшем при королеве Анне издается одноименной Статут 1710 года, когда авторское право в Великобритании начнет регулироваться государством и судами, а не частными сторонами. В России даются привилегии начиная с Петра I, и рассматриваться предлагаемые проекты могут годами. По части изобретений, надо полагать, Россия отставала от наиболее развитых стран Европы. Для сравнения: за период 1815–1840 гг. выдано патентов и привилегий в России – 198, Пруссии – 490, Великобритании – 4895; за период 1850–1860 гг. в России – 387, Пруссии – 730, Великобритании – 18 585. В США за 1870 год – 4819, в России – 70; за 1875 год в США – 13 291, в России – 107; всего за 1860–1875 гг. в США – 153 006 и России за тот же период – 1092 (Ревинский 2001: 369–370, приложение 1). Конечно, не стоит думать, что Россия являлась совсем уж отсталой страной, напротив, в России работала изобретательская мысль, вот только не все российские изобретения внедрялись в России в качестве инноваций, часть находила применение за рубежом, часть заново изобреталась, потому что российские аналоги забывались или оставались неизвестными за пределами страны (Скоренко 2019; Грэхэм 2014³). Судьбу изобретательства в России можно охарактеризовать коротко: блестящий старт, а дальше трагедия. Творческая изобретательская мысль зачастую наталкивалась на царский произвол и бюрократию. В начале советского периода некоторые перспективные научные направления подверглись разгрому, а ученые – остракизму (биология, генетика), в дальнейшем катастрофа развала СССР и его последствия отрицательным образом сказываются на всех научных дисциплинах – прежде всего так называемой утечкой мозгов и обесцениванием профессии ученого и изобретателя.

IX. Пагубное влияние российских революций 1917 года (вместе с гражданской войной, как их последствие) и распад СССР. Общество и политическая система переходят в режим выживания. Пока Россия восстанавливается, остальные страны двигаются вперед в конкурентной борьбе. И снова требуется совершать рывок, проводить модернизацию, восстанавливать разрушенное во время «смуты» и «отката». Если со времен Петра I в Россию тёк тоненький ручеек иностранных ученых, то в XX–XXI вв. Россия питала и продолжает питать остальной мир полноводными реками ученых, изобретателей и просто высокообразованных людей (например, по миграции из России за последние годы приводятся данные в работе Мктрчян, Флоринская 2018: С. 16–17)⁴. Сегодня, в результате катастрофических последствий развала СССР, России снова предстоит в отдельных аспектах жизнедеятельности догонять ушедший вперед мир.

Подытоживая очерк, следует обозначить «негативные» факторы, влияющие на развитие Руси/России в исторической динамике: 1) изначально неблагоприятные природно-климатические условия для ведения хозяйства; 2) изначальную отсталость и слабую заселенность региона; 3) отдаленность страны от достаточно развитых цивилизационных центров мира; 4) большие пространства для освоения на фоне сложных природно-климатических условий; 5) слабую восприимчивость античного наследия; 6) замыкание России на саму себя, как следствие – технологическое отставание от ведущих европейских держав; 7) вторжения извне, военно-экономическая зависимость от Золотой Орды; 8) социальные потрясения XX века; 9) внешняя и внутренняя миграция.

На схематично приведенном материале становится заметно, что самой природой и затем историей закладывается в русского человека принцип работы на рывок. Для крестьянина, например, за короткий промежуток времени следовало осуществить цикл полевых работ, при этом заготовить корм для скота. Зима в России длинная, поэтому корма следовало заготавливать много по причине длительного (до 7 месяцев) содержания скота в стойле, следовательно, нужно было тратить больше сил и времени на его заготовку. В итоге жизнь великорусского пахаря, как о том пишет А.В.Милов, можно охарактеризовать как «мобилизационно-кризисный режим выживаемости общества с минимальным объемом совокупного прибавочного продукта» (Милов 1998, вводная часть книги).

В другой своей работе, размышляя о роли природно-географических условий в историческом процессе, он замечает: «…Вследствие различных природно-климатических условий на западе и востоке Европы на протяжении тысяч лет одно и то же количество труда удовлетворяло не одинаковый объем естественных потребностей индивида. В Восточной Европе в силу более сурового климата совокупность базовых потребностей была существенно большей, чем на Западе, а условия их удовлетворения – гораздо менее благоприятными. Стало быть, меньшим оказывался и тот избыток труда, который мог идти на удовлетворение потребностей других индивидов, по сравнению с массой труда, необходимого для покрытия собственных потребностей. Следовательно, объем совокупного прибавочного продукта в Восточной Европе был всегда значительно меньше, а условия для его создания существенно труднее, чем в большинстве западноевропейских стран» (Милов 2003: 778).

