Идеальное устройство науки в идеальном Российском государстве

В разные моменты истории отношения государства и ученых в нашей стране складывались по-разному – от эксплуатации в шарашках в 1930-е годы до безмерного уважения и поддержки в 1950-1960-е. По сути, именно от выстроенного и сбалансированного взаимоотношения этих субъектов зависит развитие науки и процветание государства. Этот ключевой вопрос, казалось бы, и должен более всего занимать наше научное сообщество. Однако многолетнее чтение постановлений, статей и интервью на тему организации науки свидетельствует о бесконечных частностях: закупки по 93-му закону, гранты РФФИ, РНФ, тендеры, лоты министерств, ВАК, недостаточное финансирование как главная проблема и пр. Никто не обсуждает проект идеального здания науки, к которому надо стремиться. В итоге, когда рухнуло старое, строительство нового ведется «с колес», по ощущению, вообще без чертежей, просто этаж за этажом.

Цель данного сочинения — абстрагироваться от действительности и, приняв, что нет никаких ограничений с финансированием и проблем с волей государства, сконструировать идеальную систему организации науки в РФ, в которой обе стороны остаются максимально довольны друг другом. Следовательно, прежде всего надо сформулировать стратегию развития и разработать тактику.

Стратегия

В настоящий момент у нас имеется стратегия научно-технологического развития Российской Федерации (от 1 декабря 2016 года – government.ru/docs/28270). В этом многостраничном документе трудно выявить собственно стратегию развития страны, которая должна привести к поставленной цели – «созданию эффективной системы наращивания и наиболее полного использования интеллектуального потенциала нации». Цели и механизмы их достижения прописаны в общем виде, часто в виде деклараций типа «за все хорошее, против всего плохого».

На мой взгляд, очевидно, что стратегии должна быть нацелена на развитие основной миссии науки – производства нового знания, – основным генератором которого, независимо от ведомственной принадлежности, является фундаментальная наука. На приведенной схеме потоков знания она расположена в центре (рис. 1). Однако российская фундаментальная наука – лишь часть общемировой, и существенно меньшая. Поэтому она должна не только производить, но и акцептировать новое знание. Едва ли возможно корректно оценить соотношение нового знания, произведенного в стране, и усвоенного извне. В первом приближении можно полагать, что это соотношение соответствует доле российских работ в мировом цитировании научной литературы. А поскольку она составляет около 2%, можно считать, что 98% нового знания производится не в России, что и отражено в различной толщине стрелок на схеме.

Однако смысл существования науки не есть новое знание само по себе, а эффективная трансляция его в общество, что, собственно, и ожидает государство, являясь главным финансистом. Таким образом, стратегическую цель развития науки можно сформулировать как интенсификацию генерации, акцептирования и трансляции (сокращенно ГАТ) нового знания во все сферы деятельности российского общества.

Эта цель наиболее эффективно достигается подготовкой и распределением кадров в обществе. Здесь основным «кузнецом кадров» должна выступать фундаментальная наука. Молодые люди, получившие образование в магистратуре, прошедшие аспирантуру, защитившие кандидатскую диссертацию и поработавшие в фундаментальной науке, представляют основной кадровый капитал. Способность работать с литературой, усваивать новые знания, анализировать данные и генерировать идеи – всё это непременные характеристики молодых кандидатов наук (конечно, если это настоящие кандидаты наук). Такие специалисты быстро освоятся в своей сфере в прикладной науке, образовании, госуправлении, а через короткое время непременно станут лучшими. Поток молодежи, идущий в фундаментальную науку и после окончания “сверхвысшего” образования перераспределяемый в другие сферы, и есть основа эффективной трансляции знания в общество. Такое распределение символически показано на схеме стрелками b (рис. 1). Именно этот поток в конечном счете определяет, какие учителя будут учить наших детей, какие врачи будут нас лечить и какие чиновники будут нами управлять. Нет сомнений, что современное распределение кадров далеко от идеала. Следовательно, тактические действия, направленные на выполнение стратегии ГАТ, должны касаться не только стимулирования научной работы, но и молодежной кадровой политики.

