На Общем собрании ОНР [1] в числе прочего обсуждалась научно-организационная повестка дня на предвыборный 2016 год. Евгений Онищенко, выступивший с докладом по этому вопросу [2], рассказал о нескольких случаях, когда научным активистам, несмотря на отсутствие в их руках рычагов прямого влияния на принятие решений, удалось настоять на своем и добиться улучшения положения ученых. В этой статье излагается одно из предложений, высказанных при обсуждении доклада.
Перспективы борьбы за рациональное устройство науки в России во многом определяются особенностями сегодняшней общественной атмосферы. Поэтому сначала коснемся их.
Наука в картине мира россиянина
Сегодня вряд ли кто-то станет утверждать, что наука занимает «видное» место в картине мира среднестатистического россиянина. Кроме политиков в качестве ньюсмейкеров выступают священники, бизнесмены, эстрадные звезды, спортсмены, экстрасенсы, а из ученых — в основном те, кто, как Стивен Хокинг, давно уже стали героями шоу-бизнеса. Соответственно и достижения науки редко оказываются в фокусе общественного внимания. Война на Украине вытеснила научную проблематику еще дальше на второй-третий план. Если спросить среднего россиянина, он едва ли объяснит, зачем стране нужна наука, особенно фундаментальная, не сулящая очевидных выгод. Возможно, он припомнит шутку об удовлетворении личного любопытства за госсчет. Его, правда, никто не спрашивает. Беда, однако, в том, что чиновники, поставленные над учеными, по своему пониманию роли науки в современном мире, за редким исключением, недалеко ушли от уровня обывателя.
Всё это не новость: престиж науки в стране снижается в течение всей постсоветской эпохи. Был короткий период в конце нулевых, когда забрезжили смутные надежды, но закончилось всё печально известной «реформой РАН». Разумеется, реализация этого сценария — результат целенаправленных действий власти.
Наука в планах власти
Даже неоппозиционно настроенные люди всё чаще отмечают: страна не имеет стратегии развития. Вместо этого — проедание недр и защита туманных «национальных» интересов и «традиционных» ценностей. Впрочем, всё чаще, отбросив эвфемизмы, говорят о ценностях и интересах имперских.
Развитие российской науки как небольшой (25 лет унижения не прошли даром), но открытой и динамичной части современной интернациональной науки в эту программу вписывается плохо. Лучше в нее укладывается «наука» (без кавычек уже нельзя) «суверенная», контактирующая с мировой лишь от случая к случаю, но полностью зависимая от власти и подвешенная к ее вертикали, как елочный шар. Построенная примерно на тех же основаниях, что и крупный российский бизнес. И руководимая людьми из той же номенклатурной обоймы.
С этой «наукой» есть, однако, одна проблема. Эффективность ее будет такой же, какой была бы у сырьевого бизнеса, если бы места бурения скважин указывали не геологи, а чиновники. Исходя из своего разумения и удобства. И значит, будет продолжать снижаться надежность российских космических ракет и систем современного оружия. Значит, мы будем не разрабатывать, а покупать (опять за сырье?) технологии — те, что нам решатся продать. Ведь, как отмечают эксперты, здесь мы до сих пор держимся на остатках еще советского идейного и кадрового потенциала, который сейчас практически исчерпан.
Власть эту проблему недооценивает. Там, вероятно, думают: «Получалось в СССР — получится и теперь». Но забывают при этом две вещи. Первое: в СССР наука с послевоенных времен была одним из самых престижных и высокооплачиваемых видов деятельности. Бизнеса и многого другого не было, и лучшие умы шли в науку и технику. Авторитет академика был выше, чем партийного или хозяйственного функционера. Пожалуй, не было должности романтичнее и с лучшим «видом на вершины», чем очный аспирант или м. н. с. Второе: уровень интернациональности науки сейчас несравнимо выше, чем в 50–70-е годы XX века. Красноречивый показатель — процент статей с интернациональными авторскими коллективами. Ученые ездят по всему миру, временно работают в разных лабораториях, обмениваются данными и готовят рукописи по Интернету. Для этого нужны однородность правил игры и сопоставимый уровень оплаты труда в разных странах; такой стиль работы несовместим со шпиономанией.
В слабо математизированных областях полноценное участие «суверенной науки» в современной международной кооперации, как правило, труднопредставимо, в остальных — сильно затруднено. Поэтому «наука», построенная по суверенно-олигархической модели, обречена на загнивание, превращение в вотчину подобных Петрику и лояльных начальству графоманов. А это означает плохой прогноз как по надежности космических ракет, так и по части развития биоинженерии и нанотехнологий, да и в прочих областях.
Авторитаризм vs авторитет
Ровно два года назад я писал «пейзаж перед битвой» [3], имея в виду битву ученых и имитаторов, интернационалистов и изоляционистов. Но в дело со своей реформой вмешалась власть, и теперь вместо слова «битва» уместны другие термины.
Как мы знаем (это не скрывается), основная черта реализуемогоимперского проекта — авторитаризм, доминанта в виде вертикали власти, не имеющей реальных противовесов.
Выступивший на Общем собрании ОНР академик Владимир Захаров говорил о том [1, 4], что одним из главных мотивов «реформы» (а в исходном варианте — ликвидации) РАН была, вероятно, потребность разрушить едва ли не единственный остававшийся в стране источник авторитета, не подконтрольный «вертикали». Вспомним: незадолго до этого РАН (при всей бесхребетности ее руководства) несколько раз проявила самостоятельность, в том числе в голосованиях по кандидатуре Михаила Ковальчука и в оценке деятельности Виктора Петрика. И это уже не просто «злоупотребление» авторитетом — это прямое неподчинение вертикали.
Здесь уместно также вспомнить, что в конце 1980-х ученые выступили как одна из главных сил, добивавшихся демократизации политической системы. При этом Академия наук — отдельные ее члены и сотрудники институтов — играла центральную роль. Именно по списку АН СССР народными депутатами стали А. Д. Сахаров, В. Л. Гинзбург, С. С. Аверинцев, Вяч. Вс. Иванов, Р. З. Сагдеев, Ю. Ф. Карякин, Н. П. Шмелёв и другие ученые с отчетливой либеральной позицией.
Очевидно, власть не хотела бы повторения этого сценария даже в lite-версии. Потому и решила поставить ученых ранее достаточно самостоятельной Академии в полную и каждодневную зависимость от чиновников. Уравнивание академиков и членкоров дополняло этот план как форма надругательства над научной иерархией, служившей пусть не бесспорным, но все же коррелятом авторитета. Если в одночасье всем научным полковникам можно присвоить звание генерала, значит, все эти звания — сущая условность и нечего ученым задаваться и считать себя шибко умными. «Я… вам фельдфебеля в Вольтеры дам», — вспомнил В. Е. Захаров бессмертную комедию Грибоедова.
Хлопоты эти нельзя назвать совсем пустыми. Несмотря на жалкое материальное положение ученых в новой России, доверие к ним, и в частности к РАН, оставалось на удивление высоким. Так, на заседании президентского Совета по науке и образованию 20.12.2013 Владимир Фортов привел результаты социологов: РАН имела «максимальный в стране рейтинг доверия — …67%, слегка даже обгоняя православную церковь» [5].
Для разгрома Академии была применена тяжелая артиллерия — ТВ. С неизменной своей эффективностью. Кампания по дискредитации РАН и вообще ученых умников отчасти удалась. Особенно в сочетании с планомерным вытеснением науки на периферию общественного внимания. В результате сегодня ученым нужно доказывать то, что разумным людям было ясно и 100, и 300 лет назад: что фундаментальные исследования не праздная забава; деньги, потраченные на них, не выброшены на ветер, что наука имеет важные функции, не сводящиеся к сиюминутным применениям. Что (процитируем В. Е. Захарова, убедительно обосновавшего этот тезис) «человечество чем дальше, тем больше будет зависеть от науки». Нелишне напомнить и хорошо известные слова В. И. Арнольда [6]: «Опыты с янтарем и кошачьим мехом казались бесполезными правителям и военачальникам XVIII века. Но именно они изменили наш мир после того, как Фарадей и Максвелл написали уравнения теории электромагнетизма. Эти достижения фундаментальной науки окупили все затраты человечества на нее на сотни лет вперед».
