Артём Викторович Козьмин: “…ты не представляешь, какое счастье найти в сети протомикронезийский словарь…”

Несколько дней назад трагиче­ски погиб Артём Викторович Козьмин (1976-2013) – мо­лодой, одаренный и яркий ученый-фольклорист, антрополог, культуро­лог, отличавшийся преданностью науке и необыкновенной широтой научных интересов.

Выпускник классического отделе­ния историко-филологического фа­культета РГГУ, уже в студенческие годы он начал заниматься пробле­мами фольклористики и антрополо­гии под руководством крупнейшего отечественного фольклориста про­фессора С.Ю. Неклюдова. Тогда же он увлекся проблемами автоматиче­ской обработки текстов. Постоянной сферой его интересов была и архео­логия; в 1994–2011 годах Артём был участником археологических экспе­диций на Северном Кавказе (Крас­нодарский край, Республика Адыгея, Абхазия). С 1997 года А. Козьмин участвовал в работе Гуманитарного от­деления Летней экологической шко­лы для одаренных детей. В 2003 году защитил кандидатскую диссертацию «Структурно-семантический указатель фольклорных сюжетов; компьютерная модель установления связей между текстом и единицами его описания». С 2000 года А. В. Козьмин занимал­ся поддержкой крупнейшей оте­чественной электронной научно-образовательной библиотеки по фольклористике – «Фольклор и постфольклор: структура, типология, се­миотика». С середины 2000-х годов был участником проектов рекон­струкции евразийского сюжетно-мотивного фонда на основе сопо­ставительного анализа ареального распределения генетических линий и фольклорно-мифологических моти­вов, а также исследований в области лингвостиховедения. Тогда же он стал участвовать в формировании в РГГУ новой научной школы монголистики. В 2006-2012 годах Артём работал в полевых экспедициях в Монголии и Бурятии. С конца 2000-х годов вошел в международное сообщество иссле­дователей фольклора и антрополо­гии народов Океании. В последние два года занимался также создани­ем программной среды для морфо­логического аннотирования аккад­ских текстов.

Среди работ А. В. Козьмина – мо­нография «Сюжетный фонд сказок: структура и система» (М.: Издатель­ский центр РГГУ, 2009), многочис­ленные статьи в «Живой старине», «Лотмановских сборниках», «Антро­пологическом форуме», «Вестнике РГГУ», The Journal of the Polynesian Society, «Компьютерной лингвисти­ке и интеллектуальных технологиях», The Journal of the Slavic and East European Folklore Association, The Journal of American Folkloreи других изданиях, сайт объединенного элек­тронного архива Осипа Мандельшта­ма (www.mandelstam-world.org). По­мимо этого Артём Козьмин составил и подготовил к изданию в издатель­стве ОГИ книгу скончавшегося стар­шего коллеги – А. Н. Журинского – «Загадки народов Востока».

Вот некоторые заметки, написан­ные коллегами Артёма, его друзья­ми, учениками и учителями.

Артём многое сделал в науке и еще больше обещал сделать. Он разрабо­тал инструментарий «компьютерной фольклористики» и на практике про­демонстрировал, как им пользовать­ся – прежде всего в области сказковедения (его кандидатская диссертация, гипертекстовый указатель сюжетов восточно-славянской сказки). Он за­нимался структурой и семантикой фольклорных текстов (монгольских и полинезийских), а также метрикой и ритмикой стиха – фольклорного и литературного; все эти исследова­ния отражены в десятках его статей.

В этом году он собирался посту­пить в докторантуру и продолжить свои занятия полинезийскими тра­дициями. Он был в середине своего пути, когда уместно говорить о пла­нах, а не об итогах.

Бесконечно горестно подводить черту под этой столь внезапно обо­рвавшейся жизнью.

Сергей Неклюдов, проф. Центра типологии и семиотики фольклора

С Тёмой мы познакомились в 1999 го­ду на летней школе. Увлеченный и увле­кающий, он был прекрасным препода­вателем и другом, общался со школь­никами на равных, как с коллегами. Немного неуклюжий, веселый, жизне­радостный и жизнелюбивый, удиви­тельно интересный рассказчик, душа любой компании- именно таким он мне запомнился в то время – и всег­да таким оставался. Тёма был одним из тех ярких, завороженных знанием людей, которые и влияют на решение попробовать себя в науке – и я здесь не исключение.

В 2001 году, когда я был еще школь­ником, Тёма помог осуществиться моей давней мечте, устроив меня в Кав­казскую археологическую экспеди­цию Музея Востока, где сам увлечен­но работал много лет. В последующие годы мы провели вместе много заме­чательных полевых сезонов в экспе­дициях на Северном Кавказе.

Я всегда поражался невообразимой многогранности Тёминых интересов, разбросанных по самым разным стра­нам, векам, языкам и областям гума­нитарных (и не только) знаний. Тёма не просто многим интересовался и многое знал, он дотошно исследовал каждую новую область, быстро дости­гая уровня, доступного лишь специ­алистам. Такое научное бесстрашие (если подобный термин уместен) вку­пе с легкостью, открытостью и ис­кренним интересом к собеседнику служило примером и вдохновляло.

