Минуло три месяца с того времени, как правительство РФ объявило реформу трех академий и внесло в Госдуму законопроект, вызвавший протесты научного сообщества. В начале июля 2013 года было опубликовано заявление «отказников» — членов Академии, которые заявляли о своем несогласии вступать в новую «РАН», если закон будет принят в том виде, в каком он был внесен в первом чтении [1].
Что думают академики и членкоры, подписавшие это заявление, о реформе РАН и ситуации с наукой и образованием в стране сейчас, спустя три месяца? Публикуем поступившие ответы. Беседовала Наталия Демина.
«Финальный вариант туманен»
Виктор Васильев, докт. физмат. наук, академик РАН, главный научный сотрудник МИАН, профессор факультета математики ВШЭ:
— Вы были одним из первых академиков РАН, заявивших о своем неприятии объявленной реформы науки. Затем подписали заявление о том, что не вступите в новую Академию, если старая будет ликвидирована. Принимали участие в «гуляньях» у Госдумы и Совета Федерации. Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу? Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
— Вроде бы нас избавили от необходимости писать заявление о вступлении в академию нового формата (этого делать я, конечно, не буду), но отказ от членства остается актуальной опцией. Очень может быть, что ее придется использовать, когда реформа начнет реализовываться. Раз уж мы имеем кота в мешке (в виде пресловутого ФАНО, ни персональный состав и способ формирования, ни настоящие принципы действия которого не ясны), давайте для начала считать, что верим в доброкачественность этого приобретения, — тем больше оснований будет для протеста, когда это доверие окажется обманутым.
— Что думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным? Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными — с другой, правильной?
— Финальный вариант туманен и очень многое оставляет на волю исполнителей. Я не силен в политике и не умею далеко просчитывать последствия той или иной тактики, тем более что значительная часть переговорной интриги осталась скрытой. На основании жизненного опыта и эстетики происходящего мне кажется, что начальство РАН повело себя проигрышным образом, но, может быть, лучшего варианта и не было.
— Чего Вы ждете от ФАНО?
— От ФАНО я жду, что оно, как и было обещано: 1) оценит нашу эффективность и сделает оргвыводы, 2) наконец, объяснит нам, как заниматься наукой и какой наукой надо заниматься, 3) избавит ученых от хлопот по управлению собственностью научных учреждений. Последнее само по себе было бы неплохо, если бы удалось как следует следить за ручками. Хорошо бы — ФАНО взяло на себя еще хлопоты по закупке оборудования и реактивов, монтажу, ремонту, транспортировке и пр. — разумеется, под присмотром общественности.
Что касается пунктов 1 и 2, то очень важно, кто этим будет заниматься и чье мнение будет решающим: неграмотных чиновников и скверных ученых, которых эти чиновники назначат нам в эксперты, или ученых настоящих и независимых, включенных в мировое научное сообщество. Промежуточные варианты здесь крайне неустойчивы, во всяком случае в тех областях, где сохраняется серьезная наука, а люди дорожат своей репутацией (в частности, международной). Не берусь предсказывать, как пойдет дело, но всем уже надоевший пример ИТЭФ и Курчатовского института вселяет мало надежд на хороший вариант.
— Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного — надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
— Пока ничего конкретно не началось, попробуем работать, а если станет несомненно, что ФАНО начало злоупотреблять властью или демонстрирует некомпетентность и самодурство, то придется защищать всё, что окажется под ударом. Нужны взаимная информация, работа со СМИ, адекватное информирование иностранных коллег (в том числе о настоящих причинах срыва тех или иных международных программ), научная поддержка друг друга… Очень важна работа с общественным мнением: ведь недавние злорадные восторги части медийной тусовки объясняются не только застарелыми комплексами и ксенофобией, но и объективно скверной информированностью.
— Между тем, реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводит опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?
— Главное, что надо понимать про нашу систему научной аттестации, — это то, что единой системы давно нет. В разных областях знания действуют совершенно несопоставимые представления об уровне диссертаций, о компетентности, о научной новизне, о моральной ответственности. Но вместо того, чтобы адресно разбираться с диссоветами или целыми специальностями, в которых у нас очевидный провал, начальство раз за разом накручивает формальные требования, которые всё равно не решают проблему, а только усложняют жизнь всем без разбора, и прежде всего тем, кто занимается наукой ради самой науки, а диссертации мог бы получать как приятный бонус.
На какое-то время эта формалистика (а также нарастание бумажной неразберихи) сбивает вал диссертаций, но на самом деле никак не способствует их качеству. Беда в том, что никто не хочет взять на себя ответственность и перестать запихивать больных и здоровых в один барак и лечить одной и той же касторкой, которая всё равно не лечит, а только создает симуляцию активности и дает бюрократии лишние неделовые властные возможности.
Принципиальность по конкретным вопросам: называть конкретных халтурщиков халтурщиками, конкретных воров — плагиаторами, конкретных пустозвонов — пустозвонами, а не отгораживаться от проблемы возведением бюрократических формальностей — вот первейшее, что на самом деле нужно. Если что-то где-то прогнило настолько, что уже не найдешь ничего здорового, — отсекать от общей системы, разбираться отдельно и не мучить всех остальных интоксикациями от лечения в этом месте.
Что касается числа ученых степеней, то всем настоящим специалистам (где они еще остаются) более-менее понятно, чем отличается докторский уровень от кандидатского и кто по своему уровню настоящий доктор, а кто — нет.
Если это понимание адекватно воплощается в системе аттестации, это дает возможность научному сообществу влиять на кадровую политику, например, подсказывая университетским кадровикам, кого можно нанимать полноценным профессором, а кого — нет. Поэтому пока что очень важно, чтобы у нас сохранилась двухуровневая система (как в цивилизованных странах — Германии, Франции, других странах материковой Европы).
Единственный минус — что при этой системе работающим ученым приходится тратить дополнительные время и силы на дурацкое оформление диссертаций. Поэтому стоило бы ликвидировать подавляющее большинство бюрократических требований и разрешить защищать диссертации обоих уровней (опять-таки как в цивилизованных странах) в виде комплектов оттисков статей, отксеренных под одной обложкой и снабженных общим предисловием. Не страшно, если часть из них будет, например, по-английски.
Также преждевременной является идея о выдаче некоторыми вузами собственных ученых степеней. Здесь тоже ссылаются на западный опыт. Но в этом месте у нас есть критически важное различие с Западом. Там мощным регулятором являются репутационные соображения: в частности, диплом или докторская степень одного университета при приеме на работу значит намного больше, чем другого; соответственно, репутация университета очень много значит при выборе его студентами, а выпускник университета высокого уровня скорее добьется успеха и сможет подарить/завещать своей альма-матер больше тысчонок или миллиончиков.
У нас же есть очень большая экологическая ниша, в которой репутационные соображения не имеют никакого значения. Есть должности, которые в принципе продаются, покупаются и раздаются по знакомству, но по закону их можно занимать только с университетским дипломом или ученой степенью. Есть лавочки (под названием университетов), по существу торгующие этими дипломами и заодно отсрочкой от армии. Этим лавочкам по закону нужно какое-то количество сотрудников с учеными степенями (в том числе обязательно и докторскими) всё равно какого происхождения. Есть другие лавочки, организующие такие степени.