Задача — возвращение в ряды передовых
Анализ известных материй, упомянутых выше, приводит к двум выводам.
- Общественная атмосфера такова, что рассчитывать на окончательную победу здравого смысла в вопросах организации науки не приходится. Отдельные успехи возможны, но никакой из них не будет прочным — он всегда может быть сметен очередным наездом видавших науку в гробу [7] чиновников. Безобразие, учиненное только что с фондом «Династия» [8], — несомненное тому подтверждение. Это ни в коем случае не означает, что надо опустить руки. Наоборот: всё, что поможет хотя бы одному человеку, имеет смысл. И члены ОНР обязательно будут этим заниматься.
- Рассчитывать, что гражданское общество в предвыборный период 2016–2018 годов заинтересованно поддержит внутрицеховые требования ученых, также не приходится. Ибо напрямую они касаются лишь сравнительно небольшой группы людей, а практика солидарности не выработана. Поддержано может быть только требование бесспорной общественной значимости. Причем такое, которое не раскалывает общество политически, поскольку иначе в первую очередь оно расколет самих ученых.
На мой взгляд, предвыборное требование, которое может и должно быть выдвинуто, есть. Его суть — вернуть Россию в число передовых стран в области технологий, исследований и разработок. То, что мы отстаем в этом намного сильнее, чем СССР, причем отставание нарастает, очевидно всем.
Для решения этой задачи нужна программа с четко обозначенными этапами, мерами и сроками. Естественно потребовать разработки таких (конкурирующих!) программ от всех политических партий, участвующих в выборах. Поддержку той или иной партии ставя в несомненную зависимость от достоинств разработанной ею программы. Обращение к партиям должно исходить от ученых и быть открытым для подписания всеми гражданами. Разработка подобной программы — сама по себе сложная наукоемкая задача, и будет естественно, если ученые соответствующего профиля, симпатизирующие тем или иным партиям, предложат им свои услуги в качестве консультантов.
Цель этих программ — долгосрочный прогресс и благосостояние страны, основанные не на проедании недр. Говоря о необходимых мерах, нужно сосредоточиться на создании, с опорой на мировой опыт, самых благоприятных условий для исследований и разработок по всему научному «фронту». Последнее очень важно, поскольку никто заранее не знает, где «выстрелят» прорывные идеи. И поскольку наука — живой организм, где нельзя снабжать кровью только «самые нужные в данный момент» органы. В США это понимают [9], а у нас?
Такое обращение, не будучи политически раскалывающим, может получить общественную поддержку и даже объединить людей разных взглядов. Его побочные функции — способствовать укреплению контакта между учеными и обществом, а также изменению повестки дня: от традиционалистско-имперской к направленной на развитие, модернизацию.
Я не преувеличиваю действенность таких вещей. Но уверен: для успеха борьбы ученых за свои права нужно понимание, что они как никто другой обеспечивают будущее страны. А это понимание, повторюсь, наступит, если люди, подустав от ощетиненно-воспаленной повестки, соскучатся по иной — (по-российски!) амбициозно-рабочей.
Вне всякого сомнения, диалектика «как лучше» и «как всегда» заставит вспомнить о себе и здесь. Но не будем максималистами. А просто напомним политикам и обществу: коль скоро российские ученые и изобретатели уже немало облагодетельствовали человечество, надо бы дать и новым их поколениям возможность поучаствовать в исследовании устройства мира и происхождения жизни, в создании возобновляемой энергетики, освоении космоса, борьбе с болезнями и разгадке тайн человеческого «я». Причем без эмиграции.
В последние годы общество, инфицированное имперским традиционализмом, повернулось спиной к движению и включило заднюю передачу. Но … «какой же русский не любит быстрой езды?»!
Тому, кто вспомнит это, уже ничего не надо объяснять про важность науки. И убедить его в пользе открытости будет легче. Ведь у лидирующих сегодня стран наука далеко не «суверенная». Значит, в этом есть резон.
Кто достоин науки?
Тем временем в Академии начались слияния, поглощения и прочая кластеризация с перетряской. В связи с этим перед учеными и институтами встают острейшие повседневные проблемы. Коснемся лишь одной из них, но очень важной. Эта проблема связана с кадрами и оценкой результативности в науке.
Провозглашена задача повышения зарплат ученым. При сегодняшних величине и структуре расходов на науку ее не удастся решить без сокращений. Кого можно и кого нельзя сокращать? В качестве критериев предлагают сравнение научных достижений со «средним» мировым уровнем. Другой (правительственный) подход — сравнение научной организации с другими организациями из той же «референтной группы». Причем по формальным показателям.
Оба пути крайне опасны и чреваты разрушением научной среды. «Средний» мировой уровень можно исчислять десятками способов, получая разные результаты. И если в какую-то область мы только входим или пережили годы критического недофинансирования, то надо еще потрудиться, чтобы достичь там среднего уровня. Всякая «референтность» в высшей степени условна; даже внутри одной организации чуть иное направление — и может быть принято публиковаться в разы реже, а на прекрасные работы может быть в десятки раз меньше ссылок. Поэтому (и не только) решать судьбу людей на основании формальных показателей категорически неприемлемо.
На мой взгляд, экспертным методам (использующим численные показатели как подсобный материал), при всех сопряженных с ними проблемах [10], нет альтернативы. Каков же критерий оценки? Он прост и абсолютен: получение и распространение интересного нового знания. Всякий, кто этому критерию соответствует, имеет право работать в российской науке. С уровнем оплаты, зависящим от ценности его труда. Разумеется, не отождествляемой с «публикационной активностью».
Наконец, абсолютно справедливо требование, прозвучавшее на III сессии Конференции научных работников: если ученого сокращают, его рабочее место должно сохраниться. По меркам культурной страны у нас не слишком много, а слишком мало людей работает в науке.
Хвала упрямцам
Закончу простым соображением. Мы видим на множестве примеров, что даже один человек, убежденный в своей правоте и готовый твердо ее отстаивать, заставляет больше с собой считаться, чем тысячи людей, которые имеют суждение, но готовы отвлечься, поддаться на уговоры или посулы, решить, что «дергаться» бесполезно. Если же наберется тысяча убежденных в чем-то людей, способных обосновать свою правоту, то они заставят не только себя услышать, но и… немного больше. Поэтому аргумент «Что же мы можем одни?!» нужно окончательно сдать в утиль как не выдерживающий эмпирической проверки.
1. http://trv-science.ru/2015/06/02/kakoj-budet-povestka-dnya-2016/
2. http://trv-science.ru/2015/05/19/k-obshchemu-sobraniyu-onr/
3. http://ubs.mtas.ru/upload/library/UBS4429.pdf
4. http://polit.ru/news/2015/05/18/onr_itogi/
5. http://special.kremlin.ru/events/president/news/19865
7. www.gazeta.ru/science/news/2013/07/02/n_3012473.shtml
8. http://trv-science.ru/2015/05/25/dinastiyu-obyavili-inostrannym-agentom/
9. http://trv-science.ru/2009/05/26/obama-nauka-nuzhna-kak-nikogda-ranshe-2/
10. http://trv-science.ru/2014/01/14/ehkspertiza-ikh-i-nasha/
Загрузка...
Павел Чеботарев: 28.06.2015 в 20:26 А нет никакой разницы. Теоретики нуждаются в экспериментальных данных для свой работы. Для получения этих данных необходима эффективная работа экспериментальных установок на современном уровне. Для эффективной работы установок нужны деньги. Для эффективного распределения денег нужны конкурсы.
А бюрократический собес размазывания финансирования тормозит всю цепочку и ведет только к деградации и застою.