Весной 2010-го я поделился с Тё­мой мыслями о создании программ­ной среды, которая позволит упро­стить и улучшить возможности работы с аккадскими клинописными текста­ми: унифицировать их формат, ав­томатически анализировать орфографию и грамматику, осуществлять поиск с различными параметра­ми по большим корпусам и многое другое. Тёма загорелся идеей, и мы начали работу над проектом, кото­рый получил впоследствии название Cuneiform Labs.

Почти три года мы провели в тес­ной работе, общаясь, встречаясь и переписываясь практически каж­дый день. Он очень многое сделал в проекте (результатом нашей работы стала, в частности, машинная морфо­логия аккадского языка) и многому научил: решать сложные технические задачи, продумывать архитектуру, ор­ганизовывать работу команды, про­граммировать, работать с сервером, и главное – идти вперед, не сомне­ваясь в своих силах.

Тёма был настоящим человеком Возрождения образца начала XXI века. В любое столетие их число ни­чтожно, и сейчас мы потеряли одно­го из наших. Это пустота, которую не­возможно заполнить.

Ina elati sumsu lidmiq (да будет его имя благим наверху – аккадский).

Илья Хаит

Каждый из нас, кто знал Тёму, об­щался с ним, переписывался, читал и обсуждал его работы, слушал доклады, спорил на семинарах и конференциях, <…>, вместе работал над указателями сюжетов и их электронными версиями, – каждый из нас воспринимает утрату как личную и переживает эту немыслимую трагедию по-своему. Общее для всех в одном: Тёма был очень хорошим че­ловеком и замечательным ученым, се­рьезным, увлеченным, образованным, оригинальным, – и его больше нет, и не будет никогда. Он не пришлет ссыл­ку на новую версию указателя, не от­ветит остроумной цитатой, не удивит новым докладом. Его имя, его мысли, его образ сохранятся в его работах, в воспоминаниях друзей, коллег, учите­лей, учеников. Но это никогда не за­менит нам его самого – живого Тёму Козьмина, такого, каким он был. Свет­лая память Тёме, бесконечные собо­лезнования родным и друзьям.

Михаил Лурье, декан факультета антропологии ЕУ СПб

Научная деятельность Артёма была также связана с Северным Кавказом, а именно с аулом Уляп в Республике Адыгея. В юности Артём принимал уча­стие в археологических раскопках на знаменитых уляпских курганах. Связь Артёма с Адыгеей и Уляпом возобновилась в последние годы, когда он принимал участие в двух лингви­стических экспедициях в Уляп, орга­низованных Институтом лингвисти­ки РГГУ (руководители экспедиции Ю. А. Ландер и П. М. Аркадьев были давними друзьями Артёма).

Работа Артёма в экспедициях в Уляп была в первую очередь связана со сбором фольклорного и этногра­фического материала. Артёмом были описаны система терминов родства, паремиология, религиозность и де­монология, система различных табу и запретов, представленные в куль­туре жителей аула. Специфика со­бираемого материала предполагала довольно тесный и доверительный контакт исследователя с информан­том – носителем культурной тради­ции, что прекрасно удавалось Артёму.

Пётр Аркадьев

Артёма всегда отличала одна очень редкая сейчас черта характера. Он был чрезвычайно деликатен. Тонок и даже иногда трогателен в общении с людьми. Мне вспоминается такая ситуация. В 1997 году мы вместе ез­дили на раскопки в Краснодарском крае, организованные Государствен­ным музеем искусства народов Вос­тока. В экспедиции было человек 20. Когда мы садились обедать за длин­ный узкий стол, у нас на всех была одна баночка-солонка, которую все по очереди просили друг у друга: «Передайте соль», «А где солонка, дайте сюда», – и т.д. Артём всегда неизмен­но говорил: «А можно ли попросить соль?» Над ним начали подшучивать, и к концу месяца, когда он произ­носил свою фразу: «А можно ли по­просить соль?» – к нему поворачивал­ся почти весь стол и хором говорил: «Проси!»

Сложно сейчас привыкнуть к тому, что его нет рядом. Лично для меня он был особым камертоном. Удиви­тельным проявлением человеческой скромности и таланта.

 Анна Стародубова, канд. ист. наук

У нас с Тёмой, не считая встреч на магистрантских занятиях, на семина­рах и созвонов по рггушным делам, была этакая gmail-чат дружба. Ино­гда просто «Привет!» и «Как дела?», а вообще книжки обсуждали, филь­мы, кто куда сходил, что сделал. Ну в основном что-то удивительное всег­да являлось с Тёминой стороны: «Я маленький текст недавно перевел с беллонского :)» (вы не переживайте: Тёма написал, что ни один нормаль­ный человек не знает, что это такое); <…> «Сражаюсь на работе с Карми­ческой Коалой – так называется официально версия операционной системы»; «А я собираю коллекцию эскимосов на сайте смитсоновского института :)»; «…ты не представляешь, какое счастье найти в сети протоми­кронезийский словарь ))».

Ирина Шувалова

Со мной на всю жизнь останутся яркие воспоминания об этом моло­дом ученом: потрясающие вообра­жение обычного человека эрудиция и знания, острота и прямота его за­мечаний, легкость и радость общения. С ним можно было обсудить всё и вся.

Катя Ходжаева