Во всей этой цепочке о репутациях не идет речи, что не мешает ей успешно и прибыльно функционировать, и отмена государственного контроля и двухуровневой системы степеней будет для нее неоценимым подарком в конкурентной борьбе с более добросовестными вузами.
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения? Каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?
— Мне не удается увидеть здесь единой политики и единой (сформулированной) цели. По-моему, при принятии конкретных решений у нас сочетается множество интересов самых разных личностей и групп, действующих в своих (как у нас положено, весьма краткосрочных) интересах. Про вектор движения тут говорить трудно, в таких условиях система скорее меняется по принципу быстрого нарастания энтропии.
1. Заявление с отказом вступать в «новую» РАН от 1 июля 2013 года http://polit.ru/article/2013/07/02/open_letter
«Все зависит от практики исполнения закона»
Иосиф Хриплович, докт. физ-мат. наук, членкор РАН, главный научный сотрудник Института ядерной физики СО РАН, зав. кафедрой теорфизики Новосибирского госуниверситета:
— Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу?
— В общем не изменилась.
— Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
— О полезности этого шага судить не берусь. Сделал его потому, что уж очень противно было.
— Что думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным?
— Мне трудно судить об этом. Скорее, ничего хорошего. К тому же у нас все зависит не столько от закона, сколько от практики его исполнения.
— Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными — с другой, правильной?
— Осуждать тактику В.Е. Фортова не берусь: слишком велика ответственность, лежащая на нем.
— Чего Вы ждете от ФАНО?
— Ничего хорошего не жду
— Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного — надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
— Не берусь осуждать Хохлова: сам продолжаю работать. А как иначе можно сохранить живые островки науки в России?
— Между тем, реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводит опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?
— Меня это как-то не очень занимает.
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения? Каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?
— Я бы взял «реформаторов» в кавычки. А цель их очевидна: отнять и разделить (разумеется, между собой).
«Важен коллективный поиск истины»
Анна Дыбо, докт. филол. наук, членкор РАН, профессор, главный научный сотрудник, заведующий отделом урало-алтайских языков Института языкознания РАН:
— Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу? Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
— Взгляд на реформу не изменился; может быть, уточнился. С самого начала было сильное подозрение, что одна из главных целей здесь — очередной распил; увы, последующие события и появляющиеся от инициаторов реформы документы только укрепляют в этом подозрении.
Что касается вхождения в «новую академию», то: а) формально— пороговое значение здесь было — что мы не собираемся вступать в нее, т.е. предпринимать какие-то шаги по приему (например, писать заявление о приеме). Оно, разумеется, для членкоров остается и теперь — в ФЗ не прописано, как именно членкоры старой РАН будут перезачисляться в новую РАН; б) по смыслу — это тактическая вещь, надо теперь смотреть, как всё пойдет и что принесет пользу в борьбе за «сохранение островков науки». То есть надо ли будет в какой-то момент очень громко писать заявление о выходе, или надо будет, например, членам клуба использовать академические стипендии как экспроприированные у жуликов и воров деньги, которые можно отправить на поддержку научных организаций ;-)
— Что думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным?
— Ничего хорошего. Полностью солидарна с позицией, выраженной А.М. Вершиком.
— Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными — с другой, правильной?
— Про тактику, принятую протестующими учеными, полагаю, что она была единственно возможной, чтоб не умереть от отвращения. Про тактику, выбранную Фортовым, считаю, что, если она действительно была направлена на то, чтобы попытаться договориться и сохранить, что можно, — она была ошибочной, и скорее всего в силу неправильного (излишне «академического») представления о второй договаривающейся стороне. Фактически сохранить таким способом не удалось ничего.
— Чего Вы ждете от ФАНО? Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного — надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
разных мнений» мне тут не очень понятна. Работать надо всегда. Раз закон принят, надо работать в ситуации, когда закон принят. Это включает несколько направлений работы. Во-первых, надо пытаться его отменить разными путями, например отсудить в Конституционном суде или сменить правительство. Во-вторых, надо пытаться нейтрализовать его — и других таких же — вредное воздействие разными путями.
Например,чтобы нейтрализовать вредное действие закона об образовании,надо нелегально учить школьников и студентов наукам. То есть, может быть, на легальных уроках, но учить всё равно тому, как есть на самом деле, а не тому, что предполагается бюрократией. Это легко и приятно. Если будут закрывать институты, надо будет защищать институты. И главное, конечно, работать свою работу — писать и учить других писать. То есть сохранять российскую науку и научные школы.
— Между тем, реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводит опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?
— Тут я не вполне правильный тестор. Мне докторскую присудили без защиты кандидатской, в 1992 году, — тогда как раз образовалась такая дырка в положениях ВАК, и мой начальник Э.Р. Тенишев предложил Совету опробовать ее на мне. Нас, таких, несколько лингвистов. Моя работа, правда, потом еще год лежала в ВАК, ее отправляли «черному оппоненту», были, кстати, и отзывы заграничных профессоров, но в конце концов мне выдали диплом. Я с ним сразу пошла записываться в абонемент Ленинки (прихватив еще и книжку многодетной матери), но не дали, сказали, что теперь в абонемент начиная не с докторов, а только с членкоров записывают…
Вообще, что касается двух степеней — на самом деле, это иногда создает правильный эффект в смысле стимула для продолжения занятий фундаментальной наукой. Кроме того, мне, например, нетрудно отличить кандидатскую от докторской: кандидатская должна содержательно включать большую хорошую статью (в нашей специальности — листа на два-три), а докторская — хорошую книжку.
Так что, пожалуй, две степени всё-таки лучше. Тут еще имеется случай так называемого вранья, что одно-степенная система — общемировая. На самом деле, вполне есть в Европе системы со второй степенью, например habilitated doctor.
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения? Каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?
— Я допускаю, что побуждение украсть у официальных реформаторов не является сознательным, просто на подсознательном уровне они иначе не могут. А сознательно, возможно, они действительно хотят добиться эффективности — в соответствии со своими представлениями. Имитировать нужную им эффективность, я даже понимаю, как. Нужно произвести очень много испечатанной бумаги, кое-где размеченной цветным маркером.
Как увеличить Хирша или попасть журналом в Scopus — тоже более или менее понятно. Жалко только времени и усилий — и так уже отчетность занимает большую часть рабочего времени. То есть вектор тут такой, чтобы оставались в основном люди, которые готовы заниматься имитацией, а наукой — в свободное время (правда, всё уменьшающееся, потому что аппетиты бюрократов растут). Это что касается чиновников.
Что касается коллег-реформаторов, в основном-то у них правильные посылы, но имеются некоторые общие моменты, которые я полагаю идеологическими ошибками. Например, непонимание важности коллективного поиска истины, важности существования научной среды (а не «нанять 300 самых-самых, каждый за одно научное направление»), а также единства разных наук в этом общем деле поиска истины. И, похоже, праволиберальные политические убеждения коррелируют со всеми этими непониманиями.