Так, теоретикам надо конкурировать с другими теоретиками за экспериментальные установки? Вот о чем речь.
А как же! Я сам теоретик и ни дня за экспериментальной установкой не сидел. Но для развития и проверки моих теоретических концепций нужны вполне определенные эксперименты. Моя научная самореализация как теоретика требует ого-го какой экспериментальной работы. Аккурат между теоретиками большая конкуренция за возможность планировать и направлять экспериментальную работу.
То есть экспериментаторы у Вас в подчинении, и Вы считаете, что никому не нужен теоретик, который не имеет возможности оперативно инициировать дорогостоящие эксперименты, другим теоретикам ненужные?
А как насчет возможности международных коллабораций, где российский теоретик может работать с экспериментаторами, скажем, из Австралии?
И даже если в Вашей области всякий теоретик должен иметь “под собой” дорогостоящий эксперимент, есть масса областей, где это не так. Как пример вспомним, скажем, астрофизику, где большинство теоретиков работает на общедоступных данных. И потому теоретик государству крайне дешев, и конкуренция за места среди профпригодных ученых НАДУМАНА.
Ну почему же “в подчинении”. Мы нужны друг другу. Это нормальное сотрудничество. Экспериментаторы так же точно заинтересованы, чтобы их эксперименты велись не для абстрактного накопления информации, а были хорошо нацелены и востребованы. И с “общедоступными данными” ровно то же самое. Только масштаб иной. Не отдельные люди и группы. А большое количество теоретиков заинтересовано в получении определенных данных. Я не знаток астрофизики, но думаю, что получение данных в этой области на несколько порядков дороже, чем наши электрофизиологические установки.
Вы постоянно стремитесь выделить какую-то касту “неприкасаемых”. А на самом деле наука и ее проблемы едины. У разных людей просто разные методические подходы. Если же говорить о теоретиках и экспериментаторах, то требования к первым строже. Практически любому человеку, работающему руками (экспериментатору) можно найти достойное применение, хотя бы в качестве лаборанта. И новые экспериментальные данные практически всегда так или иначе бывают востребованы.
А вот теоретики нужны только хорошие. В противном случае это просто дармоеды, производящие никому не нужную писанину. Это я как теоретик говорю.
Денис, на каком основании Вы заключили, что я “стремлюсь выделить какую-то касту неприкасаемых»? Вы дискутируете с кем-то другим, с кем удобно, я же говорю о серьезной аттестации, проводимой силами самых квалифицированных людей.
И напоминаю, что есть много предубеждений против якобы “малоперспективных” исследований, в которых, на самом деле, бывает зародыш новой парадигмы.
Пройти аттестацию таким работам легче, чем конкурс, потому что критерий конкурса неизбежно относительный – сравнение кандидатов, а при аттестации во многом можно придерживаться абсолютного критерия.
Я настаиваю на том, что очень во многих областях конкуренция профпригодных теоретиков за места НАДУМАНА.
Высокая истина для меня – слова О.Э.Мандельштама: “Не сравнивай: живущий несравним”. Я уверен, что к науке это применимо в большой степени. В ней, если под живым понимать дающее новое нетривиальное знание, то можно и нужно сравнивать живое с мертвечиной. А живое с живым – осторожно и не для того, чтобы, не дай бог, одно из живых убить. А для того только, чтобы дать ему лучше развиться.
Мне так показалось, что Вы настойчиво стремитесь вывести некие касты за рамки конкуренции, сделать их особыми. Если ошибся, извините.
Просто я убежден, что Ваши идеалистические (назовем так) представления вредны и не применимы на практике. Во многом именно такие подходы царили (и царят) в РАН. ИМХО, именно они и довели ее до столь печального состояния. Это такой “научный коммунизм” (в смысле коммунизм в науке).
Ну кто у меня стал бы потеть за установкой (а это тяжелый труд)? Все завтра же запишутся в теоретики. Ей богу, чтобы пройти аттестацию на нетождественность нулю, особых усилий не надо. И будут пописывать статьи и книги, никому по сути не нужные. Ведь есть же общедоступные данные, которые пусть кто-нибудь другой делает!
Что до “малоперспективных исследований” то это обычно отнюдь не поиски новой парадигмы, а бесконечное копание в частностях дано исследованных закономерностей. Потому что изучать что-то действительно новое просто ЛЕНЬ. И такого все больше в нашей науке.
Я бы сказал, что в значительной степени именно от этого наша фундаментальная наука и неинтересна прикладной науке и бизнесу. Эти люди просто ничего не могут и совершенно не хотят, кроме своей пайки. Мы вот сотрудничаем с парой фармацевтических компаний. И они откровенно плачут. Институтов, лабораторий, сотрудников много, а реальный проект создать не с кем.
Пассаж про коммунизм комментировать не могу, ибо голословный; к слову, коммунизм не перевариваю ни в каких видах.
В фразе “Что до «малоперспективных исследований» то это обычно отнюдь не поиски новой парадигмы…” ключевое слово для меня “обычно”. Оно – визитная карточка коммунистического подхода: сведение вопроса к массам “обычного”. Для научного антикоммуниста ценно не столько стахановство, сколько труднораспознаваемые из-за предубеждений ростки новых парадигм, которые в условиях конкуренции качков-стахановцев от науки велика опасность записать в “обычный” малоперспективный мусор.
А “бесконечное копание в частностях” от лени – это существенной частью мертвечина и макулатура, которая аттестацию проходить не должна. Так что если дискутировать с собеседником, а не с химерой, то наши взгляды не так уж полярны.
Различие наших взглядов это различие между аттестацией и конкурсом. Я уже писал, почему (на мой взгляд) аттестация в науке работать не может. И еще раз повторил пониже в ответе Сергею К.
“Поскольку количество денег, выделяемых на науку, ограничено, аттестация работать не может”.
Прекрасно может работать. Поскольку она не приводит к увеличению числа людей, только к уменьшению.
Очевидное противоречие двух тезисов: “я же говорю о серьезной аттестации, проводимой силами самых квалифицированных людей” и “Высокая истина для меня — слова О.Э.Мандельштама: «Не сравнивай: живущий несравним». Я уверен, что к науке это применимо в большой степени.”
Так все-таки нужна аттестация или она бессмысленна ?
Вся двухнедельная дискуссия изибилует такими противоречиями. У каждого пишущего замечаю такие моменты и у Denny и у Вас, Павел.
И почему Вы решили, что вот Вы, регулярно пишущие рецензии в состоянии оценить человека и его профессиональный уровень ?
У Вас не была практика решения судеб диссертантов на защитах кандидатских и докторских ? А проблемы со здоровьем у соискателей после ? И Вам хорошо спится после этого ?
Владимир, противоречия нет. Главная мысль: аттестация тем и отличается от конкурса, что она не сравнение людей, не конкуренция одних с другими. Это проверка соответствия требованиям. А требования надо постараться сделать адекватными: не слишком низкими и не слишком высокими.
На последние вопросы: всё же есть понятие экспертизы. И судьбу статьи в журнале, а, тем более, диссертации, решает не один человек.
“А требования надо постараться сделать адекватными: не слишком низкими и не слишком высокими.”
Мне показалось, или это отступление от абсолютного принципа генерации нового знания? ОК, давайте так. Из каких критериев будем выбирать адекватность требований, которые должны быть не слишком высокими и не слишком низкими? И вообще, высокими и низкими по сравнению с чем?
Это такой классический анекдот: как отличить физика от математика в бане? Заявить, что епсилон мало. Математик промолчит, а физик обязательно спросит – по сравнению с чем?
Может тут и отличие? Для Вас малость или значимость имеют абсолютный смысл, а для всех естественников – относительный.
