Проблема выбора

Из личного архива автора

Приближается Общее собрание РАН, намеченное на 21-22 декабря 2011 г. На нем состоятся выборы новых академиков и членов-корреспондентов [1]. Своими тревогами и опасениями за настоящее и будущее Академии наук с ТрВ-Наука поделился академик РАН, главный научный сотрудник Математического института РАН, профессор факультета математики НИУ-ВШЭ Виктор Васильев.

Два повода для этой заметки: приближающиеся выборы в РАН и предложения из недавнего выступления председателя СМУ РАН Веры Мысиной [2] — об укрупнении структуры РАН и о числе академиков и членов-корреспондентов.

Не только со стороны, но и изнутри Академии видно, что сейчас у нее не лучшие времена. Не буду говорить о настоящих причинах этого — невостребованности науки в условиях сырьевой и воровской экономики, как следствие — отключении механизмов естественного отбора людей и организаций по дееспособности. Хотя эти вопросы — самые главные, отложим их и поговорим о сиюминутном симптоматическом лечении, которым хорошо бы заняться перед выборами и на них. Две бросающиеся в глаза беды академического корпуса — возрастная проблема и засилье околонаучных администраторов.

1. Возраст. Вера Мысина говорит, что академиков и членов-корреспондентов стало слишком много. Права ли она? Формально говоря, да: такое их количество (500+700) безусловно сопряжено с падением их среднего уровня по сравнению, скажем, с 1990 г. Но, с другой стороны, активно работающих академиков не хватает.

Поделюсь печальным воспоминанием. Когда меня выбрали (в 2003 г.), в секции чистой математики из 30 академиков трое были моложе 60 лет: смертельно больной Андрей Болибрух, скончавшийся полгода спустя; вице-президент РАН Валерий Козлов и горюшко наше — всем известный академик Фоменко. В результате на меня понавешали общественных дел, с которыми заниматься любимой наукой стало гораздо труднее (хотя одно из этих дел — борьба за школьные учебники — и принесло некоторое удовлетворение). А теперь моложе 60-ти остался я один.

Да простят меня коллеги, но наши академические посиделки с ощутимой скоростью теряют содержательность и вызывают тоску по потерянному времени и грустные мысли от вида заслуженных людей, которых еще так недавно я видел четкими, энергичными и ясно мыслящими. И еще — тревожную рефлексию: а сам-то насколько далек от этого? Оговорюсь, что многие сохраняют ясность мысли и за 80 лет, но общая картина печальна. Увы, людям свойственно стареть. Это дело естественное и для нормально функционирующего сообщества не фатальное.

Что делать? Да просто выбирать молодых (и не видеть в этом дискриминацию). Схема для этого давно известна: например, в королевской Шведской академии наук по Уставу постоянным является не общее число академиков, а число академиков не старше 65 лет: когда кто-то переходит этот рубеж, выбирают нового. (Пожалуй, теперь в связи с улучшением уровня жизни этот возраст можно было бы повысить, но не слишком, скажем до 70 лет.)

Думаю, что для (гипотетического) отделения, в котором сейчас 50 академиков, это число стоит положить около 15, для других — пропорционально. Чтобы в результате число emeritus академиков не устремилось к бесконечности, зафиксировать для них верхнюю границу суммарных академических приплат (для каждого отделения свою, исходя из его численности): навыбираете больше — будете делиться. При этом нужен возрастной ценз для административных должностей (независимо от членства в академии) — тут председатель СМУ совершенно права.

2. Академическое звание — награда или бремя? Старение Академии понятно: старички выбирают своих однокашников. При этом очень большую роль играет соображение «справедливости»: разве человек не заслужил? Увы, при этом академическое звание почти неприкрыто рассматривается как вариант райской пенсии, которая дается за заслуги в многотрудной жизни и позволяет, наконец, расслабиться.

Такое отношение при всей его человеческой понятности должно быть зафиксировано как порочное. Академическое звание — это независимость, влияние и (пошатнувшееся, но еще остающееся) уважение, которые даются, чтобы с их помощью делать дело: вести научные проекты, разрешать споры, давать консультации, отстаивать принципиальную точку зрения, не слишком боясь мести. Это — как оружие или инструмент, который должны получать только те, кто сможет его поднять — и использовать достойным образом хотя бы лет 8-10. Всё-таки, по идее, мы не частная лавочка, работающая для удовлетворения своих потребностей и душевного комфорта, и должны думать в первую очередь о нашей совокупной дееспособности и выходе от нашего труда.

3. Нерезиденты. К сожалению, у нас соблюдается (и даже озвучивается) принцип: не выбирать тех, кто имеет постоянную позицию на Западе, независимо от того, сохранена ли позиция в России. Не дает исключения даже руководство «мегагрантом». (Меня задело такое отношение к филдсовскому лауреату Станиславу Смирнову, очень много времени проводящему в России и не жалеющему сил и нервов для помощи нам в наших делах.) При этом произносятся слова о справедливости по отношению к тем, кто не уехал (см. п. 2).

