Цена инноваций в науке: Минобр или похоронное бюро?

Наиль Фаткуллин. Фото П. Платова
Наиль Фаткуллин.
Фото П. Платова

Оригинальный текст интервью Наталье Васильевой, опубликованного 10.09.2019 в газете «Вечерняя Казань» под заголовком «Профессор КФУ сравнил Минобрнауки с похоронным бюро, а университеты — с хосписами» [1].

Развитие науки и образования невозможно без человеческого таланта и академических свобод, создающих необходимые условия для творческого преподавания и научной работы. Без них корпуса и аудитории, заполненные даже самым современным и дорогостоящим оборудованием, не более чем склады приборов, быстро устаревающих и ломающихся и без всякого употребления. И что же делает Минобрнауки России для создания этих необходимых условий?

Отравляет университетскую жизнь бюрократизацией, достигшей сегодня гротескно-чудовищных размеров, парализующей нормальную жизнь вуза и порождающей различные формы лже- и псевдонаук. Грядет эпоха неолысенковщины. В связи с этим удивительно ли, что в России прекратился экономический рост и увеличивается число техногенных аварий?

Всё это результат политики, систематически проводимой Министерством науки и высшего образования РФ на протяжении многих лет. Под звон громко заявленных космизмов, суть которых сводится к обещаниям чудес в ближайшем будущем, происходит деинтеллектуализация страны. Первейшим признаком ее является вытеснение фундаментальной науки и образования в России из всех сфер университетской жизни. Финансовые ресурсы, выделенные на развитие высшего образования и науки России, практически и не касались наиболее принципиальных и системных сторон ни науки, ни образования в российских университетах.

Финансировались в основном технические аспекты, связанные с инфраструктурой: ускоренная закупка дорогостоящего оборудования, переустройство/строительство новых корпусов, создание всевозможных Сколково, иннополисов и прочих полей грядущих чудес. Частично это и может быть вполне полезным, однако без выполнения всех необходимых мер является пустой и преступной тратой денег.

Помимо этого, значительная часть финансов ушла на очевидно пседонаучные и псевдопедагогические предметы: бесчисленные переделки учебных программ, сводящиеся в конечном счете к уменьшению часов на преподавание фундаментальных дисциплин; написанию лишенной всякого практического значения, заметно отнимающей рабочее время и отбивающей всякое желание творческой работы многостраничной макулатуры с постоянно меняющимися названиями, структурами и правилами заполнения (УМК, ФОС, РПД…). Произошел взрывообразный, ничем не оправданный рост управленческого аппарата, пожирающего существенную долю денег, выделенных из госбюджета, на развитие науки и образования. Для оправдания своей важности и нужности этот аппарату страивает регулярные сезонные припадки бюрократической активности, изрыгая разнообразные почины, поприща, судьбоносные инициативы, проверки, тестирования, постоянно совершенствует формы отчетности, угрожает аттестацией и увольнениями…

Социальная значимость всех этих деяний, компетентность их анонимных авторов никогда научно-педагогической общественностью не обсуждались. Всё, идущее из Минобрнауки, в приказном, спешном порядке под угрозой увольнений подлежит немедленному исполнению, так как если бы речь шла о вопросах жизни и смерти как минимум человеческой цивилизации. Второстепенное выдается за главнейшее, причины подменяются следствиями. В результате катастрофическое состояние всей системы высшего университетского образования в России по всем системно важным позициям.

Рис. В. Шилова
Рис. В. Шилова

Прежде всего это кадровая катастрофа, порожденная системной неконкурентоспособностью большинства российских университетов. Сегодня подавляющее большинство университетских профессоров, работающих на мировом уровне, — люди пенсионного возраста. Большая часть талантливой молодежи, желающей заниматься наукой и преподаванием, уже работает в западных университетах и лабораториях или ищет такую возможность. Уезжают не все, пока еще можно указать отдельные, находящиеся в сравнительно благоприятных условиях группы. Их, однако, уже недостаточно, и они не являются в существующих условиях университетской жизни «точками роста», а скорее играют роль временных обезболивающих точек, маскирующих реальное состояние дел.