«Надеюсь, что голос разума победит»
Александр Разборов, докт. физ.-мат. наук, членкор РАН, главный научный сотрудник МИАН, профессор факультета информатики Чикагского университета (США):
— Вы были одним из первых членов РАН, заявивших о своем неприятии объявленной реформы наук, подписали заявление о том, что не вступите в новую Академию, если старая будет ликвидирована.
— Это не совсем точно, я как раз был одним из последних и подписал заявление через две минуты после голосования в Госдуме в первом-втором чтении. Если Вы помните ситуацию, в тот момент (5 июля) было не до процедурных тонкостей. Но лично я протестовал против совершенно бесцеремонного и, извините, хамского вторжения в Устав РАН, что самое обидное,никак не продиктованного логикой более содержательных частей документа. Особенное возмущение у меня вызвал пункт о принудительном «повышении» членкорского корпуса РАН.
— Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу?
— Я с удовлетворением отметил, что правительство пошло на значительные уступки по многим вопросам. В частности, от наиболее одиозной статьи 18 фактически осталось лишь положение о присоединении к РАН двух других академий. Впрочем, логика даже этого шага мне остается совершенно непонятной, и никаких разумных объяснений я нигде не видел. Мне кажется, он будет просто вреден при исполнении РАН ее новых функций как главного экспертного органа, так как снизит шансы на проведение независимой экспертизы междисциплинарных проектов, естественно попадающих в сферу влияния двух или более прежних академий. Модель РФФИ лучше.
— Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
— Не совсем понятно, о каких именно «мандатах» Вы говорите. Никаких заявлений о приеме куда бы то ни было я писать не буду, это исключено абсолютно. Что касается выхода из состава РАН, это зависит не от меня.
Статья 18 в существующей редакции достаточных поводов для этого не дает, хотя она прописана довольно невнятно. Мне хочется верить, что это означает, что правительство или отказалось от своих планов по внесению дальнейших насильственных изменений в Устав РАН, или по крайней мере будет действовать цивилизованным образом, путем лоббирования Общего собрания. Мне бы хотелось оставить руки развязанными на тот случай, если мои предположения окажутся ошибочными.
Других членов Клуба «1 июля» спрашивайте сами, никаких клятв верности никто из нас не давал, и говорить ни от чьего имени я не могу.
Нужны постоянные усилия на просвещение общества
Из выступления Анны Дыбо на митинге в защиту академической науки 28 сентября 2013 года
Наблюдается дерационализация отношений власти с обществом. Власть никак не хочет аргументировать то, что она делает. Фактически она относится к обществу, как к зомби. Конечно, это одна сторона ситуации, и она, по-видимому, связана с состоянием общества. Мы видели, что протесты ученых вызывают в обществе довольно слабый отклик. Позиция значительной части общества состоит в том, что они относятся к науке так же, как к любой другой области человеческой деятельности. …Области, которой можно заниматься, а можно и не заниматься. Это печальное явление, которое говорит о том, что люди просто не понимают сверхценности истины.
Здесь мы сталкиваемся не с чем-то легкопобедимым, так как это — часть цивилизационного кризиса. Есть сведения, что ухудшается отношение общества к науке и в Европе, и даже в Австралии. Возможно, что всё это — часть процесса постмодернистского характера. Что с этим надо делать? Конечно, мы должны бороться с тем, что происходит здесь и сейчас. Конечно, мы должны объединяться и спасать конкретные научные школы здесь, но надо хорошо понимать, что ничего не получится без просвещения общества. Это то, на что нужно направлять постоянные усилия.
— Что думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным? Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными — с другой, правильной?
— На первый вопрос я уже ответил. Мне кажется, в борьбе за свои права необходимы и полезны любые законные методы. Но всё же в данном случае я не могу совсем отделаться от крамольной мысли, что речь идет о конфликте наемных работников со своим работодателем. Причем в данном случае работодатель не посягает ни на личные, ни на политические свободы своих работников. Поэтому лично мне подход Фортова ближе: с властью надо сотрудничать и терпеливо ее воспитывать и образовывать, по крайней мере до тех пор, пока это не окажется делом совсем уж безнадежным.
— Чего Вы ждете от ФАНО? Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного — надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
— Жду. Как и многие, жду с изрядной долей настороженности и скепсиса. Позвольте привести небольшой пример (думаю, что-то похожее должно происходить и в других областях). Библиометрический подход, взятый на вооружение МОН, возможно, и хорош в других дисциплинах, я здесь не эксперт и говорить о том, чего не знаю, не стану. Но в математике он абсолютно непригоден и нигде не практикуется. Хотя для нас это самоочевидно, тем не менее, Отделение математики РАН терпеливо организовало опрос среди ведущих зарубежных математических центров, т.е. полностью по правилам предложенной МОН игры. С результатами опроса можно ознакомиться по ссылке www.mi.ras.ru/news/13/2013-09-10_slides.pdf , они довольно впечатляющие. Воспринимать такие вещи как приглашение к конструктивному диалогу и обмену мнениями и аргументами в случае несогласия или продолжать упрямо гнуть свою линию — выбор реформаторов. Мяч сейчас на их стороне.
— Между тем, реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводит опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?
— С этим вопросом я знаком недостаточно хорошо, поэтому позвольте вместо мнения предложить несколько замечаний. Одноступенчатая система — это система американская. В США ее упрощенность компенсируется двумя противовесами. Во-первых, экспертным (если угодно, общественным) мнением о сравнительной ценности диссертаций, защищенных в разных местах (грубо говоря, Гарвард\Принстон ценится выше, чем неизвестные провинциальные университеты). Во-вторых, более разработанной системой ученых званий: Assistant Professor\Associate Professor\Professor (это если не считать Lecturer). При этом при продвижении по этой лестнице человека оценивают одновременно по всем показателям: научные достижения, преподавательская работа, общественная работа, иногда гранты и т.д.
В российских НИИ двухступенчатая система ученых степеней по большому счету не нужна, и ее функции замечательно выполняются традиционной шкалой мнс-нс-снс и т.д. Насколько я могу судить, при новом порядке дифференциации не убавится, а, скорее, наоборот. А вот систему ученых званий придется расширять, передавая ей функции оценки научных достижений ученого, ранее исполняемые шкалой ученых степеней.
Но еще раз повторяю, оба подхода мне кажутся вполне разумными, и какой из них лучше приживется на российской почве, мне сказать трудно.
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения?
— Поживем-увидим, смутное время не самое правильное для ответа на такие вопросы.
— Каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?
— Выше Вы уже отмечали, что в академическом лагере единства нет. По моим наблюдениям, его нет и среди реформаторов. Среди них, безусловно, есть приличные люди, которые честно хотят как лучше, есть, видимо, и другие. Я надеюсь на то, что голос разума в конце концов победит и экстремисты с обеих сторон не будут задавать тон в дальнейших отношениях между правительством и научным сообществом.