Тактика

Генерация и акцептирование нового звания

Казалось бы, усвоение нового знания из мировой науки возможно и без создания собственного. В части бизнеса и производства, вероятно, такое возможно. Но так уж устроен человек, что эффективно усваивать новое фундаментальное знание способен лишь сам генератор знаний. Сложно не согласиться с тем, что ученые, работающие на мировом уровне, и являются основными акцепторами нового знания в стране. Следовательно, чем больше таких исследователей, тем полнее поток создаваемых ими и усвоенных новых знаний. Таким образом, тактическая задача заключается в том, чтобы все фундаментальные исследования в стране проводились на мировом уровне.

Надо сказать, что в настоящий момент благодаря усилиям государства обозначен вектор движения в данном направлении. И хотя он считывается не четко, даже такого оказалось достаточно, чтобы число публикаций в хороших журналах и цитирование показало признаки роста. На самом деле здесь нужна ясная и логичная система аттестации научных сотрудников, которая бы стимулировала их работу на мировом уровне. Она должна унифицировано действовать по всей стране, независимо от ведомственной принадлежности организации и ее географического положения. И, конечно, за научную продукцию определенного качества должна быть соответствующая заработанная плата.

В основе системы аттестации научных сотрудников, конечно, лежат публикации. Это и есть основной продукт фундаментальной науки. Именно по ним измеряется класс ученого. В целом с этим все согласны, однако сейчас конкретная система оценки труда ученых отдана на откуп организациям, их подразделениям или вообще «начальнику». В итоге это приводит к абсурдным ситуациям. Например, на лабораторию (отдел, институт) выделяется финансирование (в виде надбавок), которое делят сотрудники, исходя из количества и качества статей. Ученый М получает сумму меньшую, чем Н, хотя он произвел такую же научную продукцию. Причина в том, что они работают в разных лабораториях. При этом у М в лаборатории есть «крутой» В, который публикуется много больше других. С другой стороны, М получает больше, чем К, который работает так же хорошо, но живет в другом регионе с меньшей средней зарплатой. Что уж говорить о случаях, когда заведующий распределяет суммы вообще на свое усмотрение! Таким образом, повсеместно нарушается принцип справедливой оценки труда.

Оценка качества научной публикации наиболее адекватно может быть основано на импакт-факторах научных изданий. Благодаря стараниям ФАНО (а теперь министерства), сейчас уже не надо объяснять, что это такое и почему это много лучше, чем индивидуальные индексы цитирования. Можно указать и на недостатки этого критерия, но ничего объективнее пока не предложено. Система аттестации научных должностей, так или иначе основанная на импакт-факторах (ИФ), есть практически во всех странах. Иногда учитываются и дополнительные параметры: руководство грантами, преподавание (в университетах). В Англии, например, уже много лет разрабатывается система, основанная на экспертных оценках, но так пока и не введена. Возможно, независимая международная экспертиза и была бы идеальным решением, но ее воплощение в жизнь – та еще задача. В действительности можно рассчитывать лишь на отечественную экспертизу работы научных сотрудников. Однако, основываясь на опыте (моем и коллег) участия в конкурсах РФФИ, министерских лотах, грантах РНФ и пр., осмелюсь утверждать, что на современном этапе развития российского общества идеальной была бы система оценок, максимально независимая от каких бы то ни было экспертиз.

