Максим Покровский vs. Григорий Перельман

(о романе А. Иличевского «Математик»)

Владимир Емельянов, докт. философ. наук, канд. ист. наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета, востоковед, шумеролог (см. http://tarkovskiy.su/auteurs/Emelianov.html).

Новый роман Александра Иличевского воспроизводит тему предыдущих его сочинений: преуспевающий, талантливый человек, достигнув среднего возраста, становится дауншифтером. Говоря по-русски — опрощается, уходит в низы общества в надежде найти там неведомые основы жизни и через познание их воскреснуть для нового плодотворного бытия. Герои прошлых романов Иличевского пытались находить смысл бытия то на городском дне, то на Востоке (при этом забавно неотличение жизни бомжей от жизни дервишей, их насильственное сближение у этого автора). Маршрут нового героя пролегает где-то там же, но вот сам герой гораздо более конкретен и осязаем, чем в ранних произведениях, поскольку его профессия когда-то была профессией самого автора романа.

Роман представляет собой историю удачливого неудачника, каких множество в нашем поколении сорокалетних. Впрочем, рассказана эта история настолько нехудожественным языком, что следует отдельно анализировать стилистику романа и его рациональную конструкцию. Буду писать о конструкции, поскольку здесь есть что обсуждать.

Сюжетная схема романа является реализацией метафоры Д. Гильберта о математике как альпинисте, покоряющем вершину горы. Архетипических образов в романе всего три: математика—мать—гора. Математика похожа на гору своей недоступностью для большинства умов, мать — своей способностью порождать новое из недр.

Иллюстрация Алексея курбатова к роману «Математик» (www.snob.ru)

Главный герой — преуспевающий математик Максим Покровский, профессор американского университета — после получения Филдсовской медали отправляется на поиски себя: теряет жену, детей и работу, мотается между Белоруссией, где ищет кости деда, и Сан-Франциско, где разносит пиццу. Непрерывно пьет, потом прекращает пить, ищет любовных утех у нелюбимых, воспринимает жизнь как кино, пишет киносценарий об альпинистах, отправляется штурмовать реальную вершину горы. На последних страницах романа герой сходит с маршрута и отправляется навестить сильно пьющую мать в Долгопрудный. Тем история и кончается.

В романе есть три очевидные неправды, о которых нужно сказать обязательно. Первая неправда — миф о гениальности Максима Покровского. Уже с первых страниц романа перед нами хронический наследственный алкоголик, человек с абсолютно мутным сознанием, который едва ли может понять, где он находится. Наука и алкоголизм несовместимы, алкоголик не может быть гением фундаментальной науки. Можно еще поверить в то, что Максим запил после своего открытия. Но поверить, что он всегда помногу пил и при этом продуктивно мыслил, совершенно невозможно. Алкоголь съедает мозг человека, «осыпает мозги» (как писал Есенин) очень быстро. После этого «осыпания мозгов» чистая продуктивная мысль сменяется фантазиями теологического или мистического свойства. Именно это впоследствии и происходит с героем.

Вместо того, чтобы найти новую проблему внутри самой науки (как это делали Гаусс и Пуанкаре, перешедшие от алгебры к астрономии и физике, или Колмогоров, обратившийся к лингвистике), Покровский внезапно обнаруживает в себе желание осчастливить человечество путем воскрешения предков. Еще один математик, уподобясь Фоменко, становится на путь иллюзорного управления историей. Разумеется, это путь в никуда, т.е., либо в пара-науку, либо в теологию. Но для теологии нужна какая-никакая культура, а этим наш герой не обладает вовсе. Будучи электронно-вычислительной машиной типа набоковского шахматиста Лужина, Максим не знает ни времени, ни пространства, за исключением часовых поясов и расположения городов, в которых приземляется его самолет. Музыка, театр, литература, история не занимают его, а сама жизнь воспринимается как кинематограф. Для людей такого типа атомная бомба была хорошей физикой. Они находятся вне этики. И здесь еще одна страшная неправда романа.