«Нужно информировать общество о науке»
Александр Белавин, докт. физ.-мат. наук, членкор РАН, главный научный сотрудник, зав. Сектором квантового поля Института теоретической физики им. Ландау РАН, ведущий научный сотрудник Института проблем передачи информации РАН:
— Вы были одним из первых членов РАН, заявивших о своем неприятии объявленной реформы наук, подписали заявление о том, что не вступите в новую Академию, если старая будет ликвидирована. Как Вы сейчас смотрите на то, что произошло? Не изменилась ли Ваша точка зрения на реформу? Готовы ли Вы и другие 74 подписанта отказаться от «мандатов», или же теперь этот шаг был бы бесполезным?
— Нет, ни выходить из РАН, ни увольняться из Института РАН, как и уезжать из России я не собираюсь, как и не собирался. В самом деле, я не считаю, что это принесет пользу.
Свое членство в РАН я рассматриваю как честь.
Напомню, что я, как и ряд других членов Академии наук, ответил отказом на Подлое предложение совершить Подлость: вступить в новую Академию им. Ливанова-Ковальчука-Путина, которая будет учреждена вместо ликвидируемой РАН. Вступить — и получить за это учетверенное жалование и повышение в звании. Единственное, что требовалось для этого от вступающего, так было написано в первом варианте законопроекта, — это нижайшее прошение.
Моя точка зрения на «реформу» не изменилась. Она принесет и уже принесла, отняв у нас время, много вреда людям, занимающимся наукой, научным институтам и Академии наук. Тем не менее, я считаю, что нам следует продолжать борьбу против вредоносных последствий этой «реформы» и против причин, которые сделали возможной такую «реформу», оставаясь сотрудниками институтов и членами РАН.
А главное, одновременно с этим мы должны продолжать заниматься научной работой, образованием молодежи, борьбой с лженаукой и просвещением общества .
— Что думаете о финальной версии законопроекта, подписанной Путиным?
— Я, как и многие, думаю, что подписанный Путиным закон никакого отношения к повышению эффективности работы научных институтов и ученых не имеет. И даже цели такой этот закон не имел. Если бы такая цель была, то в первую очередь именно с учеными, реально чего-то стоящими как ученые, и следовало бы обсуждать, что делать. Этого сделано не было. На самом деле проблемы имеются. Вот некоторые из них:
A. Низкая (несмотря на повышение последних лет) зарплата научных сотрудников. Сейчас в институтах РАН м.н.с. — кандидат наук получает 16 000, а в.н.с. — доктор наук получает 28 000.
Б. Непредоставление жилья молодым сотрудникам.
B. Необходимость тратить уйму времени на писание очевидно ненужных бумаг, требуемых и сейчас активно изобретающими их чиновниками.
Г. Закрытость хозяйственной и финансовой деятельности руководства РАН и Научных центров РАН от контроля со стороны сотрудников институтов и общества.
Д. Отсутствие внутри институтов РАН достаточной автономии для реально самостоятельных лабораторий и групп.
Е. Совмещение, по Уставу РАН, должностей директора института и председателя Ученого совета, что зачастую приводит к авторитарной системе управления институтом, ее закрытости, фаворитизму и пр.
Вместо решения этих и многих других проблем закон передает академические институты от Академии наук, состоящей всё-таки в значительной степени из ученых, несуществующей пока новой структуре, Федеральному агентству научных организаций (ФАНО), которая еще только будет создана и будет состоять из чиновников.
Ни в законе, ни в проекте Положения о ФАНО нет ни слова о решении реальных проблем российской науки.
— Считаете ли тактику, выбранную Фортовым, с одной стороны, и протестующими учеными — с другой, правильной?
— Я не считаю тактику В.Е. Фортова во всём правильной, хотя и понимаю, что он руководствовался добрыми (без кавычек) намерениями. Приведу два примера:
А. В ответ на обвинения в сторону (бывшего) руководства РАН в злоупотреблениях, в частности в несомненно заказном фильме РЕН ТВ, президенту РАН следовало бы публично и громко заявить, что Академия наук и сотрудники ее институтов сами в первую очередь заинтересованы в расследовании всех злоупотреблений и настаивают на их публичном и честном расследовании. В.Е. Фортов, насколько я знаю, этого не сделал, и это было не только неправильно с точки зрения высших соображений, но и тактической ошибкой.
Б. По словам В.Е. Фортова, президент РФ В.В. Путин согласился выполнить все предложения со стороны президента РАН Фортова, за исключением одного. Как мы знаем, президент Путин своих обещаний не сдержал. Мы также знаем, что В.Е. Фортов об этом публично не заявил.
Кстати, о фильме «Диагностика РАН». Судя по тому, что никаких (юридических) последствий он не имел, у него было две цели. Одна, конечно, пропагандистская. Убедить общество, что Академия наук состоит из воров.
Была, я думаю, и другая цель. Запугать тех в руководстве РАН, кто реально замешан в злоупотреблениях, и ослабить с их помощью сопротивление «реформе».
Что же касается тактики протестующих ученых, самый главный недостаток — что их (протестующих) оказалось достаточно мало. А также, судя по фактически полному отсутствию солидарности с учеными со стороны общества, включая властителей его дум, плохо мы общество информируем как о науке, так и о людях, которые ею в этой стране еще занимаются.
— Чего Вы ждете от ФАНО? Мы слышим совершенно разные мнения — от прагматичного из уст академика Хохлова, что раз закон принят, то надо работать, до протестного: надо защищать каждый институт и пр. Что Вы считаете правильным делать, чтобы сохранить живые островки науки в России?
— От ФАНО я ничего хорошего не жду. Судя по проекту Положения о ФАНО, вопреки обещаниям, ФАНО, забирая под себя бывшие академические институты, собирается не только заправлять их имуществом, но руководить их научной деятельностью, назначать директоров, а также заниматься «изъятием излишнего, неиспользуемого или плохо используемого имущества» и «вопросами его приватизации».
— Между тем, реформы проходят и в системе научной аттестации. ВАК проводит опрос о том, не стоит ли уйти от двух ученых степеней, а перейти к одной. Что Вы думаете о необходимости отказа от привычной системы и переходе к одноступенчатой?
— Я думаю, что идея отказа от двух степеней неправильна. Кандидатом наук может быть и человек, способный решать поставленные руководителем задачи. А доктор наук — это зрелый ученый, который способен сам ставить задачи, решать их и работы которого получили признание коллег. В правилах ВАК даже говорится, что доктор наук — это ученый, в работах которого создано новое научное направление.
— Как Вы воспринимаете политику государства в науке и в образовании в целом? Каков суммарный вектор движения? Каковы, на Ваш взгляд, главные цели реформаторов?
— О целях реформаторов говорили много. Вот некоторые из них:
А. Нежелание авторитарного государства и его лидера терпеть независимый институт, я имею в виду РАН и академические институты, не контролируемые ими до конца.
Б. Естественная неприязнь недоучек к образованным и думающим людям.
В. Желание государства заткнуть дыры в бюджете через очередную приватизацию, теперь имущества РАН.
Г. Тривиальное желание неких, уже конкретных (я бы сказал, чисто конкретных) людей поживиться: «Искусство делать деньги — и нет более геморроя», — как сказано в известном романе.
Д. Месть со стороны известного, трижды не выбранного в РАН персонажа.
