Фальшивые публикации и имитационная наука

О проблеме «диссертацию “под ключ”» размышляет доктор истор. наук, проф., заведующий кафедрой международных отношений и зарубежного регионоведения Волгоградского государственного университета, Visiting Scholar Университета Джорджа Вашингтона (Вашингтон, США) Иван Курилла.

Не так давно у меня состоялся спор с моими друзьями, не­сколько лет назад перебрав­шимися в европейские универси­теты. Они уверяли меня, что наука и образование в России уже мерт­вы, а я возражал, что реанимация еще возможна.

То, что открылось ученым и обще­ству в конце ноября, может послу­жить веским аргументом в пользу точки зрения моих друзей. Или же — толчком к началу реанимационных мероприятий.

Напомню, что, начав с поиска пу­бликаций из списка в авторефера­те директора СУНЦ МГУ Андрея Андриянова, ученые вскрыли, похоже, сеть по защите диссертаций в обход требований ВАКа. Целый ряд защи­щенных и только вынесенных на за­щиту кандидатских и докторских дис­сертаций с фальшивыми списками опубликованных статей был обнару­жен при анализе защит в одном из диссертационных советов при Мо­сковском педагогическом государ­ственном университете — диссовете Д 212.154.01 по историческим на­укам (имеющим право присуждать степени по специальности 07.00.02 — «отечественная история»), возглав­ляемом профессором А.А. Данило­вым. Пишут, что этот диссовет не имеет отношения к историческому факультету МПГУ, но это мало ме­няет ситуацию, в которой ощутили себя в этот момент не только исто­рики, но и все российские ученые.

То, что ненароком открылось в но­ябре 2012 года, оказалось шоком для научного сообщества: липовые списки публикаций и недостовер­ные сведения о месте выполнения диссертации стали «очередным ша­гом к пропасти», однако дорога эта была намечена не вчера. Ученые уже не первый год возмущенно говорят и пишут о плагиате, о дис­сертациях, написанных высоко­поставленными чиновниками или бизнесменами, подозревают, что они писались «на заказ», пытают­ся бороться с индустрией «заказ­ных работ» [1]. Как правило, это возмущение обращено к тому же ВАКу, который позиционирует себя как страж профессионального со­общества, следящий за тем, чтобы недостаточно квалифицированные претенденты не получили ученую степень. Профессиональное сооб­щество, ругая ВАК за формализм, список журналов, требования ви­деозаписи и прочие ограничения, в то же время с готовностью пере­доверило комиссии ответственность за отсев «проходимцев».

Можно прийти к выводу, что стра­тегия Высшей аттестационной комис­сии увенчалась успехом: ограничение списка журналов, в которых должны быть опубликованы результаты дис­сертации, обязательность размеще­ния в сети авторефератов и другие меры по ужесточению контроля и приданию публичности как раз и привели к тому, что общественность обнаружила фальшивки.

ВАК, казалось бы, должен торже­ствовать. Однако на это не похоже, и не очень понятно, как комиссия будет выходить из этой ситуации. Очевидно, что этот контрольный орган не справился с той задачей, которую на себя взял, — не защи­тил ряды научного сообщества от проходимцев. Более того, Мини­стерство образования и науки те­перь наверняка обратит внимание и на принципы работы ВАКа с дис-советами: ведь председатель дис­сертационного совета, в котором проходили защиты диссертаций, не отвечавших требованиям ВАКа, А.А. Данилов числится (по данным на министерском сайте) заместите­лем председателя экспертного со­вета ВАК по истории [2]. Очевид­но, такой факт мог способствовать отсутствию контроля за деятельно­стью именно этого диссовета. То есть проблема состояла, как это часто бывает, не в недостаточной жесткости правил, а в том, что эти правила не были обязательными для всех. Что делать ВАКу теперь, когда все его усилия привели лишь к громкому скандалу? Есть вероятность, что Минобрнауки попробует и дальше усиливать контроль над диссоветами — и про­играет. Попробую объяснить, почему.

ВАК играет роль своего рода кла­пана между обществом в целом и профессиональными сообществами ученых, пропуская или задерживая желающих попасть во вторую кате­горию. На его эффективность ока­зывают влияние и та, и другая сто­рона. Давайте посмотрим сначала на то, как общество в целом отно­сится к сложившимся в последние десятилетия практикам написания квалификационных работ за дру­гих людей.

Правоохранительные органы не считают этот бизнес криминальным, а российское общество давно живет в абсурдной ситуации, в которой не­что постыдное и неправильное вы­дается за норму и доблесть. Так, ре­кламируя молодую писательницу, сайт популярного интернет-магазина со­общает, что та «около пяти лет» пи­сала «дипломы и диссертации на за­каз…, поскольку в родном городе это приносило доход, несопоставимый с заработками юриста» [3], сотруд­ник (на тот момент) администрации президента с гордостью рассказы­вает, что в 90-е годы «стоял у исто­ков бизнеса» по написанию «рефе­ратов, курсовых, дипломов, а затем и диссертаций» [4], а популярная га­зета расспрашивает (в качестве экс­перта о судьбе того же ВАКа!) «про­фессора, доктора экономики, который сам долгое время писал диссертации на заказ» [5].