Всякой вещи в этом мире может угрожать только то, что ей противоположно, но не то, чего ей недостает. Так, безграничному уму угрожает только безумие, но никак не сердце. Обнаружив в себе недостаток любви к людям, Максим стремится восполнить его вполне рациональными средствами — через подробное знакомство с городом, позволившее ему в кратчайшее время доставлять заказчикам пиццу, или через схему расчетов генокода умерших людей. Полюбить живого человека просто так и ради него самого ему не под силу. Напрасно автор пытается уверить нас в обратном. Максим уходит от своей прежней жизни, чтобы ничего не понять в той, куда он попал. Может быть, оттого, что попал слишком поздно. И здесь нужно сделать небольшое отступление.

Максим Покровский — типичный представитель своей субкультуры, золотой московский мальчик, сын астрофизика и физика, не знавший нужды, не служивший в армии, не работавший за гроши в нескольких местах, легко получивший свои должности и премии, не знающий жизни в ее основах. В этом смысле жизнь его протекает наоборот. Не будучи разносчиком пиццы в 15 лет, он стал им в 40, поскольку без понимания некоторых основ невозможно чистое мышление, равно как невозможна и добродетельная жизнь. Однако эти основы не становятся понятнее для него, потому что его личность уже сформирована. Это холодный эгоист, за каждым шагом которого видно желание прославиться и осчастливить человечество. Он уже не способен к любви. Во всяком случае, попытка полюбить кости умершего деда является для него тем суррогатом любви, который не открывает для души перспектив будущей жизни. Разносить пиццу нужно было раньше. Максим же попадает в положение Дон-Кихота, не ко времени и не к возрасту пытающегося совершать никому не нужные рыцарские подвиги.

Однако за всей этой, местами правдивой, местами недостоверной фабулой мы видим попытку заглянуть в глубины гораздо более серьезного сюжета, а именно— в причину аскезы и подвижничества Григория Перельмана (в тексте даже упоминаются работы героя по геометризации потоков Риччи). Роман заканчивается сходом героя с альпинистского маршрута и возвращением к матери. Почему? Перельман — один из немногих, кто осознал простую вроде бы вещь: стремление к сладкой жизни и наемничество к Чужому не позволят человеку познать истину. Можно какое-то время жить и работать за границей, но общезначимый результат получишь только после того, как возвратишься к родине и к матери. Его могучий этический конфликт с современным состоянием умов, говоря словами Шекспира, «повернул глаза зрачками в душу». Конечно, Максим Покровский не был способен на такое духовное стояние. Единственное усилие, которое он сумел сделать над собой, — не пить. Однако это не просветило его, не повернуло к Богу. Герой возвращается к матери, но мать насквозь пропитана алкоголем, рядом с ней можно только умереть. Мать Покровского не похожа на мать Перельмана.

В своей книге о феномене Перельмана Маша Гессен настойчиво проводит гипотезу аномальности петербургского гения. С ее точки зрения, Перельман патологически честен, поскольку, по ее мнению, он страдает особой формой аутизма — синдромом Аспергера. При таком синдроме человек воспринимает общение только как буквальную передачу информации и мало способен к коммуникации. В свою очередь плохая способность к коммуникации выводит его из того этикета и тех негласно установленных правил, которые сообщают обществу гибкость и приспособляемость к сиюминутному положению вещей. Человек перестает различать сущее и должное, видит мир как совокупность правил и законов, которые неукоснительно соблюдают все члены социума.

Хочется продолжить размышления Маши Гессен. Неразличение сущего и должного позволяет перельманам до поры до времени избегать серьезных конфликтов с социумом, но только до той поры, пока социум негласно признает законы и правила своими ценностями. Как только в социуме исчезает внутреннее чувство правила и он начинает полагать ложь и подлость естественными явлениями жизни — начинается неизбежный конфликт со стражами должного. В этом смысле Перельман пришел на место Сахарова, став подвижником, само существование которого становится вызовом всей установившейся в обществе системе отношений.