Читая проект Положения о ФАНО, я понял, что у этой затеи есть еще одна важная цель. Причем, я бы сказал, эта цель для нашего нынешнего государства типологическая. Я имею в виду желание создать новую огромную бюрократическую структуру под названием ФАНО, с территориальными отделениями и множеством теплых мест и хороших окладов для своих. Ученые и наука являются в этом «Проекте» поводом направлять в нужную сторону бюджет, который потом будет осваиваться главным образом вовсе не учеными.
Загрузка...
Главное-то и потонуло!
Где объективные критерии обеспечения карьерного роста в науке,
что бы было понятно, за что платить???
Читайте мои заметки ТрВ-онлайн от 16.09.13г.
Единственный путь- много (пока 7) ученых степеней,
и каждую надо защитить по совокупности прилагаемых оттисков.
А уж от степений и фиксированая часть дохода — оклад. Далее — по проектам.
Но все это реально, если народ активен. А пока активности не видно!!!
Где решение-предложение по развитию структуры РАН
хоть от одного Уч.совета НИИ РАН??
нету!!!
Всем привет!
Главное это нормальные зарплаты и материальное обеспечение ученых.
И как с этим в уже отреформированном ИТЭФе? Вроде восторгов не слышно. А теперь и на ФАНО назначен эффективный финансист.
А кто сказал что ИТЭФ отреформирован?
А Вы что, не в курсе?
http://trv-science.ru/2012/04/10/itehf-i-ego-svetloe-budushhee/
Назначили директором чиновника, и всё в институте круто поменялось.
Это и есть реформа.
Этот чиновник — доктор технических наук,профессор с 30 летним научным стажем.
Отбил территорию ИТЭФ у Росатома. ( А не позволил продать за откат).
Да, в ИТЭФ не вписался как и ИТЭФ не вписался в КИ. Проблема.
Может я что не так делаю, но и WoS и PoP на YF Kozlov дают хирш = 2. Так что возможно директором Козлова назначили скорее ввиду его успехов в качестве чиновника, а не за научные достижения?
Доктор ТЕХНИЧЕСКИХ наук. Фундаментальная наука — это только треть российской науки. Только она видна в WoS. Конечно, назначение не по качеству. Но называть его чиновником тоже неправильно. Возможно — он плохой чиновник. Деталей не знаю. По факту руководит плохо.
Не могу согласиться. По причине полной неопределенности того, что есть «нормальные» зарплаты, и кто такие «ученые». ИМХО, главное — наличие обратных связей между научным результатом и карьерным и материальным уровнем. Именно этого не хватало в РАНовской системе. И совершенно пока непонятно, как с этим будет при новых хозяевах.
Мне, кстати, уже поступали «заманчивые предложения». Некоторые ВУЗы получили нехилые деньги на развитие науки. Что с ними делать, ребята себе не представляют. Суть предложения в том, что я оформляюсь совместителем. Делать ничего не надо, только ставить ВУЗ как второе аффилиэйшн. Тариф — от 100 до 300 тыс. рубчиков за публикацию в виде премии.
На западе есть понимание что такое ‘нормальная зарплата’ и кто такие ‘ученые’. Быть высокооплачиваем ученым на фоне большого числа низкооплачиваемых соседей не получится, да и радости принести не может. Что-то похожее на Ваши мечты реализовано в КИ — 5 тыс базисный оклад.
Адресная поддержка групп работающих на мировом уровне как авральная мера очень хороша. Но надо в конце концов определиться с тем а) скольно государство будет выделять на науку. б) как государство собирается осуществлять поддержку наукоемкого бизнеса. в) сколько ученых нужно стране сейчас и в ближайшей перспективе. Любая реформа должна начинаться с прямого ответа на эти вопросы.
Нормальные зарплаты — писали много раз. Зарплата начинающего ученого (postdoca) должна быть в 2 раза выше чем деньги на аренду квартиры.
При такой зарплате начинающего ученого (может быть она должна быть и больше этого критерия, т.к. покрытие потребностей человека должно быть все-таки выше естественных), какая зарплата должна быть у начинающего врача или учителя? А у инженера? Кроме этого есть работники библиотек и т.д.
А какая зарплата должна быть у депутатов, которые принимают вместо необходимых законов, образно говоря, штампуют «консервные банки с морской капустой»? Показали им и пообещали «банан», а они и лапки к верху. Следовательно, закон прошел.
«Сейчас повышают зарплату в два раза, так кто же уйдет? Сиди, ничего не делай — 300 тысяч рублей, весной уже будет 400 тысяч, полмиллиона — и балдей, ничего не делай»
http://news.mail.ru/politics/15356219/?frommail=1
Кто будет покрывать такие зарплаты? Какие зарплаты должны быть у тех, кто обеспечивает пополнение бюджета, если не учитывать нефтяную и газовую отрасль?
Число врачей сократить нельзя.
Вот тут не согласен принципиально. Нет на «западе» никакого такого понимания. Есть понимание того, что фундаментальная наука нужна и на нее выделяются некие деньги. И есть понимание рыночных механизмов и принципов саморегулирования. Если размазать зарплату тонким слоем — будут уходить самые активные и конурентоспособные. Если все залить нескольким «примам», оставшиеся без денег конкурентоспособные тоже будут уходить. В любом из крайних случаев несбалансированная система проигрывает конкуренцию более расчетливым конкурентам. Люди просто голосуют ногами. Результат мы уже 20 лет наблюдаем.
Так что задача для России сводится к поиску условий минимума потерь людьми.
Мне кажется, что Вы подходите к задаче принципиально с ложной стороны. Вопрос «сколько ученых нужно сейчас и в ближайшей перспективе» напоминает мне безнадежные потуги плановой советской экономики вычислить, сколько булочных нужно на 1000 человек населения. Нужно столько, сколько можно удержать (обеспечивая выбор лучших) при имеющихся бюджетных средствах на науку. Это КПД системы научной организации.
И эта система не может существовать без обратных связей, обеспечивающих саморегулирование. ЛЮБЫЕ наперед заданные параметру будут работать плохо.
Postdoc на западе — 2-3 тысячи евро.
Начинающий програмист в Москве — 100 000 рублей ( как постдок)
мнс в РАН — 15 000 рублей.
Приехали!
В СПБY в этом году появились Postdoc позиции по 40 тысяч. В обсуждении уехавшие писали что на эти деньги они-бы остались. Это минимальные деньги на которые молодой человек из провинции может заниматься научной работой в столицах без подработок на стороне. Соответсвенно средняя зарплата должна быть тысяч 60. Других вариантов нет. Без молодежного напора НИИ превращаются в богодельни.
Нигде кроме России ученого не оценивают по числу публикаций и цитированию.
Да, это принимается у учет но прямой зависимости нет нигде. А цена экспертной оценки пропорциональна средней зарплате экспертов. Так что »
наличие обратных связей между научным результатом и карьерным и материальным уровнем» будет обеспечиваться существующим контингентом. Ждать от него хорошего не приходится.
Вот такая грусная картина. Либо дальнейшее загнивание которое скоро может стать безвозвратным ( про безвозратность могу и ошибаться) — либо болезненные реформы с сокращениями ученых до 2 раз о которых вещает МОН.