Не будем усложнять. Можете заметить, что говоря о новом знании, я каждыйраз добавлял: “интересное”, “нетривиальное”. Об “абсолютном” нуле, вопреки Вашим утверждениям, не говорил. “Зеро” было упомянуто в перечислении с макулатурой – чтобы покрыть случай, когда даже макулатура отсутствует. И утверждал, что естественный критерий нетривиальности есть у каждого более или менее опытного человека. По нему, интуитивному, легче оценивать, чем исчерпывающе его сформулировать. Этот подход ничего общего не имеет собесом: 3 мои последние рецензии на статьи были отрицательными – именно из-за тривиальности представленных результатов. Так что мы не расходимся в вопросе о том, что личный состав переполнен безнадежными тривиальщиками, чьи места достойны лучшего заполнения.
“конкуренция за места среди профпригодных ученых НАДУМАНА”
Вот это правильные слова! Никакой конкуренции у нас вовсе и нет. Напротив, в каждой узкой специальности уже осталось по 1-2 человека, кто более менее желает этим заниматься (даже не тянет на международный уровень, а просто желает!)
О какой конкуренции тут все время пытаются вколачивать?
“Если же говорить о теоретиках и экспериментаторах, то требования к первым строже. Практически любому человеку, работающему руками (экспериментатору) можно найти достойное применение, хотя бы в качестве лаборанта”))))))))))))))
это вызывает смех…даже не улыбку…
Ландау вы наш, солнцеподобный…Теоретику тоже можно (а часто и нужно)
найти применение в виде лаборанта или даже бухгалтера!, что бескрайне почетно в нашей стране))
Вот и я советую, если хорошего теоретика не вышло, лучше переквалифицироваться в управдомы.
Это мы ещё посмотрим, где окажутся специалисты по электрофизиологическим установкам при развитии оптогенетических методов. Ага, в сочетании с фМРТ, для улучшения разрешающей способности оной.
Помимо отпогенетики есть еще оптофармакология. Аккурат сейчас работаем с немецкой группой, делающей светоактивируемые лиганды кальциевых каналов.
Действительно! Теоретик – это конечно звучит гордо, и экспериментаторы у него в подчинении, и есть что им проверять, точнее – “чем рационально заниматься”. Иначе – тупой набор фактов. Это не напоминает просто гордыню ? Теоретик=небожитель, а экспериментатор=лаборант.
Ох как это знакомо с университетской скамьи. Ландау, кстати очень метко упомянут.
Уважаемый Пипеткин, ваша позиция вызыват наибольшее доверие!
Сергей К.:29.06.2015 в 15:59
1. “внутриинститутских конкурсов быть вообще не должно — всё отдаётся в руки ФАНО.”
Это ОЧЕНЬ плохо. Нельзя требовать результатов, не давая инициативы.
2. “базовое финансирование будет поставлено в зависимость от показателей. Так что стимул у дирекции набирать успешных людей будет.”
Это хорошо.
3. “Да и теперь есть, поскольку от количества грантов зависит, есть ли чем платить за коммуналку”
Пока что это слабо. Гранты в знакомых мне конторах не превышают 10% от той суммы, что дается просто по разнарядке от дяди.
4. “а от количества публикаций — не попадёт ли институт под полную ликвидацию.”
Это как с аттестацией на нетождественность нулю.
5. “При наличии связи между результатами и финансированием совершенно непонятно зачем нужен общеведомственный конкурс инициативных проектов, проводящийся по тем же принципам, что и распределение грантов.”
Фокус в том, чтобы усилить эту связь. До сих пор основная часть научного бюджета, шедшая через РАН, выдавалась просто по бюрократическому распределительному принципу и с результатами связана не была.
“Гранты в знакомых мне конторах не превышают 10% от той суммы, что дается просто по разнарядке от дяди.”
Логично было бы увеличивать долю грантового финансирования, а не превращать всё финансирование в грантовое (под названием конкурсное).
“Это как с аттестацией на нетождественность нулю.”
Во-первых непонятно, почему Вы всё время повторяете, что аттестация – это проверка на нетождественность полному нулю. Критерии разные могут быть.
Во-вторых, никто не обещал, что отличие от полного нуля гарантирует институту спокойную жизнь. Вот-вот поделят на референтные группы (судя по всему, хрен знает как), сравнят по формальным параметрам, и кому-то не поздоровится.
Гранты – только один из видов конкурсов. Причем далеко не самый лучший. Поскольку это в значительной степени конкурс обещалок. ИМХО, конкурс на продолжение исследований по результатам предыдущего периода гораздо эффективнее. Лучше всего сочетание разных видов и уровней конкурсов.
За тождественность полному нулю прошу прощения. Это из репертуара Павла Чеботарева. У него абсолютный критерий: производишь хоть какие-то новые знания (или даже не производишь, но квалифицированно долбишь – значит заслуживаешь финансирования).
Повторюсь еще раз. Аттестация это фиксированная планка, число ее преодолевших не задано. Хоть 100%. Конкурс – это наоборот. Задано число проходящих, а планка в зависимости от ситуации. Как со школьными экзаменами. Фиксированная планка для получения аттестата. А для поступления в ВУЗ (по тем же самым экзаменам!!!) уже конкурс. Поскольку у института фиксирован набор, а проходной балл может быть каждый год разный. Поскольку количество денег, выделяемых на науку, как и число бюджетных мест в ВУЗе, ограничено, аттестация работать не может. Только конкурс. Это только значки ГТО можно выдать неограниченному числу людей, сдавших нормы.
Не путайте набор студентов (и новых сотрудников) с отчислением и увольнением. Набор осуществляется по конкурсу, а вот отчисление или увольнение – по результатам экзаменов или аттестации.
Студент – это по определению временный статус. После бакалавриата надо поступать по конкурсу в магистратуру. После чего надо снова выдерживать конкурс в аспирантуру, потом конкурс при приеме на работу.
Это нормально, когда человек конкурс проходит каждые несколько лет. МЕЖДУ конкурсами увольнение или отчисление – действительно некий форс-мажор, если человек совершенно своих обязанностей не выполняет. особенно в творческих профессиях, где человек не просто по инструкции работает от звонка до звонка.
Очень хорошо высказался Ковальчук, о том, что мы используем не более тридцати процентов сырья, остальное – в отход. Я подумал, что к науке это – тоже относится. Вы предлагаете увеличить долю отбросов? Может всё-таки, улучшить степень утилизации?
Может и система станет истинно проточной, застой – уменьшится. Уповая на Пригожина, можно надеяться на уменьшение энтропии при псевдостационарном режиме?
Да нет же!!! Я говорю об очень простой вещи. Перерабатывать надо ровно столько сырья, сколько есть возможность переработать качественно. Поливать надо столько цветов, сколько можно вырастить. А если 100 цветов поливать по две капли, все будут загибаться. С соответствующим количеством отходов. И отбирать для полива надо те цветы, которые цветут и растут. Если же взять слишком много материала, то качество переработки ессно упадет. Если тратить силы на переработку почти пустой породы, то отходов много, а руды – мало.
Вы кувщинки собрались выращивать, или – кактусы? Рекомендую – пшеницу, будет чем кормить сантехников.
Т.е. надо загрузить институты прикладными исследованиями, а уже потом и конкурсы проводить, для особо одаренных. Кстати, на прикладной тематике и прояснится работоспособность коллективов, а часть кадров уйдет ы бизнес (это лучше, чем утекание мозгов за рубеж, и не прошндщих конкурс проектов – тоже туда).
“Гранты — только один из видов конкурсов. Причем далеко не самый лучший. Поскольку это в значительной степени конкурс обещалок. ИМХО, конкурс на продолжение исследований по результатам предыдущего периода гораздо эффективнее. Лучше всего сочетание разных видов и уровней конкурсов.”
Совершенно согласен. А “методические рекомендации”, которые Вы одобряете за движение “в принципиально верном направлении”, предполагают массовые увольнения по результатам общефановного конкурса инициативных проектов, который по сути ничем не отличается от процедуры распределения грантов (тот же конкурс обещалок). Что особенно маразматично, если вспомнить, что финансирование предполагается сделать зависимым от результатов. А на что именно его потратить, будет решать не институт, добившийся (например) высоких результатов, а ФАНО.