Сегодня размер пенсий профессоров пенсионного возраста 12 000–16 000 рублей. Контракты с ними заключаются ровно на год. Отказ в контракте фактически эквивалентен приговору на нищую и убогую старость. Уехать и найти работу в западных университетах или лабораториях им уже практически невозможно. Реальным итогом многолетней трудовой деятельности оказывается полная зависимость от администрации университетов. Преподаватель пенсионного возраста, таким образом, становится современной разновидностью крепостного раба. Шантажируя увольнениями, администрация их руками способна осуществлять любое безумие. Талантливая молодежь из числа студентов или аспирантов видит и прекрасно понимает реальное положение своих учителей. И естественно, возникают вопросы: «А хочу ли я для себя такого „прекрасного будущего”? Во имя чего мне здесь оставаться? Пока я молод, полон сил и не боюсь конкуренции на мировом уровне, может, мне при первой же возможности уехать из России? Тем более что вся эта история продолжается не год-два года, а, если задуматься, как минимум лет 20…» Процесс распада, таким образом, ускоряется.

Речь также идет об аудиторной нагрузке профессорско-преподавательского состава. В западных университетах в зависимости от общих объемов и способов финансирования (частного или государственного) аудиторная нагрузка профессоров (там все штатные преподаватели считаются профессорами, либо associated professor, либо full professor) варьируется в пределах 4–10 учебных часов в неделю: 2–5 аудиторных занятий по 90 минут, т. е. 110–300 учебных часов в год. Причем аудиторная нагрузка порядка 300 учебных часов в год считается на Западе огромной, как правило, ее имеют профессора практически не занимающиеся научной работой, чья деятельность сводится в основном лишь к обучению студентов сравнительно рутинным предметам. В этом нет ничего случайного, лишь в таких условиях возможно качественное и глубокое обучение сложным современным дисциплинам и полноценная научная деятельность. У нас же подавляющее большинство университетов, за исключением МГУ (возможно, и еще нескольких элитных вузов), никогда и близко не подходили под эти стандарты, как правило, превышая обсуждаемые пределы учебной нагрузки в 2–3 раза. В современной России все отмеченные обстоятельства и их естественные следствия не только сохраняются, но и усиливаются по сравнению с СССР. Причем все это было известно всегда и всем. Однако многочисленные попытки, которые предпринимали многие профессора, всегда гасились администрацией вузов. А речь идет о необратимом исчезновении в России системы университетского образования.

Можно ли спасти ситуацию? Не знаю, но, если и можно, первейшие действия и шаги просты и очевидны.

  1. Учебная аудиторная нагрузка, как и в западных университетах, должна быть в пределах 4–10 учебных часов (2–5 ­аудиторных занятия по 1 час 30 минут) в неделю. Без соблюдения этих условий российские университеты системно неконкурентоспособны.
  2. Пенсия преподавателей, достигших пенсионного возраста, как и в западных университетах, должна составлять порядка 80% их прежней ставки. При этом сохраняется, при соответствующем желании, право ушедших на пенсию профессоров читать учебные курсы, проводить исследования, оставаться консультантом, но теряется право быть руководителем. При пенсиях в 12 000–16 000 рублей подавляющее большинство талантливой молодежи не будет оставатьсяв российских университетах. Университеты превращаются в хосписы.
  3. Соотношение студент/преподаватель, а соответственно и финансирование университетов, должно определяться в соответствии с числом поступающих на первый курс студентов. Оно не должно зависеть от дальнейшего возможного отсева неуспевающих. Если это правило не соблюдать и финансирование университетов делать пропорциональным количеству фактически обучающихся студентов, то рано или поздно значительная часть студентов перестает прилежно учиться, шантажируя тем, что зарплата преподавателей и само место работы напрямую связаны с количеством обучающихся. De facto это уже давно произошло.
  4. Преобразовать существующие институты повышения квалификации и стажировки, являющиеся сегодня пустой профанацией, в оплачиваемые через каждые 5 лет творческие отпуска по 3–5 месяцев. Подобное имеет место во всех западных университетах под названием subbaticle, когда профессор сам имеет возможность выбрать себе форму и место повышения квалификации или самообразования.
  5. Максимально ограничить полномочия Минобрнауки, оставив за ним общие рекомендательные функции.
  6. Вернуть систему выборов должностных позиций. Максимально сократить управленческий аппарат университетов, отдав ведущую роль Ученым советам. В частности, должность ректора должна быть регулярно переизбираемой, а оклады ректоров и проректоров и прочего университетского начальства не должны превышать более чем в 1,5–2раза средние оклады профессоров.
  7. Предоставить Ученым советам университетов право самостоятельно формировать и утверждать учебные программы.