Справедливую систему аттестации научных сотрудников можно представить следующим образом. Основу образуют три составляющие научного труда: качество, личный вклад и количество (КЛК). Наиболее сложной составляющей является качество, которое предлагается оценивать, базируясь на цитируемости журналов. Напомню, что оценка идет по квартилям (по 25% журналов в каждом квартиле) внутри каждой выделенной специальности. Это позволяет сравнивать публикации из разных специальностей. Так, например, статья в онкологическом журнале с ИФ 120 и статья в зоологическом с ИФ 2 будут одинаково ценны, так как обе опубликованы в журналах из первого квартиля. Поэтому публикации в журналах из первого квартиля особенно ценятся при аттестации во многих европейских странах. Система разумная, хотя иногда и излишне дробная. Так, например, в базе данных Web of Science (WoS) часто на границе 1-го и 2-го квартилей оказываются равно уважаемые издания. На мой взгляд, база данных Scopus более адекватно выделяет квартили, прежде всего из-за большего объема индексируемых изданий. Кроме того, индекс цитирования журнала SJR и квартили есть в бесплатном доступе (www.scimagojr.com). Можно также пересмотреть деление на специальности, чтобы сделать его более дробным и более современным. Вообще, принцип ранжирования по квартилям внутри специальности оказывается невероятно удобным: можно для части специальностей воспользоваться WoS, для других – Scopus, для медицинских наук – PubMed. В последние годы неплохо развивается и наша eLIBRARY.

Основываясь на этих источниках, нетрудно составить официальный рейтинг научных изданий по специальностям и по квартилям «A», «B», «C» и «D». Существуют журналы с особо выдающимся цитированием, такие как Nature, Science, Annual Reviews. Их стоит выделить в суперкатегорию «A+» (принципы выделения подлежат обсуждению). Многие полагают, что сверхвысокие импакт-факторы не отражают реальной научной значимости этих публикаций. Но, следует признать, что это – “научный престиж” и большое цитирование публикации, в чем весьма заинтересовано наше государство. Поэтому одну такую публикацию можно засчитывать за две класса «A».

У всех рейтингов научных публикаций существует одна хорошо известная проблема: книги и статьи в сборниках не учитываются совсем. Хотя и те, и другие бывают весьма читаемы и хорошо цитируемы. Причина известна – слишком дорого обходится рейтинговым агентствам отслеживание периодической печати, на книги уже не хватает ресурсов, что понятно, так как ежегодно индексируется 3-4 млн статей. Поэтому признанного рейтинга книг и сборников не существует. Есть лишь рейтинг книжных серий (www.scopus.com/sources.uri). Тем не менее можно рейтинговать все научные книги простым способом – по рейтингу издательств, что упрощает задачу на несколько порядков. Точно так же, как и для журналов, можно рассчитать среднее цитирование книг и статей в сборниках, выпущенных данным издательством. Идея в том, что издательство выдерживает определенный уровень качества научной продукции, что сказывается на цитируемости. Следовательно, ранжирование в рамках специальности даст преставление об уровне книг и сборников статей.

Пока не существует общепризнанных мировых рейтингов научных издательств. Есть лишь в отдельных странах, например research.usp.ac.fj/wp-content/uploads/2013/09/2016-Ranking-of-Academic-Publishers-v1.0.pdf. Однако все эти данные уже содержатся в базах WoS, Scopus и др. Достаточно ежегодно приобретать соответствующие выборки (а возможно, и заказать рейтинг «под ключ»), что в масштабах задачи наверняка обойдется в «копейки». После ранжирования издательства, а, соответственно, и публикации в их изданиях также разместятся по категориям «A», «B», «C» и «D».

Наконец, есть докторские и кандидатские диссертации. Они считаются рукописями, но теперь размещаются в Интернете. Следовательно, они являются электронной публикацией. Они не рецензируются, но оппонируются. В случае докторской диссертации четыре оппонента, 15 членов диссертационного совета, порядка десятка приславших отзывы на автореферат в норме гарантируют качество значимого научного труда. Полагаю, что кандидатской место в «B», а докторской – в «A» категории. Таким образом, все виды научных публикаций учитываются в предлагаемой системе.