Но какой же вывод следует из фигуры Перельмана для самого общества? Независимо от того, права или неправа Маша Гессен со своей психологической гипотезой, из ее тезиса неизбежно следует вот что: человечество, погруженное в нынешний этический кризис, может обрести спасение только у тех, кто находится вне социума. При этом неважно, аутисты ли эти люди или просто отшельники. Главное, что по меркам общества они странные люди. Вспоминается гипотеза А.Тойнби об уходе и возврате представителей творческого меньшинства, которые, почуяв новые вызовы истории, затворяются на некоторое время в пещерах, чтобы по выходе принести своим народам новое откровение. Находясь в обществе, нельзя не болеть его недугами. Поэтому странные уходят, чтобы в тиши своего затвора обрести новое представление о форме должного.

Вот к чему движется в романе Иличевского Максим и чего он не достигает, поскольку занят лишь одним собой. Предпосылки Перельмана в нем есть, и прежде всего это странная жертвенность, которая в романе не объясняется. Максим, находясь в Белоруссии, хочет замерзнуть на могиле своего деда. Зачем? Из чувства солидарности с его судьбой? Или потому, что полюбить кости может только тот, кто сам является лишь костями? Отец спасает его, но ни о чем не расспрашивает, а сам Максим никогда больше не говорит о своем поступке. Можно предположить, что Покровский более солидарен с мертвыми, чем с живыми, более сочувствует прошлому, чем свершающемуся сейчас. Однако, обладая развитой родовой памятью, он при этом находится вне культуры. Поэтому его сознание эгоистично, он хочет спасения для одного себя. К тому же вряд ли можно назвать Покровского патологически честным или презирающим деньги человеком. Даже его расчет кратчайшего маршрута по городу обличает в нем не любовь к ближнему, а страстное желание получать много чаевых за быструю доставку заказанного продукта. Максим Покровский даже в своих самых альтруистических намерениях не забывает о собственной выгоде.

Теперь о новой идее Покровского. Она безумна. Создав человека из генокода трупа, не вернешь к жизни того самого человека, не насытишь его прежним воспитанием и прежней культурой. Да и вообще — вряд ли возвращение оболочки твоего пращура станет поводом для вашей взаимной любви, даже для симпатии. Он ведь знать не знает, кто он такой, а тебе его опыт никак не пригодится. Алкоголь «осыпал» мозги ученого. Ученый был хороший, но не бог весть что, не «Эварист Галуа, избранник богов».

Почему же роман является портретом поколения? Среди моих знакомых есть много математиков, программистов и физиков, уехавших за границу в поисках лучшей жизни, славы и карьеры. Замечу, что всё это они нашли. И третья художественная неправда книги опровергается именно их биографиями. Никто из моих успешных ровесников не мечтает разносить пиццу и жить в трущобах. Они стали профессорами на лучших кафедрах, они возглавляют целые институты, их постоянно цитируют, они руководят огромными конференциями и летними школами. Жизнь их состоялась: они живут в лучших отелях мира, имеют целые парки машин и питаются свежими деликатесами всех кухонь мира. У них получилось всё, за чем они ехали.

А ведь за истиной никто из них и не ехал. Истину искал только Перельман. И что же в итоге? Удачливые неудачники. Всё вроде бы есть, а вот дома, родины, истины — нет. Любви, кстати, тоже. Мужья и жены работают в разных странах, дети от разных браков учатся в школах разных континентов. Коротко сходятся с женами между самолетами в две страны, по выходным выводят детей в музеи. Питаются в ресторанах, занимаются йогой, исповедуют всякую лабуду под видом индуизма. Веры у них тоже нет.

Роман Иличевского оказался несмелым. Вместо того, чтобы сказать правду о провале целого поколенческого проекта, он выдал нам эксцентричный образ пьющего русского гения, по-безуховски или по-толстовски мечтающего опроститься. Сложнее всё. И суровее.

Однако в чем же заключается поколенческий проект и какой именно провал постиг его? Мои многочисленные сверстники покидали Россию в начале 90-х, поскольку понимали свою грядущую невостребованность в обществе, лишенном перспектив интенсивного развития, сосредоточенном лишь на выживании. Они руководствовались при этом старым разделением пространства на Россию и процветающий западный мир. Но железный занавес перестал разделять миры, наступила пора глобализации, все проблемы оказались общими, западный мир точно так же, как и Россия, озабочен проблемой выживания. Отделение себя от России не получилось, в наступившем мире оказалось никуда не скрыться. Человек все более прозрачен для общества, границы стали формальностью, а где-то и вовсе исчезли. И теперь все большее количество сорокалетних стало понимать, что жизнь за границей не стала для них пожизненным состоянием.