Впрочем что-бы провести такие сокращения тоже нужны эксперты которых взять негде.
По мне так пусть загнивает!
Вы как-то не хотите (пардон) понять одну очевидную для меня вещь. Никто денег для постдоков не печатает. У университета или грантополучателя есть некая сумма денег. И он нанимает постдоков. Причем запрлата — предмет переговоров. А сама позиция — предмет конкуренции. Попробуешь нанять 10 постдоков за гроши — получишь бесполезный хлам. Наймешь одного за богато, потеряешь возможность взять других способных. В итоге приходят к оптимальной зарплате с точки зрения рынка рабочей научной силы. Так во всех рынках и бывает. Потому и оценки не формальные. Берешь человека, чтобы он дело делал. А длина его хирша есть информация, а вовсе не фетиш.
И только у нас берутся решать сколько ДОЛЖЕН получать МНС. МНС должен получать столько, чтобы не убегали способные ребята с криком на запад. Сколько это в рублях, я даже не знаю. Может 50 тыс, а может и 100. Или больше.
По поводу «пусть загнивает» согласиться не могу. Возможно в силу возраста 45 лет. Знаете, когда я служил в армии, самые злые считались не пресловутые деды, а черпаки, то есть отслужившие год. Уже отслужили до …, и еще до … осталось. Перспектива загнивать еще 20-30 лет меня не вдохновляет совершенно. Лучше уж болезненные реформы. Это у стариков мотив дожить спокойно может иметь место.
Ну Вы представьте себе как в западном университете зарплата постдока может стать предмет переговоров. Это конкурсная позиция. Подаешь на конкурс — согласен с условиями контракта. Не согласен — не подавай.
Ну какой хирш у постдока? Cтыдоба и только. Полностью определяется его научными родителями.
На гранты в CNRS можно пригласить визитера. Но зарплату платить нельзя.
Мне и так неплохо. Работать ничего не мешает кроме лени. Но я вижу что реформы если их делать будут очень тяжелыми.
Я совершенно точно знаю, что это предмет переговоров. У разных постдоков и разных профессоров зарплаты разные.
Ошибаетесь,
Зарплата постдока в Европе — это тарифная сетка. Больше или меньше — движение в пределах этой сетки. Минимальная зарплата профессора фиксировна в зависимости от его категории. Далее идут надбавки за научную активность, составляя до 50% зарплаты.
Хорошо, зайдем с другого конца. Какие обратные связи могут отрегулировать полное число научных сотрудников в России?
Элементарно. Для начала, научный сотрудник в России должен соответствовать тем же квалификационным требованиям, что и в Европе-Америке. С какой стати вообще в России наукой могут заниматься люди, которых в других странах не подпустили бы к этому делу? Надо же иметь гордость! Да и бесполезно раздавать деньги тем, кто не соответствует мировому уровню (это, ессно, о фундаментальных естественных науках). Сколько надо платить таким людям, чтобы они не уезжали в массовом порядке — быстро выяснится. Ясно, что это должны быть не теперешние суммы. Понятно, что за эти позиции в нашей науке будет реальная конкуренция. Центр финансирования должен быть смещен на конкурсное финансирование лабораторий. То есть должна быть конкуренция на этом уровне. Институты должны финансироваться за счет грантов лабораторий. То есть и тут придется конкурировать за хороших сотрудников и за приносящие деньги лаборатории.
Чтобы обеспечить себе зарплату и карьеру, молодой сотрудник должен стремиться попасть в хорошую лабу. Завлаб не может позволить себе самодурства и непотизма, иначе ему придется трудно с получением конкурсного финансирования. Директор тоже не свободен, несмотря на админресурс и полномочия. Ведь его деньги приносят ему хорошие лаборатории…
Надо создавать такую конкурентную среду. В которой невозможен, в частности, курчатник. Оттуда просто разбегутся по конкурирующим конторам все стоящие люди.
Тут либо конкуренция — либо собес.
Фундаментальные и естественные науки — это треть российской наyки. За счет сокращения этой трети среднюю зарплату заметно не повысишь.
Кто и как будет определять мировой уровень? Каждый в отчетах пишет что его работа соответствует мировому уровню.
Есть направления где российский уровень вообще не соответствует мировому. И что, закрыть совсем и остаться вообще без специалистов и этой области?
«платить таким людям, чтобы они не уезжали в массовом порядке» — ну в 55 особо не уедешь. Можно совсем не платить? Уезжает в основном молодежь без всякого мирового уровня.
» Завлаб не может позволить себе самодурства и непотизма, иначе ему придется трудно с получением конкурсного финансирования. » — Ковальчуку трудно не приходится.
Я думаю что упор на грантовое финансирование в стране где научная экспертиза на нуле не очень хорошая идея. Есть страны где доминирует грантовое финансирование, есть страны где оно весьма слабо. И особой разницы в результатах не видно. А вот разница с Россией заметна и очень.
Рынок все отрегулирует. Это мы уже слышали от Гайдара.
Я Вам не скажу за всю Одессу, вся Одесса очень велика… Нехай гуманитарии и прикладники сами наводят порядок в своей песочнице.
ОТЧЕТ — это статья в журнале. Проходящая международную экспертизу. Все просто.
Экспертизы нет именно потому, что среда неконкурентная. Понимаете, все процедуры сами по себе ничего не дают. Уж люди в современной России должны это понимать. Если нет реальной конкуренции, вся выборность должностей, конкурсы, экспертизы и пр. — есть просто симулякры и профанация. Ибо экспертиза — средство доля конкурентной среды. В другой реальная экспертиза просто не нужна. И создать ее в другой среде просто невозможно. Вот Ковальчук имеет, что имеет, благодаря близости к телу. И никакие формальные процедуры тут ничего не сделают. И никакая экспертиза не разовьется.
Рынок действительно все отрегулирует. Вот только он это делает в соответствии с заданными граничными условиями. И обмануть его нельзя. Поэтому результат часто выходит не такой какой хочется. Задали неконкурентные условия собеса — получите. Задали спекулятивные условия и выигрыш по принципу доступа к телу — получите соответствующий рынок.