С Вашей критикой предложений ФАНО я совершенно согласен. Но я вообще тут по несколько иному поводу. Я считаю идеи Павла Чеботарева об аттестационном принципе по абсолютному критерию движением в “принципиально неправильном направлении”.
Вроде бы Вы здесь постоянно высказываетесь о существующем в институтах РАН засилье бездельников и кое-какеров, т.е. полагаете для себя вполне возможным давать оценку уровню большого числа коллег по абсолютным критериям. А идея аттестации, которая осуществила бы присвоение этих почётных званий более системным образом Вас не устраивает.
Павел Чеботарев: 29.06.2015 в 23:13 “Не будем усложнять”. Увы, не могу. Именно потому, что Ваши предложения, такие красивые и привлекательные на первый взгляд, таят в себе очень большие сложности и противоречия. Дьявол в деталях.
«А требования надо постараться сделать адекватными: не слишком низкими и не слишком высокими.»
В этом-то вся засада. Кто, как и на основании каких критериев будет это определять уровень этих требований?
Вот Вы пишете: “3 мои последние рецензии на статьи были отрицательными — именно из-за тривиальности представленных результатов.”
Тривиальными по сравнению с чем? Очевидно, что по сравнению с другими работами. Даже сами слова “тривиальный” и “адекватный” имеют значение сопоставления.
И потом, публикация это тоже конкурс. Журнал имеет ограниченный объем. Поэтому редакция отбирает лучшие (по ее мнению) работы. Ровно как везде. Есть объем журнала, есть объем предложения. Именно это и определяет уровень отсева присылаемых статей.
Само по себе предложение: «требования надо постараться сделать адекватными: не слишком низкими и не слишком высокими.» говорит о подборе требований под какие-то задачи. Вне сравнения (то есть той же конкурсной по сути процедуры) это просто теряет смысл.
Денис, во-первых, я благодарен за обсуждение деталей этих предложений.
Во-вторых, Вы способны доказать, что “«тривиальный» имеет значение сопоставления” с другими кандидатами? Для меня это не так. Сейчас поясню.
Если люди выкладками на уровне 9 класса доказывают некий факт, который является частным случаем известной (но неизвестной им) теоремы, то это тривиальность АБСОЛЮТНАЯ. И я не считаю возможным это печатать даже если у журнала не заполнен портфель и даже если журнал не “топовый”. Так что противоречий не вижу.
Вероятно, противоречащей данному подходу Вам показалась фраза о “не слишком низких и не слишком высоких требованиях”. Настаиваю на том, что “нетривиальное новое знание” и макулатура четко разделяются. Но не может не быть небольшой серой зоны. Фраза о требованиях относится только к ней, т.е. к микронастройке абсолютного порога. Ну, например, оставлять ли человека, кот. сохраняет профпригодность, но она подтачивается водкой (или его потихоньку поглощает интернет-зависимость). Серая зона неустойчива, и человек скоро либо вернется к работе, либо свалится в зависимость, но решение принимается сегодня.
Павел, и Вам большое спасибо за обсуждение. Воспользуюсь моментом для одного немаловажного пункта. Меня нередко “заносит” в пылу дискуссии. Некоторые мои комменты звучат обидно и неприятно. Понимаю и извиняюсь. Ей-богу не со зла. Двойное спасибо Вам за сдержанность.
Теперь обратно к сути. В чем мы с Вами расходимся (вероятно). Я согласен, что нетривиальное знание и макулатура четко различимы. Вот только “серая зона” между этими полюсами представляется мне гораздо более широкой. И в ней-то вся и засада. Все оценки плутают именно в этой зоне. Невозможно оставить только гениев. Ровно так же невозможно держать в науке всех, кроме самых тупых макулатурщиков. Где-то приходится резать, проводить какие-то границы по этой самой серой зоне. И это как раз самый тяжелый и больной вопрос.
И мне приходится с этим сталкиваться на практике. Вот есть два аспиранта. Оба неплохи. Но две позиции в нашу лабораторию не дадут. Одного придется отсеивать. Хотя я четко вижу, что они оба на голову выше по профпригодности, чем многие из тех, кто сидит и будет сидеть в институте.
<>
Такие проблемы, по-хорошему, решаются не путём увольнения тех, кто “на голову ниже”, а через создание новых ставок, для чего конкурс как раз будет вполне уместен.
Вы умеете создавать ставки из ничего и доставать на это денег? Подскажите, как это сделать? Буду признателен.
Деньги из ничего? Ну и запросы у вас!
Меня интересует конкретный вопрос. Где взять деньги, чтобы привлечь в нашу науку новых перспективных ребят. Вы знаете ответ? Не абстрактно, а конкретно. Причем в рамках так называемого базового финансирования, за которое все горой. Если не знаете, то…
А Вы не загоняйте сами себя в рамки.
Кстати, создание новых ставок – это признак перспективности данного места для тех же аспирантов. Сокращение же сотрудников – признак обратного.
Благодаря столь милому для многих базовому финансированию институт получает фиксированную сумму. И эти деньги не залеживаются. Взять новых людей – отнять деньги у других. С увольнением или без. Вот если бы мы выигрывали деньги по конкурсу на развитие нашей лаборатории или института, то могли бы регулировать свою численность сами. Но и в этом случае выигранные нами средства отнимались бы у тех, кто по конкурсу не прошел.
Правильно, поэтому добиваться нужно не организации конкурентной грызни за нищенский фиксированный бюджет, а за увеличение финансирования. Если МОНстр хочет конкуренции – пусть выделяет доп. средства и объявляет на них конкурсы.
Давайте, начинайте добиваться. Я даже помогу. Куда выйти на площадь, кому написать? Только учтите, что срок аспирантуры заканчивается осенью.
До осени торопиться не стоит. Я бы, для начала, убедился в том, что ребята не только талантливые, но и работоспособные. Для этого можно дать им работу на деньги с грантов, если таковые в лабе имеются, а там будете посмотреть. Лично я именно так и начинал в лихие девяностые, причем без всякой аспирантуры, а потом и ставка как-то сама собой организовалась.
Леня, парни ЗАКАНЧИВАЮТ аспирантуру. Их работоспособность достаточно хорошо проверена. Деньги с грантов тоже есть. Только ЛИШНИХ денег нет. Дать молодым полный заработок с грантов – отнять эти деньги У ДРУГИХ НАШИХ СОТРУДНИКОВ. Которые тоже не миллионы получают.
Вы мне фактически предлагаете пожалеть сидящих на насиженных местах кое-какеров, со скрипом проходящих аттестацию (я был в аттестационной комиссии и ситуацию себе представляю). И отнять деньги у активно работающих людей. Причем отнять у них грантовые деньги, которые они получили за свою работу по конкурсу. Спасибо.
Кого вы жалеете на аттестациях – это ваши проблемы.
И что значит “отнять деньги”? Если работоспособность ребят уже проверена, стало быть, пользу лабе они по любому принесут, а за пользу надо расплачиваться. Кому расплачиваться – решать вам.
По-крупному согласен с Лёней. Ведь как устроен современный мир? Производит и тряпки и трамваи, растит хлеб и скот ничтожная доля людей. Что остальные? Вот бесконечный ряд торговых лавчонок, где продают одно и то же. В одной лавке, бывает, за весь день 0 продаж. А продавец имеет доход, содержит семью из года в год. В большом магазине – и аренда, и целый полк всевозможного персонала. А еще государства содержат армии, покупают дорогущее оружие, кормят дивизии прожорливых ничего не производящих мужиков. И т.д. Наука по сравнению с последним – гроши. Это вложение в будущее и в интеллектуальное здоровье нации. Нормальное государство на то и нужно, чтоб обеспечивать этих трубачей будущего и объяснять торговцам и охранникам, что это нужно (скотоводы и хлеборобы и так понимают).
