С юридической точки зрения

Продолжаем публиковать доклады конференции «Проблемы качества научной работы и академический плагиат», состоявшейся 26 сентября в РГГУ. В данном номере — выступление профессора Высшей школы экономики И. Г. Шаблинского и последовавшая дискуссия, с небольшими сокращениями.

Начало см. в ТрВ-Наука № 264 от 9 октября 2018 года.

Модератор (Андрей Заякин): Слово предоставляется профессору Высшей школы экономики Илье Георгиевичу Шаблинскому. Мы попросили его прокомментировать вот какой кейс на реальных материалах, с реальными документами.

До 2017 года Президиум ВАКа собирался, включая в себя представителей всех научных отраслей. Надо пояснить, что Президиум ВАКа разделен на четыре научно-отраслевые сессии: общественно-гуманитарную, естественно-научную, медико-биологическую и секретную. Они собираются раз в неделю. Помимо этого, есть члены ВАКа, которые не принадлежат ни к одной из сессий Президиума, и весь ВАК в своей полноте, также разговорно-кулуарно называемый пленумом ВАКа, собирается два раза в год. Законодатель, точнее правительство, отнесло к функциям, к полномочиям Президиума всё то же самое, что может решать ВАК.

Так вот, мы сегодня с вами слушали с утра прекрасный доклад академика Васильева, которой я сегодня уже вспоминал. Но, наверное, не все помнят историю… как предыдущее руководство ВАКа и предыдущее руководство министерства выгнало с научно-отраслевой сессии, посвященной наукам о человеке и обществе, представителей других научных специальностей — биологов и математиков. В числе изгнанных был и профессор Гельфанд, и академик Васильев, и академик Новикова, и профессор Бершицкий, и ряд других весьма достойных коллег, которые чрезвычайно успешно иногда боролись с теми злоупотреблениями, которые тогда во множестве процветали. Вот это решение об изгнании, коротко будем его так называть, математиков с социогуманитарной сессии я попросил Илью Георгиевича прокомментировать с точки зрения его соответствия той совокупности нормативно-правовых актов, что находятся в сфере такого регулирования деятельности публично-правовых государственных органов: его разумность, его правомерность, его формальную непротиворечивость.

Шаблинский: Уважаемые коллеги, меня этот вопрос заинтересовал, потому что он связан с научной этикой в полном смысле этого слова. Обо многом Андрей сейчас сказал. Но надо себе хорошо представлять, что это не Президиум разделен на четыре группы, между которыми барьеры, это работа Президиума ветвится на четыре направления. И, действительно, в положении о порядке организации работы Президиума говорится, что есть вот такие научно-отраслевые сессии. Не Президиум, а его работа вот так делится на эти четыре направления. И в этом же положении была такая норма, согласно которой все члены Комиссии, все члены ВАКа имеют право принимать участие в заседаниях Президиума Комиссии. На основании этого положения, даже без него, на заседания всех этих четырех сессий ходили все члены Комиссии — все, кто хотел. А как иначе, если есть постановление правительства, в котором утверждено положение вообще о всей Комиссии, о ВАКе, где вводятся такие принципы: открытость, соблюдение норм профессиональной этики?! Конечно, это прежде всего означает публикацию всех документов ВАКа на сайте, в печати, т. е. максимально широкую публичность документов, но представьте, как может быть реализован принцип открытости, если члены Комиссии не вправе участвовать в ее заседании?

Они участвовали до этого инцидента, который на меня произвел впечатление. Это, конечно, на мой взгляд, может покоробить. Действительно, получилось, что несколько уважаемых ученых — Михаил Гельфанд, Виктор Васильев и Наталья Новикова (в частности, они потом обращались в прокуратуру) — были не допущены на заседание Президиума под угрозой физической силы. Это проникновение культа силы во все сферы жизни — оно и раньше тревожило, но это еще одна такая вешка. Понимаете? Как какая-то веха, вешка в академической среде. Это обыкновение, вот этот принцип — культ силы, он вроде как не проникал. Но вот тут эти уважаемые ученые столкнулись именно с этим. Но их бы, да, их не пустили, их бы выкинули, наверное, там могло дойти дело до рукоприкладства. Я имею несколько описаний этой сцены, есть много свидетелей.

Почему это произошло? Потому что одну фразу из этого положения о порядке организации работы Президиума министерство аккуратно и тихо убрало. Но потом оно проинформировало членов ВАКа. Вот эту фразу, что все члены Комиссии имеют право принимать участие в заседаниях Президиума Комиссии. Она исчезла.

С точки зрения юридической, на самом деле исчезновение этой фразы абсолютно ничего не изменило. И в этом вы легко убедитесь, если просто возьмете на себя труд почесть про порядок организации работы Высшей аттестационной комиссии. Вы представляете себе, что в каждом ученом совете есть специалисты по определенным специальностям. Раньше всё функционировало с учетом того, что внутри каждого совета было по 5–7 докторов наук по определенной специальности. Диссертация могла быть защищена, если по ее специальности присутствовали эти 5–7 докторов наук. А другие имели право участвовать в обсуждении? Они слушали своих коллег, голосовали. В общем, тут тот же принцип на самом деле работал.

Представьте, что у нас был ученый совет, где работали специалисты по конституционному праву и уголовному праву. Конституционное и уголовное. Это разные отрасли. Мы пришли на заседание, где обсуждают диссертацию по уголовному праву, но мне и Михаилу Александровичу [Краснову] говорят: так, стоп. Тут охранник у нас стоит — стоп, стоп, стоп, тут у нас сейчас «уголовники» обсуждают тему. Вы постойте в коридоре, постойте, постойте. Они обсудят, потом вас пригласят — нет, приглашать всё равно нельзя. Вот примерно эта аналогия совершенно уместна.