Denny, я на сто процентов уверен, что перед тем как вас назначили завлабом, вокруг должности завлаба была конкурентная среда. Когда человек занимает эту должность, тем самым он, в том числе, повышает свой социальный статус и доход. Другой вопрос является ли назначение на эту должность реальной конкуренцией или профанацией? Зачем нужна профанация в научной среде? Любое научное учреждение это упрощенная модель государства. Есть управленцы, ученые, т.е. те люди, которые принимают решения, а есть исполнители и обслуживающий персонал системы жизнеобеспечения структуры. Для простоты будем исполнителей считать научными сотрудниками. Я думаю, что в своей лаборатории вы поступаете по принципу «мы поговорили, а я решил», а ваш научный сотрудник этого сказать не может, у него только своя точка зрения на проблему, которую вы можете выслушать. Мой научный руководитель всегда так поступал, и всех это устраивало. В любом сообществе всегда есть определенный процент никчемных людей. Наверняка такой процент имеется и в научном сообществе, особенно среди ученых, которые занимают те или иные должности. Плохого в этом нет ничего, если процент таких людей не переваливает за некий предел. Как определить кто ученый, а кто нет в научной среде? По отношению к сантехнику все ученые и что-то делают, а вот как определить в научной среде? Наверно только по отношению к никчемной части сообщества. Ну, это примерно так же, как соотносится между собой теология и наука. Не будет теологии, наверно тогда и науки не станет. Кто тогда будет ставить задачи для научных исследований? Теологам надо непрерывно генерировать некие идеи, которые оправдывают их существование, а наука доказывает, что они неправы и их идея хорошо описывается законами природы. Известно, что все ресурсы ограничены, а денег много не бывает: их бывает мало, очень мало или их нет вовсе. Сейчас наука вступает в период, когда денег очень мало. Очевидно, что на всех их не хватит. Вот тут и возникнет конкуренция между частью… Подробнее »
В целом Гошка все правильно написал. Добавлю три коментария.
1) Вы пишите «Нехай гуманитарии и прикладники сами наводят порядок в своей песочнице». Ну Вы почистите ряды ученых в фундаментальном секторе на основе библиографии и увеличите финансирование на одного работающего ученого в разы. Прикладники и гуманитарии сделать это не могут и не будут. Далее, к бабке не ходи, начнется вой: «почему у нас финансирование хуже» и вас ‘раскулачат’. Это одна из причин по которой реформирование РАНа в отдельности очень опасно. Годы нас научили — держись за ставки.
2) Что мы хотим реформировать, науку или всю страну? Если всю страну то это совсем другая тема. И то что после этих реформ наступит такой бардак что станет не до науки у меня сомнений нет. Но если мы обсуждаем реформу науки в рамках данной политической системы то надо понимать что ‘Ковальчук’ как явление никуда не денется. И все остальные негативные моменты — граничные условия — останутся.
3) Грантовое финансирование если оно доминирует устроено не очень просто. Интересовался а Англии, кто-же идет заниматься наукой если грант могут и не продолжить? Ответили: это все понимают и если раз грант дали то заведомо его продолжат. То есть чистой конкуренции там нет. В США с одной стороны люди жалуются на клановость при распределении грантов. С другой стороны если получал грант и пролетел мимо то один-два года университет будет тебя поддерживать. Иначе не получив грант один раз вылетаешь из науки насовсем.
Система с обратными связями складывается десятилетиями.
Любопытно, что будет, если сейчас для участковых терапевтов в районных поликлиниках раз эдак в 10 – 20 поднять зарплату и оснастить всем необходимым? Наверно сразу сама по себе квалификация у большей части этого сообщества подскочит к верху. Тут же у них изменится психология, и они вдруг в своих пациентах увидят людей? Это то же самое, что от наших «реформаторов» экономистов и финансистов ждать, когда же наконец-то они станут специалистами по проблеме. «Россия берет в долг – без особой на то необходимости, отдает эти средства иностранцам под мизерные проценты, которые в несколько раз ниже, чем платежи по долгу. Объяснить, почему правительство раздает российские деньги иностранцам бесплатно, простому человеку невозможно. Нет этого объяснения и в материалах СП». http://www.ng.ru/economics/2013-10-25/4_golikova.html «Однако многие эксперты по-прежнему считают нынешнюю практику размещения резервов разумной. «Вложения в американские гособлигации считаются самым надежным финансовым инструментом. Низкий процентный доход компенсируется отсутствием риска, что является решающим для бюджетных средств. Вложения в другие валюты через покупку облигаций не кажутся таким уж бесспорным вариантом. Австралия, например, слишком чувствительна к ценам на сырье», – говорит управляющий директор «БКС Форекс» Павел Андреев». «Удачное размещение евробондов – это важный ход с точки зрения инвестиционного имиджа. В идее диверсификации валютной структуры логика, безусловно, есть, однако важно помнить, что главное условие – не потерять деньги», – рассуждает руководитель направления по макроэкономике банка «Петрокоммерц» Дмитрий Харлампиев». По словам Оксаны Дмитриевой «бездумное накопление резервов в ущерб бюджету и экономике очень похоже на «аферу, которую начал еще Алексей Кудрин». Таким образом, бабки отдельно, а экономика целой страны отдельно, а когда бабки не связаны причинно-следственной связью, тогда востребованным становится «цветочный» бизнес, а не высокотехнологичный. Зачем для такой финансовой политики государства наука? В.В. Путин на днях мэрам городов заявил, что денег нет, по своей сути он сказал, что все реформы страны за 20 лет либеральными экономистами оставили власть без «штанов». По всей видимости,… Подробнее »
Получается, что, если удачное размещение евробондов – это важный ход с точки зрения инвестиционного имиджа, тогда и наука для государства не более чем имидж.
Для ученых наука является покрытием любопытства за государственный счет. Осталось найти только шею, на которую можно повесить этот хомут. В поте лица над законодательной базой этого процесса трудятся депутаты, т.к. они составная часть этого хомута.
Осталось найти ответ только на один вопрос, зачем такой хомут нужен налогоплательщику? Ответа на вопрос не прозвучало, поэтому налогоплательщик и стремиться уйти в тень. За чем тогда отчислять бабки в бюджет, если по обратной связи он получает только еще больше проблем?
Вот и с 1 января будет проблема, пора бабки готовить населению заблаговременно и не маленькие:
«Качество и доступность медицинских услуг, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, может резко ухудшиться с 1 января 2014г., предупредила, выступая в Госдуме, глава Счетной палаты РФ Татьяна Голикова.
По ее словам, это связано с тем, что действующим законодательством предусматривается перевод финансирования расходов на здравоохранение из федерального бюджета в бюджет Фонда обязательного медицинского страхования (ФОМС).
«Еще одна важная тема — расходы на здравоохранение. В отличие от других статей бюджета, они значительно уменьшаются», — сказала она, отметив, что механизмы не созданы и нет понимания, как будет осуществляться перевод расходов здравоохранения из федерального бюджета в ФОМС.
«Если соответствующие системы и механизмы не будут созданы, то с 1 января 2014г. качество и доступность медицинских услуг будут резко снижаться в федеральных учреждениях. Особенно это касается столичных регионов», — сказала Т.Голикова, занимавшая в 2007-2012гг. пост министр здравоохранения и социального развития РФ».
Читать полностью: http://top.rbc.ru/economics/25/10/2013/884908.shtml
Какая тут наука?
Либеральные реформы начала 90 годов совместно с «цветочным» бизнесом через 20 лет вогнали власть в шок. В соответствии с концепцией безопасности академика Легасова либералы поставили власть перед выбором: либо разорительные социальные эксперименты для общества, либо развитие социально-экономической системы. Если власть отказывается от развития социально-экономической системы: медицины, образования, услуг, при этом возрастает риск РСЭС (риск социально-экономической системы), связанный с недостатком питания, социального и медицинского обеспечения, образования, тогда это может привести к эффекту «Бирюлева» по всей стране.