Теперь можно перейти непосредственно к системе аттестации. Вполне разумные количественные показатели были рекомендованы при переаттестации в системе Академии наук. Они, кстати, хорошо соответствуют таковым в европейских странах. С небольшими изменениями они приведены в табл. 1. Что касается качества публикаций, принципиально важно учитывать личный вклад. В любой работе практически всегда есть основной автор (назовем его лидер), который ее задумал, провел или организовал, собрал с остальных данные, писал текст, подавал в журнал, отвечал рецензентам. На первое авторство всегда обращают внимание коллеги. Лидерство есть свидетельство о способности самому полностью провести научное исследование. Оно, собственно, и является подтверждением квалификации ученого. В некоторых странах личный вклад при защитах, например, подсчитывается чуть ли ни в процентах. В системе Академии наук применялась толковая система подсчета баллов, при которой первый автор получал 50%, а остальные – поровну от оставшихся 50%. Можно, разработать методику подсчета баллов, которые нужно набрать для аттестации на определенную должность (как, например, система «Истина» в МГУ). Однако, как показывает практика, в этом случае всегда остается возможность аттестоваться за счет «вала», а не качества. Проще и “идейнее” будет прописать конкретный набор публикаций (с учетом их качества), необходимый для соответствия каждой должности. Скажем, в табл. 1 приведены минимальные параметры, дающие возможность занять определенную должность. Так, для вед. науч. сотр. за пять лет надо опубликовать семь статей, из них не менее трех статей со своим лидерством в изданиях класса «A» и 4 статьи как соавтор в классах «А», «B» и «С». Понятно, что допустимо любое превышение качества и количества публикаций над этой нормой. Все показатели этой таблицы могут и должны быть обсуждены и согласованы с научным сообществом. Однако принцип трех составляющих – количества, качества и личного вклада – должен оставаться неизменным.

Табл. 1. Пример аттестационной и зарплатной матрицы для научных сотрудников

• Публикации и участие в конференциях за пять лет.

Важная часть деятельности ученого, к тому же обеспечивающая научный престиж страны, – это участие в международных проектах, экспедициях, конференциях. И если первые два аспекта нельзя вменить в обязанности, то устные доклады на международных конференциях должны быть непременным условием занятия должности начиная со ст. науч. сотр. (табл. 1).

У каждой медали, как известно, есть и обратная сторона. В данном случае это означает адекватное финансирование со стороны государства. Работать на мировом уровне в науке очень непросто. Надо полностью погрузиться в материал, его сбор, обработку, анализ, сравнение с литературой. Выдавать статьи “А” класса и при этом тратить массу рабочего времени на написание тучи заявок на гранты, проекты, выполнение хоздоговоров, а потом и на написание отчетов или зарабатывать на жизнь и вовсе не научной работой, абсолютно нереально. Поэтому государство должно понимать, что аттестационная матрица КЛК будет работать только при полном погружении ученых в научный процесс, а это возможно при адекватных окладах (табл. 1). Есть еще одна составляющая, без которой невозможен научный процесс. Это текущие расходы. Сейчас они выгрызаются в изнурительной борьбе за различные гранты и договора, что бессмысленно отнимает массу времени и энергии. На самом деле государству гораздо проще и эффективнее (в смысле менеджмента) выделять средства аттестованным ученым, ибо это есть лучшая гарантия того, что они будут потрачены на дело. Суммы, означенные в последней колонке табл. 1, могут быть потрачены на расходные, командировочные, небольшое оборудование, публикации, но не на зарплату. Они в том числе обеспечат участие в конференциях, причем не только распорядителей средств, но и молодых сотрудников.