Так вот, в этом положении всё равно остались нормы, которые позволяют всем членам Комиссии участвовать в работе любой сессии. В 17-м пункте положения говорится о том, что заседание Президиума Комиссии в рамках каждой научно-отраслевой сессии считается правомочным, если на нем присутствовало не менее 50% от численности членов Президиума по соответствующей научно-отраслевой сессии. А другие могут быть по другим сессиям.

Или тут есть такое положение… 18-й пункт положения: рекомендации Президиума считаются принятыми, если за них проголосовало большинство членов Комиссии, участвовавших в заседании. Членов Комиссии, а не просто Президиума. Это всё юридические нюансы, но… для той ситуации они были принципиально важны. В общем, разумеется, никаких правовых и юридических во всех смыслах этого слова — в административном, подзаконном смысле этого слова — оснований для того, чтобы не пускать членов Президиума, закрепленных за одной сессией, к заседанию в рамках другой сессии, не было.

С моей точки зрения, это очень важный вопрос. В чем смысл междисциплинарных связей, междисциплинарных контактов? А в том, что ученые должны обмениваться мнениями, если, скажем, обсуждается на заседании вопрос, связанный с научной этикой. То, о чем мы сейчас говорили, это в основном проблематика научной этики… Вот тут междисциплинарное сотрудничество важно. Критически важно.

Очевидно, кто-то в руководстве Комиссии, в руководстве ВАКа понял, что эти разговоры о научной этике, о плагиате можно блокировать, если исключить вот это междисциплинарное общение… Оно тут неудобно, неприятно, оно тут чревато для них некоей научной солидарностью внутри академического сообщества, чего надо избегать. Только так я это могу объяснить. Такова моя позиция касательно правовых оснований лишения членов Президиума определенных прав. Но еще раз скажу, что тот инцидент, в котором довелось, пришлось участвовать уважаемым коллегам Васильеву, Гельфанду и Новиковой, он очень показателен. На самом деле, очень неприятен. И его оставлять без последствий в моральном, в этическом плане, конечно, нельзя. Всё, спасибо.

Модератор: Продолжая мысль и это обсуждение, я бы хотел задать вопрос о соотношении в этой ситуации двух норм разной юридической силы. Та норма, правка в которую вносилась, — это норма, называющаяся «Порядок работы ВАК» и утверждаемая приказом министра. В то же время те положения, которые остались и которые Илья Георгиевич сейчас цитировал, где напрямую сказано, что решения принимаются не узким кругом специалистов, а большинством голосов именно членов ВАКа, не данной научно-отраслевой сессии, а именно ВАКа, — они сохранились. И они сохранились на уровне положения о ВАКе, утверждаемом правительством. С другой стороны, члены ВАКа вместе с их полномочиями, правами и обязанностями утверждаются тоже правительством. Можно ли здесь еще говорить о том, что подобное ограничение прав членов ВАК — это до известной степени попытка вмешательства нормативно-правовых актов более низкой юридической силы в те права и обязанности, которые введены правовыми актами более высокой юридической силы?

Шаблинский: Еще раз подчеркну, я согласен действительно с Андреем Викторовичем в том, что права и обязанности членов Высшей аттестационной комиссии установлены постановлением правительства. Вот эта фраза, о которой шел спор, исключена была приказом министра. Да, это нормативные акты разной юридической силы. Постановление правительства, конечно, сильнее… Но я-то акцентировал внимание на том, что всё остается в силе даже без этой фразы исключенной — «все члены Комиссии имеют право принимать участие в заседаниях Президиума»… В том же положении о порядке организации есть нормы, которые гарантируют им это. И, конечно, в самом положении о Высшей аттестационной комиссии мы можем найти нормы, которые предполагают, что все члены Комиссии могут участвовать в заседаниях Президиума… в рамках разных его сессий. Таких положений несколько. Я просто не хотел перегружать доклад юридическими деталями. Но, в сущности, я хочу это подтвердить. Действительно, правовым актом более высокой юридической силы, постановлением Правительства, закреплен ряд положений, которые, конечно, по своей юридической силе выше, сильнее, чем приказ министра…

Еще раз хочу отметить, что… в нашей академической, научной иерархии [ВАК] — это высший научный орган. У нас есть еще Академия наук, у нее тоже есть Президиум… Да, это, в общем, такой высший научный орган, который вправе принимать некие решения, касающиеся квалификации других ученых. Лишать членов Президиума [ВАКа] права общаться между собой, встречаться на разных сессиях, на заседаниях в рамках разных сессий Президиума — это абсурд, это просто абсурд. Да, мы говорим о юридической стороне дела, но есть, знаете ли, какая-то такая надъюридическая сторона. Ученым нельзя запретить общаться.

Модератор: Большое спасибо. И мы переходим к следующему докладу. Коротко.

Наталия Демина, газета «Троицкий вариант — Наука»: А скажите, правильно я вас поняла, что если эти трое коллег подадут в суд — на кого там они могут подать в суд? — то они его выиграют и могут добиться права посещать эти заседания, как раньше?

Шаблинский: Я думаю, да. Теоретически, да. Они обратились в прокуратуру. Прокуратура что сделала с их жалобой? Как вы думаете? Спустила ее в Минобр… Минобр, как ни удивительно, не нашел никаких противоречий в приказе министра с положением о ВАК… Они могли обратиться в суд… Я предполагаю, я допускаю, что суд должен был бы принять решение в их пользу. Что мы знаем сейчас и можем сказать о наших судах, если им приходится разбирать спор одного властного ведомства и трех граждан, пусть даже докторов наук и академиков? Тут есть нюансы.

Видеозапись