В этой статье я хочу суммировать проблемы, имеющиеся в отечественной науке, и предложить простое, но, мне кажется, действенное их решение.
Ситуацию в отечественной науке трудно охарактеризовать иначе, чем катастрофическую. Государство, на словах ратуя за науку, поставило ученых в такие условия, в которых невозможна сколько-нибудь продуктивная исследовательская работа.
Удивительно, но происходит это не столько из-за недостатка средств, хоть их и мало, сколько из-за «бескорыстного» бюрократизма, цель которого — контролировать, чтобы ученые не украли или не растранжирили выделенные им деньги.
Постараюсь вкратце суммировать имеющиеся проблемы.
- Большая часть времени ученых уходит не на научную работу, а на составление всяческих околонаучных документов. В первую очередь, это заявки на финансирование и отчеты по ним, по объему не уступающие докторским диссертациям. В большинстве своем эти документы формальны и бессодержательны, зато сопровождаются строжайшими требованиями к форме подачи информации. Помножим это на то, что лишь одна из нескольких написанных заявок-диссертаций получает финансирование.
- Ограничения, накладываемые на расходование средств, являются существенным фактором неэффективности. Полученные деньги жестко регламентированы по статьям расходов и по времени. В результате, очень часто ученый не может потратить деньги на то, что необходимо, и когда это необходимо. Он вынужден закупать впрок то, что может испортиться или не понадобиться. Сама процедура расходования средств мучительна и времезатратна даже в базовом варианте, т.е. без учета закона ФЗ-94.
- Реальная потеря эффективности намного превышает долю времени, потраченного на бумажки. Наука — высококонкурентная среда, и, чтобы оставаться на переднем крае, от ученого требуется максимальная концентрация. Когда большая часть времени потрачена на бумажки, просто не хватает времени и сил, чтобы сосредоточиться на проблеме, прочесть литературу, продумать варианты экспериментов. Бюрократизм отравляет атмосферу научного поиска и отбивает всякое желание заниматься наукой, отторгает от науки молодежь. Падает не столько количество, сколько уровень и качество работ. Вместо статей в Nature выходят статьи в вестнике урюпинского университета. Но лишь статьи уровня Nature определяют развитие науки. Если судить по способности совершать принципиальные, прорывные работы, то полагаю (и не я один), что даже 10-кратная потеря индивидуальной эффективности не будет преувеличенной оценкой. По количеству таких работ наша «великая» страна уступает даже таким карликам, как Израиль или Швейцария.
- Дополнительная, и весьма существенная причина неэффективности состоит в том, что большинству реально работающих ученых достается лишь крохотная доля от общего пирога финансирования. Большая же часть уходит следующими адресатам. (1) научные кланы, обладающие административным ресурсом. Они могут даже делать относительно неплохую науку, но получают на это непропорционально большое финансирование, которое часто не способны эффективно переварить; (2) недобросовестные ученые, для которых главное — получить финансирование и отчитаться, а не сделать значимую работу. Таких становится все больше, поскольку идет запрос на создание видимости работы, а не на собственно работу. (3) чиновники, организующие, контролирующие и отравляющие (как сказано выше) финансирование науки.
Отдельно следует сказать о соотношении между фундаментальной и прикладной наукой. Львиная доля финансирования сейчас достается прикладной науке. И это понятно: в понимании чиновников, наука должна приносить непосредственную пользу, за которую можно отчитаться. Эта позиция разделяется и большинством общества, далеким от науки. Более опосредованная польза фундаментальной науки ускользает от их понимания.
Попробую обосновать, почему приоритетом в финансировании должна быть именно фундаментальная наука. Целью прикладной науки является получение прибыли через инновации. Но кто предполагается получателем этой прибыли? Если государство, то игра не стоит свеч при эффективности в 10%. А если бизнес, то почему государство должно ему приплачивать? Другое дело, что государство может и должно стимулировать инновационный бизнес разными льготами.
Поэтому государству следует ограничиться поддержкой фундаментальной науки, которая может работать с эффективностью 100% по схеме, предлагаемой далее.
Что делать?
Большинство описанных проблем связано с понятным желанием государства контролировать сохранность и правильное использование выделенных средств. Но необходимость контроля можно снять, перевернув задачу:
В финансировании науки следует использовать пост-оплатный принцип, то есть давать деньги не НА будущие исследования, а ЗА совершённые работы. Попросту, следует платить за публикации в рецензируемых журналах, с учетом их уровня (качества).
В такой системе нечего контролировать, поэтому сразу исчезают все проблемы, описанные выше. Ученые не должны тратить время на составление бумажек, заявок, отчетов, и имеют полную свободу в распоряжении деньгами — это ИХ деньги. Распределение средств находится в прямой зависимости от результатов, и реально работающим ученым достается гораздо больше денег.
Все это позволит ученым полностью погрузиться в науку, возродится научная атмосфера, и даже довольно скоро мы сможем выйти в лидеры мировой науки. Ведь бюрократические издержки в науке, хоть и не такие тяжелые, есть у всех стран. Устранив издержки, мы получим существенную предпосылку для лидерства.
Конечно, принципиально сложным моментом является определение ценности выполненных работ. Задача не имеет идеального решения: ценность некоторых работ бывает понятна лишь спустя годы. Сравнительно объективным и часто используемым критерием оценки работ является уровень (индекс цитирования) журнала. Хороший журнал стремится не публиковать слабых работ, а автор хорошей работы не опубликует ее в журнале без имени. Уровень и количество публикаций и сейчас является важным, а иногда и главным критерием при выделении финансирования различными фондами. Предлагаемая система будет использовать этот критерий. Он неидеален, но все же более объективен, чем мнение чиновников. Этот критерий можно расширить: с годами каждая статья обретает собственный индекс цитирования — количество ссылок на нее. Собственный индекс статьи более объективен, и его тоже можно учитывать.
Оценка стоимости выполненных работ будет производиться автоматически, по примерно такой формуле: объем госфинансирования делим на объем произведенных работ, равный сумме публикаций, помноженных на их «качество», и умножаем на качество данной публикации. В первом приближении, качеством можно считать индекс цитирования журнала.
Возможно, государство захочет контролировать, чтобы развивались «перспективные» с его точки зрения направления науки. Это желание не вполне обосновано, поскольку государству трудно разобраться в том, что перспективно, но желание легко учитывается введением коэффициентов «перспективности».
К прикладной науке описанный рецепт не вполне применим, хотя она может отчасти опираться на описанный механизм платы за статьи. Но я убежден, что государство не должно поддерживать прикладную науку напрямую, а только льготами для бизнеса, как это происходит в западных странах. По крайней мере, пока оно не станет эффективным, а судя по описанной степени бюрократизма, такое не предвидится.
Защитники науки требуют сделать фонды типа РФФИ главным инструментом финансирования науки. Разумное требование, поскольку бюрократические издержки в этой системе гораздо ниже, чем в системе госконтрактов. Но издержки все равно остаются, и достаточно существенные. По личным ощущениям, они все равно съедают, прямо или косвенно, более половины эффективности.
Итак, надо что-то делать, иначе наша наука умрет. Невозможно работать с эффективностью 10%. Есть простые решения. Осталось придумать, КАК донести это до государства. Это отдельный вопрос, предположительно, решаемый. Надо объединяться, и многое другое.
Виталий Кушниров,
докт. биол. наук,
в прошлом обладатель самых разных грантов, от HHMI до РФФИ.