Разница между Восточной и Западной (почему-то в нее включают еще и страны Южной Европы – Италию, Испанию, Португалию, Грецию и т.д.) уже проявляется в природно-климатическом отношении, в разнице затрат усилий за единицу времени и в количестве произведенного продукта. Сюда еще следует включить особенность протяженной береговой линии. Широкая протяженность береговой линии дает, особенно в Средиземноморье, больше возможностей для торговли, для политических и экономических контактов. В древнерусских летописях можно встретить упоминание того, как разбойники перекрыли днепровские пороги, и купцы не имели возможности подняться вверх по Днепру. Подобное «сухопутное» расположение страны существенно ограничивает ее в торгово-экономическом деле, в политической плоскости – по сухопутным дорогам множество стран оказывалось чрезмерно далеко отстоящими от центров России: на севере – Арктика, на юге и юго-востоке – степи, на востоке – огромные территории, населенные подвластными потомкам Чингиза народами, и только на западе оказывались независимые и близкие по культуре и вере страны. С ростом Русского государства увеличение протяженности морского побережья снова не давало особых преимуществ из-за его северного местоположения и короткого навигационного периода. Уже давно говорят, что с глобальным потеплением, таянием ледников у России открывается шанс состояться в качестве транзитного государства в морском сообщении, потому что путь между континентами через север России окажется наиболее коротким и выгодным… Однако это – дело будущего; в настоящем имеем то, что имеем.

Литература

• Григорьев А.В. 2005. Славянское население водораздела Оки и Дона в конце I – начале II тыс. н.э. Тула: Гос. музей-заповедник «Куликово поле».
• Григорьев А.В. 2012. Население междуречья Днепра и Дона в VIII – первой половине XI вв. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 год. Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М.: Университет Дмитрия Пожарского.
• Грэхэм Л. 2014. Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России. М.: Манн, Иванов и Фербер.
• Живов В.М. 2002. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М.: Языки славянской культуры.
• История Испании. 2012. Т.1. С древнейших времен до конца XVII века. М., Индрик.
• Кочин Г.Е. 1960. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII – начало XVI века. М.-Л.: Наука.
• Краснов Ю.А. 1971. Раннее земледелие и животноводство в лесной полосе Восточной Европы: II тысячелетие до н.э. – первая половина I тысячелетия н.э. М.: Наука.
• Лиджеева К.В. История становления и развития дореволюционного патентного права в России // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. 2011. № 2. С. 83–88.
• Милов Л.В. 1998. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М.: РОССПЭН.
• Милов Л.В. Особенности исторического процесса в России // Вестник Российской Академии наук. 2003. Т. 73. № 9. С. 771–778.
• Мктрчян Н., Флоринская Ю. Квалифицированная миграция в России: баланс потерь и приобретений // Мониторинг экономической ситуации в России: тенденции и вызовы социально-экономического развития. 2018. № 1. С. 15–18.
• Ревинский Д.О. Патентование изобретений в России, 1812–1870-е гг. Экономическая история: Ежегодник. 2001. С. 339–376.
• Рыбаков Б.А. и др. 1985. Древняя Русь. Город. Замок. Село. М.: Наука.
• Скоренко Т. 2019. Изобретено в России: история русской изобретательской мысли от Петра I до Николая II. М.: Альпина нон-фикшн.
• Суриков И. Влияние античности на Древнюю Русь и древнерусскую культуру // Русский мир и Латвия: альманах / Seminarium hortus humanitatis. Рига, 2013. Вып. 13.
• Столярова Е.К. К вопросу о технологии изготовления стеклянных золоченных бус домонгольского периода // Краткие сообщения института археологии. М.: Языки славянской культуры, 2010. Вып. 224. С. 323–333.
• Уколова В.И. 1989. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V – начало VII века). М.: Наука.
• Шелковников Б.А. Стекло Киевской Руси XI–XIII веков // Византийский временник. М., 1959. Т. XVI. С. 114–126.
• Ярыш В.Д. Защита прав изобретателей в России до XIX в. // Журнал российского права. 2005. № 1. С. 120–125.
• Subbotin A., Samin A. Brain Drain and Brain Gain in Russia: Analyzing International Migration of Researchers by Discipline using Scopus Bibliometric Data 1996–2020. DOI: 10.4054/MPIDR-WP-2020-025.