Из сложившейся ситуации можно было бы выкрутиться за счет высокотехнологического бизнеса и инновационных технологий, но его благополучно придушили еще раньше.
Теперь инновационный бизнес, который создает спрос на науку, стал разорительным социальным экспериментом для государства. Тут либо то, либо это. Поэтому можно ожидать, что нынешняя власть больше двух – трех лет не протянет, если не отправит в отставку правительство, а вместо них к управлению не придут кризисные управляющие. Может быть это и поможет, но вероятность очень низка.
Надо брать во внимание,что,возможно, «реформа»-это поспешно гневный ответ ВЛАСТИ на московский экономический форум.
Александр Пухов(SINP): 28.10.2013 в 21:17
1. О «гуманитариях и прикладниках» я написал по той простой причине, что этих областей совсем не знаю и своего мнения не имею.
2 и 3. Разумеется, все не просто. И быстро не делается. Тем более не за раз. Вопрос лишь в том, в каком направлении делается каждый следующий шаг. Дорога в тысячу миль начинается с первого шага. Понятно, например, что в современных условиях пересадка людей на сугубо временные контракты будет только во вред. Ибо одно из немногих преимуществ работы в России — позиции. ИМХО, правильное направление — развитие конкурентных обратных связей.
ИМХО, если каждый конкретный шаг оценивать с этих позиций, то становится яснее.
Да, ребята.
Далеки вы от народа!!
О чем угодно тепетесь, лишь бы не о деле!
Читай ТрВ гайд парк!
И все поймешь!(может быть!!)
Сегодня президент подписал указ о создании Российского Научного Фонда (РНФ). Радует, что Путин всерьёз занялся проблемой прямого финансирования научных исследований, минуя чёрную дыру под кодовым названием РАН
http://pravo.gov.ru:8080/page.aspx?66550
Если РНФ сравнится по финансированию с РФФИ, то это, в идеале, должно создать конкуренцию между РНФ и РФФИ
Учитывая, что деньги выделяемые РАН почти целиком уходили на зарплату и коммуналку, называть РАН чёрной дырой довольно странно. А вот чем окажется РНФ чёрной дырой или насосом для перекачки средств в Сколково, Роснано и Курчатник, нам ещё предстоит увидеть. Но то, что вместо увеличения финансирования РФФИ создаётся новый фонд, который сможет все выделяемые средства направлять мимо фундаментальной науки, оптимизма не внушает.
80% средств, выделяемых РАН, направляются мимо науки. Это факт. Как будет с РНФ — пока ещё не ясно.
В своё вермя, когда создавался РФФИ, академики тоже очень недовольны были тем, что деньги мимо них пошли. В итоге РФФИ гораздо больше преуспел в поддержке достойных научных групп (хотя и там кумовства достаточно).
Это бред, а не факт. Если не платить научным сотрудникам зарплату и не оплачивать коммунальные расходы институтов никакой науки не будет.
Тут уже приводили статистику по РАН: на 3млрд.$ финансирования РАН выдаёт 16 тысяч статей. Одна статья сомнительного качества обходится государству в 180 тысяч долларов. Сами можете прикинуть, сколько денег в РАН проходит мимо науки. 80% — это ещё оптимистическая оценка.
Во-первых, финансирование РАН из бюджета — не 3, а 2 млрд.$, а число статей в год — не 16 тыс., а 19, так что цифра 180 тыс.$ явно завышена. А во вторых, как ни прикидывай, называть зарплату научных сотрудников и оплату коммунальных расходов институтов деньгами, идущими мимо науки, это явное передёргивание.
По вашему, кпд любого двигателя, даже не производящего никакой полезной работы, составляет 100%.
Если мерить по количеству публикаций, то 80% средств прошло мимо науки. Если мерить по степени усталости сотрудников и по тому, что они за свою усталость получили зарплату, плюс в институте появились мраморные ступени, плюс академик ХХХ достроил свой коттедж, то деньги потрачены не зря.
P.S. 2 млрд$ — это прямое финансирование. Официально РАН заявляет аж 32 тысячи публикаций в год, но это число нужно делить на два, так как примерно половина «статей» вообще не входит в базы типа Scopus или WoS. Качество остальных статей оставляет желать лучшего.
Бюджетное финансирование РАН (2 млрд.$) такое же, как бюджетное финансирование общества Макса Планка. При этом на счету общества Макса Планка 54 тыс. статей в базе Scopus за 2007-2011 гг., а на счету РАН — 95 тыс. (данные по рейтингу SIR Global 2013).
Откуда следует, что Ваше утверждение про то, что «если мерить по количеству публикаций, то 80% средств прошло мимо науки» — это голословные инсинуации, не имеющие под собой никаких оснований.
Хорошо, давайте сравним с Макс-Планком. Согласно SIR Global 2013, только 20,29% РАНовских статей публикуются в высококлассных журналах, а у Макс-Планка — 68,53%(это параметр %Q1). Получается разница примерно в 3,5 раза. РАН цитируется на 48% меньше среднего по миру значения, а Макс-Планк — на 86% больше (параметр NI). Опять разница в 3,5 раза. Получается, нужно сравнивать 54 тыс. Макс-Планковых статей с 27 тыс. РАНовских. Ну и стоимость труда в Германии гораздо (раза в 3) выше стоимости труда в России. Сравнение совсем не в пользу РАН.
С тем, что у Макса Планка средний уровень публикаций выше спорить не стану, а вот с тем, что отношение уровней цитируемости 3.5 следует трактовать буквально, не соглашусь, поскольку одной из причин меньшей цитируемости российских статей является меньшая доступность МАИКовских журналов. В любом случае, некоторое преимущество Макса Планка никоим образом не доказывает Ваше изначальное утверждение, что в РАН 80% бюджета уходит мимо науки. Будь это правдой, это означало бы, что после отлучения академиков от финансовых потоков (что уже произошло) и сокращения «балласта» можно без малейшего ущерба для дела уменьшить финансирование РАН в пять раз. Вы действительно в это верите?
1) Каким образом цифра 80% получена?
2) У каких российских структур КПД выше? Какой КПД у Южного федерального университета или у Балтийского? Или может быть у МГУ или Курчатовского центра КПД выше?
В принципе я согласен с тем что 80% средств выделенных на науку уходит в пустую. Но это вина не столько РАН-овского начальства, сколько нашего законодательства. Никакой разницы в эффективности расходования средств в научно-исследовательских университетах, РАН и МГУ/СПбГУ я не заметил. С бюрократией федеральных университетов не сталкивался но не думаю, что она сильно отличается.
По моим оценка с каждого рубля выделенного на науку 40 копеек государство забирает в виде налогов, 20 копеек изымают тендерные процедуры или методы их обхода, 5 копеек съедает таможня, и копеек на 15 возникает навязанных расходов типа подготовки студентов/аспирантов организации каких-то совещаний/конференций подготовки патентов/отчетов.
[…] http://trv-science.ru/2013/10/22/bystroe-narastanie-ehntropii/ – гфзета «Троицкий вариант»: о том, что думают члены клуба «1 июля» о реформе РАН и ситуации с наукой спустя три месяца, поступившие ответы. […]
имитация одна имитация