Напротив, она была только коротким периодом взросления, подготовки к осознанию глобальных связей, среди которых не последнее место занимает судьба человека в России. Социальные сети очень способствовали такому осознанию. Попав в них, человек, отвыкший было от родного языка, стал активно встраиваться в виртуальную русскую культуру, заново обретать себя в пространстве родного социума. Бежать куда-либо стало совсем невозможно. Неизбежность родины накрыла всех, кто находился за ее границами. И тогда всё отчетливее стала осознаваться иллюзорность первоначальной цели моих сверстников — уехать, отгородиться, чтобы вдали от страдающих и умирающих соотечественников вкушать сладкие плоды познания и признания. Ровно через эпоху те же страдания, перешедшие через все границы, накрыли их. Стало понятно, что истина не достигнута, а жизнь удалась только с материальной стороны, со стороны насыщения тела и удовлетворения амбиций. Насыщение это однажды перешло в пресыщение, и тогда возник вопрос о смысле жизни.

Максим Покровский не одолел своей вершины как человек, ученый и альпинист. Но он осознал саму необходимость обретения основ жизни. Современный мир начинает идти в этом же направлении: понемногу в нем зреет желание восстановить границы, правила и законы. В мире зреет нешуточный этический конфликт, на одном полюсе которого Перельман, на другом — Брейвик, а посредине Ларс фон Триер, который еще не решил, чья позиция ему ближе. Провал нашего поколенческого проекта является только частным случаем этого конфликта. Но чтобы ясно и смело осветить его, требуется отрыв писателя от собственного жизненного опыта, путь в направлении, обратном исканиям Покровского: от основ жизни — к ее возможным перспективам, от потребности спасти себя — к желанию всеобщего спасения.

Подписаться
Уведомление о
guest

1 Комментарий
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
OB
OB
12 года (лет) назад

Стив Джобс. То, что хочу сказать о его судьбе, о причинах поведения. С какого-то времени cтал понать движущие мотивы людей, вызванные обстоятельствами их жизни, точнее говоря, внешними причинами – которые сформировали в их голове что-то очнь сильное, которое оказало огромное, подавляющее все остальное, влияние на их дальнейшую жизнь. Может быть я ошибаюсь в каких-то деталях биографии, так как читал не очень внимательно, могу ошибиться. 1. Удивительно было само рождение и раннее воспитание. Джобс родился от случайной связи. Причем мать не захотела (или по каким-то причинам не смогла) его воспитывать сама. Отдала в другую семью. Хотела отдать в семью образованных людей, которые дадут ребенку хорошее образование. Одно из двух: – то ли мать не могла дать ребенку хорошее образование, поэтому отказалась от ребенка, – то ли это было ее самооправданием (того, что отдала ребенка). Мать поставила условие, что приемные родители дадут Джобсу высшее образование (стоящее больших денег). Однако (по какой-то ошибке) оказалось, что приемные родители сами были необразованные, занимались простой очень работой. Вывод: с самого раннего детства приемные родители прикладывали все силы, чтобы дать образование. – Всю жизнь копили деньги и возлагали на Джобса большие надежды = ОЖИДАНИЯ. – Важно еще: Сами были необразованными, поэтому не могли дать ребенку правильный настрой на образование и дальнейшую жизнь. Когда родители сами прошли путь, они неявно закладывают в ребенка нечто, что помогает тому в университете, дают правильный настрой. Вывод. Новые родители хотели дать образование, но всей своей жизнью, своим примером готовили его к чему-то другому (к жизни без образования?). 2. В итоге, когда Джобс поступил в Университет, он не смог учиться, прогулял все занятия. Кроме каллиграфии. Джобс, возможно, чувствовал, что у него нет начального уровня образования (или нужного настроя, который был у других детей) для учебы в университете. Поэтому пошел на каллиграфию – подспудно чувствовал, что надо “научиться хотя бы писать правильно”? Важно… Подробнее »

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (Пока оценок нет)
Загрузка...