Я думаю, что это очередная несправедливость по отношению к молодежи, перед которой мы и так не безгрешны. Минимум того, что, по-моему, должна была в этом месте сделать академия в лихие годы, — послужить своего рода резервацией для талантливой молодежи, дать ей продержаться и не оторваться от науки. Было ли это сделано в должной мере? Я вижу сейчас по своему факультету (математики в НИУ-ВШЭ), с какой радостью возвращаются молодые прекрасные ученые, как только получают хоть какую-то возможность работать дома, на родине. И опыт, который они привозят, нам очень полезен. Сам я, между прочим, тоже «не уехал». Но если бы в 1997 г. меня уже не выбрали в членкоры, выстоял бы я среди всех искушений с той стороны и, прямо скажем, нешуточного давления с этой? Надеюсь, что— да, но кто знает…

4. Администраторы. Вот еще ключевой вопрос: как бы прижать практику продавливания в академики слабых ученых за счет административного ресурса? Все мы знаем эту заразу, и все, наверно, понимаем, что если ей не сопротивляться, то скоро станем ничем не лучше министерства, а тогда зачем мы будем нужны? Но сопротивляться трудно, а в некоторых отделениях уже пройдена точка невозврата.

Может быть, создать для таких академиков специальное отделение? Или в академическое звание включить буквы У или А (от «ученый» и «администратор»), наподобие того как у Стругацких были У-Янус и А-Янус, и соответственно разделить академию на две палаты? В этом месте у меня нет разумных предложений, только причитания. Но может быть, кто-нибудь что-то придумает? А для начала — просто соответствующий призыв перед выборами.

5. Укрупнение. Выскажусь еще о предложении В. Мысиной «укрупнить» структуру РАН, объединив имеющиеся сейчас 11 тематических отделений в 4. Так делать ни в коем случае не надо. Хотя для стороннего человека это может показаться борьбой с бюрократией, в действительности оно не может послужить ничему, кроме ее размножения.

В научном сообществе имеется естественное разделение по специальностям, соответствующее объективной структуре человеческого знания. Нет сомнения в полезности универсализма и взаимосвязей между науками, но не надо насильно собирать вместе специалистов, скажем, по ядерной физике и почвоведению и заставлять их сообща решать все их вопросы. В наших делах очень важно, чтобы взаимодействующие люди говорили на одном языке и всё друг про друга понимали.

В действительности и 11 отделений, получившихся в результате прошлого формального укрупнения,— это слишком мало. Сейчас имеются странные образования вроде историко-филологического отделения и отделения общественных наук (соединяющего экономистов, юристов и философов). Конечно, это не может не привести к тому, что историки решают свои вопросы между собой, лингвисты — между собой, в их отделении для этого есть секции со своим аппаратом (выполняющие функции прежних отделений), а потом решения секций формально штампуются на уровне отделения, требующего своего аппарата специально для этой цели. Да что там, даже чистые и «вычислительные» математики обсуждают свои профессиональные дела по отдельности!

И для чего это нужно, кроме как для того, чтобы отрапортовать о сокращении бюрократической структуры (в действительности добившись ровно противоположного)?

6. Заключение. Мир меняется, и перед Академией встают проблемы более сложные и принципиальные, чем затронутые выше. Думать о них надо, но сейчас я сказал лишь о вопросах сиюминутного выживания, без незамедлительного решения которых уже очень скоро говорить вообще будет не о чем.

1. Информация о кандидатах в члены РАН http://www.ras.ru/members/elections.aspx

2. Квиткина А. Молодые ученые предложили академикам потесниться, 17 ноября 2011 г.

http://пущино-инфо.рф/science/1102-puschino-ran-akademiki.html

Подписаться
Уведомление о
guest

2 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
владислв
владислв
12 года (лет) назад

Все сказанное разумно. Особенно относительно возрастного ценза, после которого статус “действительного” члена РАн меняется на “почетный”(т.е. без финансирования).

Кстати, насчет финансирования(т.е. оплаты титулов).
Я сторонник оплаты научных степеней и даже званий.
Но в рамках разумного.
Мне представляется, что разница должна быть невелика:
кандидат- 1 Прож мин. по стране;
доктор – 1,5 пр. мин.
Почетный доктор( заслуженный деятель) 2 Пр. мин.
Член корр – 2 Пр. мин.
Действит. член 2,5 Пр.мин.
Дело не в деньгах, а в уважении.
Пусть зарабатывают на своих трудах.

В.П.
В.П.
12 года (лет) назад

Мне кажется более естественным поступать наоборот: платить пенсию “почётным академикам” и не платить за звание “действующим академикам”, поскольку действующие итак неплохо зарабатывают на руководящих должностях.

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (Пока оценок нет)
Загрузка...