В этой наивной похвальбе слышат­ся интонации Василия Ивановича из старого анекдота, к которому «кар­та поперла» сразу, как он узнал, что джентльмены друг другу доверяют. Но что же наши «джентльмены»? Давай­те обернемся на профессиональное сообщество и попробуем объяснить, почему стало возможным участие в фальсификации диссертаций уче­ных (а среди тех, чьи имена всплыли в связи со скандалом, есть не только очевидные карьеристы).

Здесь тоже во весь рост встают проблемы границ морально допу­стимого. Часть преподавателей и ученых уже рассматривает свое уча­стие в написании заказных диссер­таций как нормальную «подработ­ку», ссылается на необходимость «кормить семью», указывает на ни­щенскую зарплату и на то, что ни­чего другого (кроме как писать дис­сертации) не умеет. Это самообман: есть вещи, которых делать нельзя ни при каких условиях. Подобный под­ход разрушает основу научного со­общества. (Не говоря о том, что он разрушает систему образования и присуждения квалификации.) Но я не хотел бы долго заниматься мо­рализаторством.

Если отказаться от мысли, буд­то российские ученые как-то по-особенному аморальны, то оста­ется другая гипотеза: это система толкает преподавателей на «неа­кадемический» путь, и не все спо­собны сопротивляться этим толч­кам. Но дело не только и не столько в недоплате.

Что делает государство в ситуации нарушения установленных им пра­вил? Оно усиливает контроль над учеными и преподавателями. В гла­зах чиновника существует презумп­ция виновности ученого, и система ставит его в положение оправды­вающегося и вынужденного отчи­тываться — чаще всего по каким-то побочным и не нужным для реше­ния главных задач исследования и преподавания вопросам.

Многие коллеги отмечают, что в течение последних лет стало душ­но работать. Главной причиной это­го стал объем бессмысленных бу­маг, которые необходимо заполнять вместо того, чтобы заниматься нау­кой и образованием. Диктатура бю­рократии — наравне с хронической недоплатой — главная причина бег­ства ученых из России и из универ­ситетов. Бесконечные отчеты и пла­ны, детальные до полного абсурда, многотомные «учебно-методические комплексы», по несколько раз за год переписанные в соответствии с разными требованиями, «система менеджмента качества», подробное описание трудоустройства всех вы­пускников кафедры, включая давно пропавших из виду (это ведь новое требование министерства, важное для рейтинга вуза!), сотни страниц заявок и отчетов по госконтрактам… Появляется ощущение, что вместо реальной жизни профессора и до­центы на работе занимаются стро­ительством какой-то параллельной бумажной вселенной, где все бума­ги соответствуют одна другой, но при этом ни одна из них не имеет отношения к реальности.

Поскольку выполнить все требо­вания содержательно невозможно — на это не хватит ни сил, ни времени, даже если совсем перестать читать лекции и писать научные статьи, — ученые начинают заниматься тихим саботажем. В отчеты вставляются бессмысленные данные (по прин­ципу «каков вопрос — таков ответ»), любые тексты для начальства подго­няются под требования сверху, а не под реальные данные.

И ужесточение требований ВАКа в этом контексте представляется как еще один бюрократический пресс, а обман ВАКа (если он прошел неза­меченным) — как еще одна доблесть научного работника. Так систем­ное недоверие государства стано­вится фактором, способствующим «уходу» части ученых в оппозицию формальным требованиям: между решением не писать глупые отче­ты и решением не печатать статьи в списке ВАКа есть определенная взаимосвязь.

Однако если первое есть нару­шение правил игры чиновников (и вызывает, как правило, лишь одо­брение у коллег), то второе оказы­вается нарушением не только чи­новных правил, но и этики научного сообщества. Пусть «список ВАКа» плох, но точность ссылок и апро­бация исследований в виде публи­каций — неотъемлемая часть науч­ного этоса.

Я считаю, что решение проблемы лежит вовсе не на пути «воспита­ния» преподавателей или дальней­шего усиления контроля. Более пло­дотворной представляется попытка перенастроить саму систему таким образом, чтобы она поддерживала честную работу и препятствовала написанию научно-квалификационных работ «за дядю». Однако для этого надо избавить государство от груза не свойственной ему ответственно­сти за содержание и качество науч­ных исследований. Это одна из тех областей, где чиновники по опреде­лению некомпетентны и где любой эффективный контроль возможен только в форме профессиональ­ных репутаций.

Я думаю, что из сегодняшней си­туации — скандала, получившего громкую огласку, можно извлечь некоторую пользу — слишком гром­ко он прозвучал, чтобы оставить всё как есть.