А людей, годных к науке и желающих корпеть, очень мало. Нужно их обеспечить.
О ширине “серой зоны”. То, что она очень узка, – для меня вывод из многолетней практики рецензирования. Стараюсь никогда не отказывать “по конкурсу”: если есть интересное зерно, пишу авторам, что важно довести до ума. И почти всегда доводят. Сомнения возникают чрезвычайно редко, гораздо чаще зерна, способного прорасти, нет. Похоже, это закон природы.
И еще одно. Есть целые бригады активных и боевитых макулатурщиков. Нормальные ученые, коли захотят биться с этими навылет на конкурсах, понесут большие потери, ибо не бойцы и любят спорить меж собой. А те, беспринципные, покладистые и монолитные, закорешатся с начальством (особенно в областях не четче экономики). И это будет разрушение последней научной среды. После конкурса победителей не судят, всё шито-крыто.
Выходит, абсолютный критерий, который дало нам устройство мира, – единственная рациональная и объективная линия обороны нормальных ученых. Этот критерий, которого нет в конкурсе, можно всегда предъявить. А это всё же сила. В этом основа побед Диссернета, победы над Петриком. И там, и там победы одержаны только благодаря опоре на абсолютный критерий.
Павел, я не большой спец в устройстве мира. Но я в научной команде 25 лет, со студенческих времен. И уже 7 лет ей руковожу. И у меня есть ответственность за то, чтобы эта команда могла функционировать и производить научные знания (ибо в одиночку наше дело не делается). Я 25 лет со всех сторон слышу жалобы на необходимость увеличения бюджета и про устройство мира. За то время бюджет и рос и проседал. Но все это время перспективные ребята уходили-уезжали, а на своих местах оставались те, кто проходит аттестацию по абсолютным критериям, соответствующим устройству мира.
“все это время перспективные ребята уходили-уезжали, а на своих местах оставались те, кто проходит аттестацию по абсолютным критериям, соответствующим устройству мира”.
Не знаю как у вас, а у нас был собес, а не аттестации.
Сильные ребята уезжают отовсюду, кроме США. Борьба – только за то, чтобы не ехали 30%, а уезжающие “наезжали”. И чтобы шли в науку.
Так собес есть неизменное следствие бесконкурентной системы. Если вам с командой НЕ НАДО выходить на соревнование, то ничего другого быть не может в принципе. Всегда будет только собес и кумовство. Неужели история СССР не убеждает? Там, где надо было конкурировать с проклятыми империалистами, что-то шевелилось. И был какой-то отбор. А остальное загнивало.
ЗЫ. Ничего не имею против собеса. Во многих случаях он нужен. Но ДЕЛО так делать нельзя.
Мне очевидно, что собес кончился. Будет битва. И чем более абсолютными и содержательными будут критерии в ней, тем выше будут шансы ученых.
К слову, мой институт в 70-е бы совершенно замечательным местом. В нем кипела наука и всякая мысль. Очень живым был, одним из лучших. Сказать, что он конкурировал с империалистами… Да нет, не особо. Во многом на них равнялись, в чем-то даже обгоняли, но делить-то было нечего.
Павел, я по прежнему не понимаю Ваших абсолютных критериев. И не вижу перспектив их реального применения.
Вы можете их (критерии) сформулировать? Или склонны отдать это решение на волю экспертов и их субъективного понимания, что есть новое ценное знание? Как это может реально работать?
Почему это не работало до сих пор (аттестации, комплексные проверки РАН и пр.) и почему может заработать сейчас?
Разумеется. Новое нетривиальное знание, определяемое экспертно. Во всем мире это центральный критерий при защите диссертаций и приеме статей (с условием доработки) в профессиональные журналы. “Новое нетривиальное” – это то, что 1) НЕ “и так ясно” (на уровне доказательства, а не интуиции) при высокой квалификации и 2) есть ответ на вопрос, полученный НЕ тыканьем пальцем в “небо” (настоящее Небо – скорее исключение).
В 2) речь идет о необозримом поле рядоположенных формулировок, одна из которых выбирается лишь для того, чтобы чем-то отчитаться. Т.е. в выбранной постановке задачи должна быть какая-то ценность, которую авторы могут объяснить.
Чем квалифицированнее эксперты, тем выше их согласие в ответе на эти вопросы, поскольку суждение отражает объективную вещь.
Дополнительный объективный критерий – следование общепринятой научной этике.
Латвия, страна без сырьевой ренты и большими проблемами экономической интеграции. Президент АН Латвии говорит о “праве на занятия наукой”, относящемся к базовым правам человека. “Если человеку дан талант быть ученым, и … ему не дают работать над своим исследованием, то… нарушаются права человека. Научный процесс должен охраняться государством. Такая точка зрения кардинально меняет место науки в обществе и государстве. Право реализации таланта должно не только защищаться, но и поощряться государством”. Эта позиция была заявлена на Межд. конференции президентов АН в Берне в конце мая 2015 г.
Конкуренцию за ресурсы в науке неотменима, но вторична по отношению к этому принципу, в основе которого абсолютные, а не относительные критерии: способность и готовность человека добывать нетривиальное новое знание, талант.
“Вот и я советую, если хорошего теоретика не вышло, лучше переквалифицироваться в управдомы”…да-да…
Так и поступим. Главное, чтоб вы нам определили, кто хороший, а кто нет. Ато мы тут все в растерянности без ценных команд))
ФАНО не знает, что делать, а оказывается вот он ответ! Всех, кроме “хороших теоретиков” отправить улицы мести.
Это правильно. И опять же на покупке приборов экономия, на электроэнергии, а уж про освободившиеся площади и говорить не приходится. Этож для ФАНО просто подсказка!
Вот и решение всех проблем! Статьи у теоретиков выходят лучше, и их больше из-за исключительной болтливости и кипучей писучести этого народа, проистекающей от гигантской самоуверенности.
Ато вот эти все сомнения, да осторожности проистекают от экспериментаторов. Ты ему за миллионы установку купи, а потом внятного ответа не добьешься. Зачем нам этот хлам? Куда комфортнее иметь 1 тыс. фантазеров, которые будут сидеть на диванах и из ручек высасывать результаты “мирового уровня”.
Да и зачем делать эксперименты?? Ведь фундаментальные законы природы не изменяемы. Все нам предскажут теоретики. А если у нас что-то иное получается – то это все в корзину, а автора в дворники. Да, да , именно так РАН и работает со времен Ландау. Почин, так сказать.
И только у поганых америкосов диспозиция прямо противоположная – там теоретик, как официант, должен поворачиваться побыстрее по мере его востребованности в научном (на 95% экспериментальном) цеху.
Как-то Вы странно высказались.
“Главное, чтоб вы нам определили, кто хороший, а кто нет. Ато мы тут все в растерянности без ценных команд))”
У Вас же в конце есть совершенно четкий ответ.
“там теоретик, как официант, должен поворачиваться побыстрее по мере его востребованности в научном (на 95% экспериментальном) цеху.”
Я лично согласен на 100%. Хороший теоретик есть тот, кто востребован и успевает поворачиваться, чтобы работать с экспериментаторами. Я так сразу Павлу и написал. Что теоретики должны конкурировать за возможность работать с экспериментаторами и за востребованность их разработок в экспериментальной науке. Остальных ТЕОРЕТИКОВ – в управдомы.
Чистых математиков – тоже всех в управдомы?
Специфику работы математиков я совсем не знаю.
В ряде случаев специфика состоит в математически строгом доказательстве того, что физику представляется очевидным. Но я имел в виду отсутствие непосредственной востребованности их разработок в экспериментальной науке.
Я не знаю, насколько для прогресса математики нужна востребованность в экспериментальной науке. Вероятно, куда меньше (если вообще есть), чем в естественных науках.