Наиль Фаткуллин,
физик-теоретик, профессор ИФ КФУ

  1. evening-kazan.ru/articles/professor-kfu-sravnil-minobrnauki-s-pohoronnym-byuro-a-universitety-s-hospisami.html
Подписаться
Уведомление о
guest

17 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
res
res
4 года (лет) назад

Я был немного знаком по работе с Ю.Н. Вавиловым, сыном Н.И. Он рассказывал, что его дядя С.И, который собственно вырастил детей Н.И. после его убийства, как-то заметил, что бороться с Лысенко было невозможно. Просто Лысенко и его покровители были совершенно перпендикулярны науке. Поэтому Н.И. работал до последнего, понимая, что только так можно что-то сделать. По методу Лысенко хотели разгромить и физику, но её спас атомный проект (АП). Существует легенда, что что на вопрос Сталина, можно ли успешно завершить АП без СТО и КМ (т.е. их на полном серьезе пытались запретить, вообразите !!!), Курчатов ответил, что нельзя. Отстали ((

Кстати, Лысенко был окончательно отстранен только после вмешательства лидеров АП.

Статься Резника как никогда актуальна, поскольку сегодня рецидив неолысенковщины в любой отрасли науки очень велик. Это всегда бывает в периоды снижения уровня образованности общества. А сейчас он оставляет желать лучшего ((

res
res
4 года (лет) назад
В ответ на:  res

Извините, этот пост предназначался другой теме по статье Резника.

Зоркальцев Валерий
Зоркальцев Валерий
4 года (лет) назад

Кризис образования в России Зоркальцев Валерий Иванович, профессор ИНЦ СО РАН Аннотация. В статье представлены материалы написанные в 2013 году независимо друг от друга двумя авторами, иркутскими профессорами, обеспокоенными сложившийся катастрофичной ситуацией в российском образовании. Первая часть была опубликована в том же 2013 году в одном из Иркутских журналов. Кадры решаю все! В начале 20 века Россия была аграрной страной. Так объем промышленного производства на душу населения в России была меньше, чем в США, Англии или Германии примерно в 20 раз, Франции – в 10 раз. Именно промышленная, научно-техническая отсталость России стали причиной поражения России сначала в войне с Японией 2005 года и затем в Первой мировой войне. Хотя Россия входила в блок стран оказавшимися победителями в Первой мировой войне, подписанный ею мир с Германией, понесенные потери в этой войне фактически означали крупное поражение. Еще большие потери были в Гражданской войне, особенно в промышленности, образовании, науке. В Первую мировую войну Россия потеряла более 4 млн. чел погибшими. В Гражданскую войну, – около 6 млн.убитыми и еще 2 млн эмигрировавших. И это были не отбросы, а цвет российского общества. Промышленное производство и без того экономически отсталой страны сократилось в пять раз. После революций и войн обрушилась новая беда – голод зимы 1921/22 годов. В поредевших городах голодала пятая часть населения. От этого голода погибло по разным оценкам не менее 3 млн. чел. К бедам населения добавились массовые репрессии, усилившиеся с началом активного «социалистического» преобразования деревни в 29-ом году. «Гладомор», в период ускоренно-репрессивно проводимой «коллективизации» начала 30-х, унес из жизни миллионы людей, и не только на Украине… И при всех этих бедах СССР смог сначала неожиданно быстро, к 1928 году восстановить экономику. Правда, еще на уровень промышленно отсталой царской России. Хотя становилось все более очевидным, что мир идет к новой большой войне. Затем, в небывало короткие в мировой истории сроки в… Подробнее »

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (24 оценок, среднее: 4,67 из 5)
Загрузка...