Те советы, где, очевидно, «липо­вые» диссертации были поставлены на поток (а в расследованиях бло-геров назывались адреса и поми­мо МПГУ), надо, очевидно, закрыть все случаи защиты диссертаций с нарушением требований, установ­ленных ВАКом, выявить и отменить решение о присвоении ученых сте­пеней. Это решение должно пред­шествовать всем остальным, потому что без него невозможно оздоровить ситуацию и разрядить накаленную атмосферу. К тому же сам факт тако­го решения со стороны государства помог бы отвадить от этого «бизне­са» как опасного для карьеры (если не для репутации) большое количе­ство людей — как потенциальных заказчиков, так и тех, кто оказыва­ет эти услуги.

После этого необходимо задумать­ся о дальнейшей судьбе института степеней и правилах их присужде­ния. Я далек от того, чтобы поддер­жать радикальные выводы, предла­гаемые некоторыми коллегами на волне нынешнего скандала.

Во-первых, я считаю, что вскры­тые случаи настолько нарушают научную этику, что не могут иметь массового характера, а потому по­явившиеся тут же призывы «отме­нить все присужденные в послед­ние 15–20 лет степени» не имеют под собой оснований. Дело также вовсе не в разделении на гумани­тарные и естественные науки: среди ссылок на аналогичные случаи (ко­торые, конечно, требуют проверки) есть спорные диссертации по раз­ным наукам.

Во-вторых, я не считаю, будто «ВАК надо немедленно закрыть». Но я со­гласен с предложениями ограничить его функции и область ответствен­ности. Главная задача — активизи­ровать институты профессиональ­ной экспертизы самого научного сообщества, вернуть их от чинов­ников ученым.

Это может означать и возвраще­ние полноты ответственности за при­суждение ученой степени диссерта­ционному совету. Понятно, что такое решение повлечет за собой и отме­ну государственных доплат за сте­пень (вероятно, нужны механизмы сохранения этих денег в структуре заработной платы профессоров и доцентов), а также отмену отсрочки от армии для кандидатов наук (луч­ше пусть такая отсрочка будет у тру­доустроенных преподавателями мо­лодых людей).

Очевидно, что вскоре после тако­го решения (если оно будет приня­то) мы увидим всплеск присужде­ния научных степеней некоторыми советами. Однако сам этот всплеск позволит научному сообществу быстро отличить, «кто есть кто». Так, сегодня степень доктора историче­ских наук, защищенная в МПГУ, уже очевидным образом девальвирова­лась. Она вряд ли может являться хорошей рекомендацией учено­го, как это ни обидно тем настоя­щим ученым, кто когда-то там за­щищался. Утеря репутации совета бьет не только по нынешнему по­колению соискателей ученых сте­пеней, но рикошетом попадает и по старшим коллегам, которые та­ким образом приобретают допол­нительный стимул поддержания ре­путации совета, в котором когда-то защищались.

ВАК в этих условиях нужен для обеспечения прозрачности проце­дур и, возможно, для рассмотрения апелляций на спорные дела (в слу­чае несоблюдения советом каких-то правил, например). Но сами правила надо упростить и дебюрократизи­ровать. Вероятно, состав ВАКа тоже должен формироваться на прозрач­ной основе, и ведущую роль в нем должны играть люди, которым дове­ряет научное сообщество в каждой из дисциплин. Почему бы, например, не делегировать в состав комиссии представителей существующих на­учных обществ (в тех науках, где та­кие общества есть)?

Я не буду предлагать дальней­ших шагов по реформированию ВАКа: тут возможны разные реше­ния, и я не хотел бы погружаться в эту область. Главное же направле­ние назревших изменений я счи­таю очевидным: дебюрократизация системы и возвращение полномо­чий и ответственности ученым и их корпорациям.

В перспективе ученая степень, место в научной иерархии долж­но определяться не государствен­ной санкцией, а репутацией ученого среди коллег, профессионального сообщества. Сегодня же мы видим игру в кошки-мышки между аспи­рантом или докторантом и государ­ством в лице ВАКа: ВАК ужесточает формальные требования, а моло­дые ученые стараются их обойти; на этом пути плодятся не читае­мые никем «ВАКовские журналы», процветает бизнес по «доведению до соответствия формальным тре­бованиям» и прочая надстройка над наукой.

В российской традиции недо­верия государству (а в последние годы эта традиция только крепла) принято сочувствовать тем, кто это государство обманет. Надо, чтобы место ученого в сообществе опре­делялось не государством, а колле­гами, понимающими, кто чего стоит «по гамбургскому счету». Механиз­мы для этого в принципе существу­ют, вот только несмазанные и мало в последнее время используемые.

1. См., например: Голунов С.В. В промежутках между работой и сном: о героической научной карьере высокопоставленных диссертантов // Троицкий вариант, 28 августа 2012 года. № 111, c. 4-5.

2. Состав экспертного совета Высшей аттестационной комиссии по истории: www.edu.ru/db-mon/mo/Data/d_06/prm123-2.htm

3. www.ozon.ru/context/detail/id/3533370/?type=308

4. Матвейчев О. Послесловие // Ашкеров А. Экспертократия (см., напр.: www.litmir.net/br/?b=128609&p=28)

5. А.Дружинина. 620 тысяч рублей — и ты кандидат наук! // Комсомольская правда, 2012, 22 мая (www.kp.ru/daily/25887/2848481)