В отечественной науке давно существует еще одна хроническая проблема – отсутствие адекватной карьеры для вспомогательного персонала. В других странах инженер-исследователь – это часто седоватый дядечка, на котором лежит масса обязанностей по приобретению и эксплуатации оборудования, материальной части экспедиций, экспериментов и пр. Его карьера состоялась, он уважаемый человек с достойным заработком. В наших реалиях, уходящих корнями в советское время, инженер (я уж не говорю о лаборантах) – человек с крошечным окладом, на который невозможно существовать, выживающий за счет нерегулярных и часто мизерных отчислений с проектов и грантов. А между тем многие экспедиционные и экспериментальные работы, аналитические определения держатся на плечах этих людей. Все мы знаем, как легко запороть экспедицию неправильным отбором проб или их обработкой. Для этого должна существовать отдельная достойная карьерная лестница (табл. 2). Пропорциональное присутствие таких сотрудников в научном подразделении должно быть определено научной организацией в зависимости от характера специализации и дополнительно зависеть от количества аттестованных ученых, ибо, если таковых мало, то и нет смысла финансировать деятельность большого числа вспомогательного персонала. Отчитываются они, как и сейчас, непосредственно перед своими научными руководителями.

Табл. 2. Пример зарплатной матрицы для технического персонала

Что же даст система заинтересованным сторонам? Ученые наконец-то будут обеспечены необходимыми условиями для работы.

• Достойные (на текущий момент) оклады позволяют полностью погрузиться в научный процесс. Не надо хвататься за любые проекты и тендеры, лишь бы срубить “копеечку на поддержание штанов”. Можно биться только за проекты по своей теме, не соглашаясь на любые унизительно мизерные средства и не тратя бессмысленно время на написание многочисленных заявочных текстов. Проекты РНФ и РФФИ, в принципе, должны быть крупными и направленными на финансирование не зарплатной части, а на обеспечение научных исследований: экспедиций, экспериментов, оборудования.
• Молодые люди наконец-то ясно видят свою научную карьерную лестницу, которая не ассоциируется с финансовой несостоятельностью. При этом КЛК гарантирует, что их продвижение зависит практически только от их труда и способностей. Решается в кои-то веки и почти не решаемый жилищный вопрос. Так, например, молодая пара научных сотрудников (весьма частый случай) – он старший, она пока научный (из декрета) – имеют суммарный оклад 130 тыс. руб. Это реальная ипотека даже в Московском регионе, не говоря уж о других субъектах РФ.
• Руководители могут выбирать лучших, ибо в аспирантуру и на младшие должности стоит длинная очередь. Можно строго спрашивать с молодых и отказываться от неподходящих, т.е. делать то, что сейчас невозможно в принципе, так как нельзя запретить приработки или общую расслабленность людям с зарплатой 7500 руб.
• Можно быть уверенным в независимой и честной оценке своего труда и рассчитывать на свои силы. Никакой родственник или любимчик руководства не конкурент, если сам в профессии не силен.
• Наличие базового финансирования позволит планировать длительные исследования, в которых количество материала в конце концов переходит в качество, реализуясь в обобщении или теории.

Государство также получает целый пакет решенных проблем.

• Прежде всего за финансирование оно получает конкретные продукты в виде определенного количества публикаций известного качества. Причем ему невозможно подсунуть одну статью от трех институтов (сейчас эта проблема почти решена в рамках госзадания), поскольку фактически отчет идет по статьям основных авторов. Не пройдет и номер с кучей публикаций в формально рейтинговых, а на деле практически “мусорных” изданий.
• Система обладает важным свойством самостимуляции. Можно не сомневаться, что количество публикаций высшего качества увеличится в разы за несколько лет. Причем нет смысла во множественных перепевах одних и тех же результатах и идей в двадцати статьях. Всё равно КЛК учитывает только ограниченное число, и это значит, что надо работать на качество. В перспективе 100 тыс. аттестованных научных сотрудников будут публиковать 60 тыс. статей класса «А» в год (если полагать, что медиана проходит по ведущим научным сотрудникам). А это гарантирует (в отличие от нынешнего курса министерства на повышение вала публикаций) выполнение цели, поставленной президентом – РФ должна войти в число пяти ведущих (цитируемых) стран мира.
• Несомненно, вырастет и число докладов на международных конференциях, что вкупе с публикациями расширит известность российских ученых, вовлечет их в большее число международных проектов и в конечном счете будет работать на престиж российской науки.
• КЛК автоматически приведет к созданию самой подробной карты научных кадров России, выполненной на уровне индивидуальных ученых. Оценку и финансирование науки можно будет проводить на уровне любых структурных подразделений и даже отдельных ученых. К тому же в распоряжении государства окажется исчерпывающий и постоянно обновляемый список экспертов, действительных на данный момент, а не на момент получения “корочек”.
• Возможно, самым долгожданным бонусом будет принципиальная остановка утечки мозгов, так как созданы все возможности для научной карьеры. Оставаться в науке будут лучшие, выдержавшие сильную конкуренцию. Более того, при соответствующем законодательстве, позволяющим брать на работу граждан СНГ, можно запустить свой насос, наподобие работающего в США, который будет выкачивать интеллект из окружающего пространства.
• КЛК в разы снизит коррупциемкость при распределении средств. При наличии списка аттестованных по КЛК исполнителей будет затруднительно отдавать победу более слабым руководителям и коллективам. Не проблема и клановость или своячничество. В любом случае занимающий должность будет ей соответствовать. Наконец, можно легко решить проблему “липовых” диссертаций, поставив фильтры. Допустим, пять статей класса «АЛ» (лидерские) – вполне достаточная гарантия серьезности докторской работы. И в отличие от нынешнего списка ВАК заказать их на стороне практически нереально.