Если Вы готовы согласиться с тем, что для прогресса математики не так уж нужна востребованность в экспериментальной науке, то почему настаиваете на том, что в теорфизике важны лишь результаты, востребованные действующими экспериментальными группами? Возможна ведь также востребованность в рамках развития теорфизики (аналогичная востребованности работ математических).
И с этим соглашусь. Вообще, там где сама наука чисто теоретическая (как теорфизика) вряд ли можно требовать тесной связи с экспериментом. Меня напрягает ситуация, когда теоретики могут работать с экспериментаторами (тематика позволяет) но предпочитают крутиться в своем замкнутом мирке.
Про некоторых экспериментаторов тоже можно написать массу добрых слов. Реальность слегка усложнилась со времен Аристотеля, в науке возникло разделение труда. Нет никакого смысла искать в этом разделении, кто главный.
Лёня: 30.06.2015 в 20:43 Так мое решение очевидно. Расплачиваться должны те, кто хуже работает. Беда только в том, что они никак не хотят делиться. И вся система базового финансирования и аттестаций их поддерживает. И так называемая “научная общественность” тоже. Поскольку в значительной степени из таких же и состоит.
Ваше решение бесперспективно. С тех, кто хуже работает, Вы ничего путного не поимеете по определению. Проблема не столько в самой системе базового финансирования, сколько в его нищенском уровне. Развития и привлечения кадров можно добиться только за счет дополнительного финансирования.
Еще разок: те, кто хуже работают, пусть ищут заработка в других сферах. А поглощаемые ими ресурсы пусть достанутся тем, кто дает лучшую научную отдачу.
Про дополнительное финансирование это просто смешно. Вы что, не в России живете? Неужели Вы не видите, что у нас многие категории получают от государства очень приличное базовое финансирование (это которое без конкурса)? И что? Там сплошь крутые профи, работающие с полной самоотдачей? Увы, и близко нет. Есть голодные бездельники, есть зажравшиеся бездельники. Ничего другого при бюрократическом распределении базового финансирования нет и быть не может.
Качество работы любой системы определяется только качеством обратных связей. Количество денег определяет МАСШТАБ.
Никто не против обратных связей. Перераспределение ресурсов в зависимости от результатов в рамках базового финансирования и сейчас имеется (премиальные выплаты, ПРНД и пр.). Соглашаться на нагнетание уровня конкуренции за базу при её нищенском уровне прожиточного минимума (а тем паче конкурсы на вылет) неразумно – это будет классический Тришкин кафтан. Конкурсы уместны только на прибавляемую часть и создание новых ставок. Хотите конкурсов – платите, или добивайтесь увеличения финансирования.
Чем меньше ресурсов – тем больше конкуренция. Это везде и всегда так.
Обратные связи – это то, что работает и реально стимулирует.
Это не всегда и не везде, а только там, где человек человеку – волк.
Волк охотится не потому, что злой и жадный, а потому что ему есть надо. Иначе помрет. А если в голодную зиму волки затеют коммунизм, то помрут все.
А Вы не волк? Вы готовы делиться с нуждающимися тем, что имеете сами? Готовы перейти на полставки, чтобы дать место молодому таланту? Что-то я не заметил, чтобы Вас так уж волновали проблемы других.
ИМХО, Вы просто уже получили свое место, свой кусочек пирога. И ныне Вам конкуренция и перераспределение невыгодны. Если я на Ваш счет заблуждаюсь,то готов немедленно извиниться.
Правильно, волки охотятся, а не жрут друг друга. И насчёт меня Вы не ошибаетесь – я волчара тот ещё. Имею я, действительно, СВОЁ и, при этом, перераспределение в виде премиальных, ПРНД и пр. весьма выгодно на меня работает. Но и проблемы других меня тоже волнуют, поскольку с этими другими я постоянно взаимовыгодно и плодотворно сотрудничаю, с чего и зарабатываю тот самый кусман пирога.
Ну так и не надо высоких слов. Вам удобно сохранение нынешней системы, вот Вы ее и защищаете. Мне – нет, и я за ее изменение.
Каких слов надо, каких не надо, я уж сам решу, Ok?
Павел Чеботарев: 01.07.2015 в 10:32 Все это я слышал много раз. Вопрос же в другом. Почему это не работало последние 20 лет и как, с какой стати может заработать вдруг сейчас? Что конкретно надо для этого сделать?
Извините, но я все время хотел бы услышать какие-то конкретные предложения (хотя бы на уровне идей), а слышу абстрактные рассуждалки, которые несомненно правильны в идеале. Непонятно только как их приложить в к реальной жизни и реальным людям.
Поскольку Вы были в аттестационной комиссии, то возможно лучше других представляете почему плохо работало. В начале “реформы РАН” некоторые её оголтелые сторонники утверждали, что её основная суть – в проведении внешней аттестации, результаты которой будут совсем не такие, как у внутренней. Да и формальные критерии какие-то могут быть (и реально учитываться).
Почему она плохо работала, я прекрасно понимаю. Я не понимаю, за счет чего она бы стала работать лучше.
Попытка оценить работу по “Павлу Чеботареву” оказывается субъективной. Завлаб кандидата на отчисление как правило утверждает, что ВИДИТ тут новое интересное знание или по крайней мере квалификацированное долбление. И у него обычно есть сторонники по самым разным соображениям. В любом случае поднимается скандал. Почему увольняют именно Васю, а не Петю и не Машу. В результате приходится доказывать, что Вася действительно хуже Пети и Маши. То есть возникает тот же пресловутый конкурс на вылет. К которому никто не готов чисто организационно. Да и это по сути никому особо не надо. Ибо базовое финансирование института от этого не зависит. Всем удобнее тихонько спустить на тормозах и никого не увольнять.
В конце концов, если кого и увольняют, то именно тех, кто меньше сопротивляется.
Ну вот Вы и ответили, чем плох внутриинститутский конкурс на вылет – увольняют тех, кто меньше сопротивляется. При этом выше мы с Вами вроде бы согласились, что отсутствие внутриинститутских конкурсов (при наличии общеведомственного) – это плохо, поскольку у жюри общеведомственного конкурса меньше возможностей отобрать тех, в ком в наибольшей степени нуждается данный институт. А если к результатам Васи, Пети и Маши добавятся их обещалки (как это планирует МОН) объективность отбора нисколько не возрастёт, а скорее наоборот – вдруг Вася (который объективно всё же хуже Пети и Маши) горазд щёки надувать про грядущие успехи.
В отношении того, что кадровым составом института должен заниматься сам институт, у нас расхождений нет. Это однозначно. Проблема в другом. В отсутствии мотивации проводить этот внутриинститутский конкурс. Это сложное, кропотливое и геморройное дело.Будут ведь и обиженные. А зачем это надо при базовом финансировании института? Для отчетов директору надо умение красиво подать результаты, ведь формальные показатели мы не любим. В академию директора двинут по-любому – так положено. Скандалы с уволенными-обиженными этому могут только помешать. Теоретически, более качественный состав может получать больше грантов. Но эта доля в бюджете института невелика. Овчинка выделки не стоит. Всем легче сидеть на попе ровно. Ну и пусть половина народу бьет баклуши.
Именно поэтому финансирование институтов тоже должно быть на конкурсной основе. Тогда в сильной команде кровно заинтересованы ВСЕ. Даже те, кто послабее. Ибо институт их сможет кормить с отчислений от тех групп, которые конкурсы выигрывают. И дать им шанс подняться.
Повторяю ещё раз – варианта с сохранением подушного бюджетного финансирования нет. И МОН (сочиняющий какие-то формулы), и ФАНО намерены сделать его зависящим от результатов. Зачем на фоне ЗАВИСЯЩЕГО от результатов финансирования нужен ещё и конкурс инициативных проектов, я не понимаю. А Вы в который раз объясняете, что конкурсное финансирование лучше, чем НЕ ЗАВИСЯЩЕЕ от результатов. Против общей идеи, что хорошо бы сделать финансирование зависящим от результатов института я ни разу не возражал.