В итоге КЛК обеспечивает искомый баланс интересов ученых и государства.

Трансляция знаний и аналитического опыта в общество

Сейчас наша академическая наука в кадровом отношении сравнима с черной дырой. Молодые люди после вуза приходят на работу в институт и, как правило, остаются там навсегда. Массовый выплеск из стен Академии наук, по понятным причинам, произошел в 1990-е годы, что дало стране много новых бизнесменов, управленцев, прикладных специалистов. В наше время фундаментальная наука в основном готовит кадры для собственного воспроизводства. А должна бы работать и на другие отрасли деятельности в государстве.

Доставшаяся в наследство от советских времен система, при которой молодые сотрудники приходят после студенческой скамьи на постоянные ставки, не соответствует современным реалиям. Во всем мире это временные позиции, которые заканчиваются и которые надо постоянно подтверждать либо искать новые. В итоге создается конкурентная среда, в которой нет места расслабленности. В науке остаются наиболее энергичные и целеустремленные.

Граница перехода от временных ставок к постоянным часто пролегает в районе 40 лет. В США, например, если к этому времени не удается занять минимальную постоянную должность associate professor, считается, что надо из фундаментальной (там университетской) науки уходить. Вообще, переход из фундаментальной науки – это естественный процесс. Многие, защитив диссертацию и проработав несколько лет, понимают, что на самом деле фундаментальная наука не их стезя. Ненормированный рабочий день, ограниченные доходы, постоянное освоение нового, ответственность за выполнение проектов, обучение аспирантов и студентов… Многие начинают понимать, что возможность закрыть дверь офиса в пятницу вечером и не вспоминать о работе до утра понедельника – это серьезное преимущество. Но работая на постоянной ставке, конечно, нет серьезного стимула к перемене места.

Чтобы организовать этот переход в другие отрасли, государство должно разделить бюджетные ставки на временные и постоянные. Последние должны начинаться со старшего научного сотрудника. Молодые люди, придя в институт или на кафедру, занимают стартовые должности (табл. 1) и подтверждают свое соответствие согласно КЛК. Важно, чтобы была возможность перемещаться как вверх, так и вниз, если, например, на должность научного сотрудника в данный момент не хватает работ, а на младшего – хватает. Переаттестация может проводиться раз в три года; за последние пять лет. При этом сотрудник в любое время может занять свободную вакансию старшего сотрудника, если он ей соответствует по КЛК. Принципиальным является то, что после 39 лет занимать временные ставки нельзя. Если не аттестовался на старшего науч. сотр., надо уходить в инженеры, прикладную науку и пр. А для того, чтобы гарантировать этот поток, количество ежегодных стартовых вакансий для молодежи должно в разы превышать количество освобождающихся постоянных позиций.