ОК, извиняюсь, это я недопонял. Я не знаю деталей этих предложений. Но по общей логике конкурсы должны быть разными. Продолжение работы по результатам – это одно. А замутить что-то новенькое – другой конкурс. Там и структура затрат совсем другая.
Если ближайшая перспектива состоит в массовых увольнениях, как-то трудно ожидать конкурсов на создание новых лабораторий (которые, действительно, требуют совсем другой структуры затрат).
Я ж не Котюков, мотивы его решений мне не известны. Но в принципе все на первый взгляд логично. Если считать, что сокращения делаются именно для того, чтобы получить средства развивать что-то новое и перспективное. Я бы вообще сказал, что конкурс на вылет и конкурс на развитие – это две стороны одного и того же процесса.
Про мотивы Котюков неоднократно высказывался. Основной задачей ФАНО он видит доведение средней зарплаты научных сотрудников до уровня, имитирующего выполнение тех самых майских указов (в которых на самом деле речь шла об увеличении числителя, а не об уменьшении знаменателя). А про новое и перспективное в этих указах никаких контрольных цифр не было. Возможно, поддержка нового и перспективного возложена на РНФ.
Да, Денис. Я постарался точно ответить на Ваш вопрос о критериях. Если “вопрос в другом”, то зачем же спрашивали?
“Почему это не работало до сих пор”, я уже отвечал раньше. Потому что прежние аттестации проходили в парадигме собеса.
“Почему может заработать сейчас?” – потому что собеса сейчас не будет (о чем писал и Сергей К.) – это условие необходимое, но не достаточное.
“Как это может реально работать?” – через создание экспертных комиссий из квалифицированных ученых, см., например, английскую систему REF. В связи с этим можно вернуться к моей прошлогодней заметке http://trv-science.ru/2014/02/25/kak-ocenivat-i-premirovat-uchenykh/ , которую Вы в свое время также удостоили своим вниманием.
Конечно. Извиняюсь. Это я неверно сформулировал.
That’s OK. См. также http://trv-science.ru/uploads/182N.pdf стр. 1-2.
Павел, нашел вашу ремарку про пиитет…как то грустно стало.. Значит, вы искренне считаете, что обязательной чертой интеллектуала должно быть отрицалово власти, как у уголовника? Мне почему-то дико неприятна эта точка зрения. Я не вижу причин для разрушительного, а не созидательного поведения. И не вижу причин для неуважения правительства. Считаю мальчишеством и глупостью идти на поводу у оппозиционных людей, будь они хоть трижды успешными в науке. Только это чужая, не наша наука, не приносящая пользы внутри страны, живущая в стороне. А люди эти пренебрежительно и высокомерно ведут себя с нами, да отставшими, да плохо публикуемыми, но все еще старающимися работать. Тут есть много что сказать.. Но я бы хотел жить и работать в своей стране и не испытываю никакого дискомфорта при нынешнем правительстве, значительно лучшем нескольких предыдущих. Ну а сказать я хотел лишь то, что часто научные сотрудники выглядят неадекватными. Они действительно пребывают как бы в скафандре, не слыша и не видя вокруг почти ничего…А действия их скованы собственными же псевдозащитными механизмами, которые на самом деле не дают им быть свободными. Вот эти принципы нигилизма являются скафандром. И картинка, приведенная в статье, еще и подчеркивает пренебрежительное отношение этих людей ко всей остальной стране, которую они якобы “учат”. А в реальности живого студента никогда не видели. Сборище алкоголиков не дает им пройти к ракете…так получается. Это ведь омерзительная, недостойная точка зрения. Разве вы не согласны? Кроме того, все эти плакаты, демонстрации, сотрудничество с оппозицией – этож прямой путь к окончательному и полному уничтожению науки. Неспособность и нежелание настройки диалога с властью – этоже все равно что в скафандре прийти на заседание правительства. Вот в нем они и ходят. Разве вы этого не замечаете? Причем делают это почему-то от имени всех нас, как будто мне кто-то предлагал проголосовать за точку зрения Рубакова или Захарова? Может вам предлагали? И у меня нет уверенности,… Подробнее »
Господин и/или гражданин пипеткин!
Отчетливость и кристальная законченность Вашего комментария делают его своего рода произведением, памятником сегодняшнему дню.
Но ответ на него по существу бессмыслен, даже если это не троллинг, на что имею небольшие основания надеяться. Поскольку привел бы к продолжительной, но безрезультатной беседе.
Как сказал однажды Корней Чуковский, «В России надо жить долго — интересно!».
Желаю Вам долго жить в России. И тогда через продолжительное время Вы либо измените свою точку зрения и, бог даст, вспомните о сегодняшней категоричности… Либо не измените, и тогда, тем более, спор – даром потраченное время.
Но есть пара суждений, которые не могу оставить без ответа. Вернее, без вопроса.
1. “…подчеркивает пренебрежительное отношение этих людей ко всей остальной стране, которую они якобы «учат». А в реальности живого студента никогда не видели” – о ком это? Что за “эти люди” имеются в виду?
2. “у меня нет уверенности, что реальные научные сотрудник будут солидарны с этими выскочками от науки, действующими в собственных шкурных интересах”. А это о ком? Характеристика оскорбительна, и уважающий себя человек соблаговолит назвать имена. Меня беспокоит, что в двусмысленной близости от этого поставлены достойнейшие имена акад. Захарова и Рубакова.
Замечу, наконец, что “отрицалово власти, как у уголовника” следовало бы отличать от отсутствие пиетета к ней. Относиться с пиететом к власти непатриотично. Потому что от этого она испытывает излишний соблазн распоясаться. Заботясь о благе страны, развращать власть не следует. Кстати, в этом же – доказательство необходимости наличия принципиальной оппозиции.
Тролль – порой просто неуверенный в себе человек, подавленный начальством, примеривает на себя разные маски, выступая под разными говорящими псевдонимами. Какая будет наиболее успешной в виртуальном общении – такую надеется надеть и в жизни.
вот странно -то…почему все время возникает какой -то тролль? Нет в словаре расшифровки. Это какое-то современное ругательство? Вызывает удивление, что этим как бы все сказано. Как если бы назвали сукой или что похуже)) Нет возражений, нет обсуждения. Просто, раз ты не с нами, значит тролль. Это, конечно, очень научный подход. Я о нем то смею и писать. Что касается “неуверенного в себе” человека и т.п. мне непонятно причем тут это? Очень похоже на выступление на семинарах в РАН – там когда нечего сказать по существу работы, начинают обсуждать докладчика. Какой он. Вот уши у него слишком большие, да и сам он как-то заикается…нет, не вызывает доверия. Тролль одним словом. Ну давайте возразите, напишите про то, как упомянутые академики спасли науку, и я неблагодарный смею сомневаться, напишите, какая поганая власть. Что еще вы можете нового сказать? Все это надоело уже. И не имеет к действительности никакого отношения. Наличие у кого-либо собственных научных успехов это еще не индульгенция и не право говорить от имени всех научных сотрудников. Я так считаю. Меня эти господа не спрашивали. Просто они заявляют всем, что говорят от имени всех научных сотрудников. Это ничем не отличается от методов чиновников. Могу я быть не согласен? Или это признак троллизма? Почему-то власть пиитетом баловать нельзя, а вот их можно. Интересно, почему? Они и есть “научная власть”. Не они разве ответственны за сложившуюся ситуацию? Новоиспеченный Ливанов виноват? Все это выглядит перепалкой каких то “знающих” людей, в которой я, простой научный сотрудник просто чувствую себя лишним. Как будто мои вопросы не могут возникнуть у любого другого человека, не включенного в какую-то загадочную схему, где “все все знают”. Есть много противоречий в действиях научной и чиновничьей власти, есть множество непонятных действий и слов с их стороны. Все это не приносит облегчения на нижних этажах. В ответ на эти замечания почему-то нужно переходить… Подробнее »
гугль в помощь
https://ru.wikipedia.org/wiki/Троллинг