Дорожная карта

Прежде всего государству надо создать систему КЛК. Сделать это будет нетрудно. Все данные по цитируемости изданий уже есть в мировых базах данных, многие – в свободном доступе. Трудность остается в создании рейтинга научных издательств. На первых порах КЛК может быть запущена и без учета публикаций в книгах и сборниках. КЛК должна быть реализована как онлайн-сервис. Все научные сотрудники должны оформить электронную подпись, зарегистрироваться в системе и самостоятельно вносить свои публикации (доклады на конференциях), выбирая из сформированного перечня научных изданий. По умолчанию лидер публикации ответственен за внесение ее в КЛК. Проблема идентификации научного сотрудника легко решается при использовании официальных идентификаторов РФ – ИНН, СНИЛС и подобных. В этом случае аттестация носит чисто технический характер. КЛК автоматически определяет наивысшую должность, на которую может претендовать сотрудник. Роль аттестационной комиссии сводится к проверке и гарантии того, что все публикации введены правильно и принадлежат соискателю. Такие аттестации можно проводить очень быстро и как угодно часто.

Внедрение КЛК следует осуществлять исключительно эволюционным путем. После создания КЛК и законодательной базы ее использования (срок – один год) все научные сотрудники переводятся в статус «исполняющий обязанности» с сохранением текущего финансирования. Сразу после этого можно проводить аттестацию тех, кто соответствует своей (или более высокой) должности. Аттестованные сотрудники переходят на финансирование по новой сетке. В течение двух лет должность сохраняется за врио сотрудника. После этого периода она выставляется на замещение. Руководитель вправе взять на эту должность любого, кто соответствует этой позиции. Никакие нынешние псевдоконкурсы не нужны. А вот если взять некого, тогда объявляется конкурс, и при соответствии должности и специальности такого сотрудника взять обязаны. Если же претендентов нет, врио сохраняет позицию еще на год. Исходя из качества текущих публикаций, можно полагать, что полное замещение должностей аттестованными научными сотрудниками займет лет 10-15. Разумеется, это лишь принципиальная схема, которая требует детальной проработки с учетом трудового законодательства. Важно, что процесс растянут во времени. Это позволит сотрудникам либо перестроиться, либо перейти в другие сферы деятельности, например в инженеры-исследователи.

КЛК однозначно применима для аттестации научных сотрудников, занимающихся фундаментальными исследованиями. Однако в научном мире есть подразделения, не выполняющие непосредственно научные фундаментальные исследования. Это практически все ведомственные институты, а также прикладные и вспомогательные отделы в университетах и академических институтах. Например, аналитическая лаборатория производит анализы для многих в институте, ведет хоздоговора и пр. Или есть группа, обслуживающая сложный прибор. Или отдел, разрабатывающий прикладные технологии или приборы. Аттестация сотрудников, работающих в этих подразделениях, по публикациям в ведущих мировых изданиях не имеет смысла. Поэтому наиболее логично выделить три типа научных структур: фундаментальные, прикладные и вспомогательные. Первые аттестовать по КЛК, остальные – по другим критериям: количество анализов, проб, разработанных программ, схем, действующих моделей, привлеченных средств и пр. При этом в нефундаментальных организациях и отделах вполне могут работать и научные сотрудники. В этом случае они аттестуются по КЛК. Есть еще проблема с гуманитарными науками. После создания и тестового наполнения КЛК станет понятно, какие специальности гуманитарных наук не подлежат сравнению с мировой наукой. Видимо, они должны быть выведены из КЛК и оцениваться другим способом.

Одним из ключевых механизмов, обеспечивающих поток новых знаний в общество, является производство кандидатов наук в количестве, заведомо превышающем число постоянных позиций в фундаментальной науке. Это то бутылочное горлышко, которое преодолевают лишь самые упорные и способные к научным исследованиям. Такая система существует во многих странах. Для точного планирования такого потока необходимо знать демографический срез нашей науки и иметь соответствующую модель. Для примера можно принять, что средний период работы в фундаментальной науке в должностях от ст. науч. сотр. и выше составляет лет 40. Это означает, что из 100 тыс. таких научных сотрудников 2500 ежегодно уходят с работы. Следовательно, если ежегодно принимать 12500 человек в аспирантуру, то из них 2500 в итоге к 35-40 годам получат постоянные должности, а 10 тыс. после защиты кандидатской диссертации будут в итоге работать в других сферах деятельности. Сейчас такая пропорция выдерживается на некоторых кафедрах в университетах, но среди институтов Академии наук она в разы ниже.

Такая система организации науки предполагает, что ставки мл. науч. сотр. и науч. сотр. являются только временными. Они требуют периодического перезаключения контракта. Сами такие ставки есть в организации, и она их заполняет по своему усмотрению, но в соответствии с аттестационными требованиями. Такие ставки также могут распределяться по грантовой системе, скажем в тех же РНФ и РФФИ. Важно, что предельный возраст, в котором можно занимать временную позицию в фундаментальных подразделениях составляет 39 лет.

Проблемы и риски при внедрении

При наличии воли у государства, особых проблем с созданием такой системы организации науки не видно. Даже финансовая сторона не кажется проблемной. В наше время, кажется, вообще нельзя оценить среднюю по стране выплату бюджетных средств на ставку, скажем, вед. науч. сотр. Рискну предположить, что это примерно 50 тысяч в месяц. Исходя из табл. 1, следует, что на аттестованных вед. науч. сотр. эта сумма должна быть вдвое выше. Если предположить, что эта пропорция действует и на других позициях, то финансирование науки должно быть удвоено. Вроде бы колоссальные деньги. Но, во-первых, сейчас это порядка всего 2,5% от бюджета, так что вполне есть, куда увеличивать. Во-вторых, если аттестацию проводить прямо сейчас, то по КЛК ее пройдут процентов 10-15 сотрудников. То есть процесс перехода будет сильно растянут во времени, и изыскать средства на такую кардинальную модернизацию науки государству вполне по силам. Вывод всей российской науки на мировой уровень – чем не федеральная программа?! Стране с трехпроцентным профицитом бюджета и проблемой, куда девать деньги переполняющегося Фонда Народного Благосостояния, такая задача явно по плечу.

Многие вопросы требуют законодательной проработки. Однако года должно быть достаточно и для этого, и для создания, тестирования и запуска КЛК в работу. Отдельный вопрос – о технической возможности публикаций в топовых мировых изданиях. Всё больше издательств переходит на платную систему, и можно ожидать дальнейшего сокращения бесплатных публикаций и удорожания платных. России надо обязательно участвовать в международных издательских проектах. Например, в Европе обсуждается идея создания международного фонда, который будет финансироваться многими странами и будет оплачивать публикации ученых из этих стран (trv-science.ru/2019/01/29/otkrytyj-dostup-k-nauchnomu-znaniyu/). А пока придется привыкать платить и воспринимать эти расходы как неотъемлемую часть современных научных исследований. Определенная проблема, которая есть уже сейчас и которая с внедрением КЛК приобретет особую остроту, возникнет с отечественными изданиями категории “D” и ниже. Это очень сложный и специальный вопрос, требующий вдумчивого разговора, его не стоит начинать вскользь в данной статье.

В заключение я хотел бы подчеркнуть следующее. Во-первых, практически всё, изложенное выше, так или иначе уже применяется в мире. Я лишь постарался собрать всё в единую конструкцию. Во-вторых, данное представление о том, как было бы хорошо организовать научную работу в нашей стране, безусловно, схематично. Впоследствии можно погружаться в многочисленные детали. Вопрос в том, устраивает ли такая система в принципе. Я бы хотел так работать, а вы, коллеги?

Александр Сергеевич Микаэлян, 
докт. биол. наук, вед. науч. сотр. Института океанологии РАН