Ученые отдельно, ослы отдельно

Статья Ирины Самаховой «Про ученых и ослов» [1] пользуется неимоверной популярностью в Интернете. Написанная первоначально для «Большого Новосибирска», она была перепечатана в таких полярных изданиях, как либеральное «Полит.ру» и сталинистское «За науку», и даже в ЖЖ-блоге некоего Максима Калашникова, с легкой руки президентской администрации прослывшего специалистом в вопросах научной политики. Видимо, она отвечает какой-то глубокой струне общественного бессознательного. Мне даже кажется, я знаю, какой: «Дайте денег и отстаньте, дальше мы сами разберемся». Когда такое говорят академические начальники, звук получается фальшивый. Когда это говорит искренний человек со стороны, невольно хочется прислушаться.

«Дайте ученым денег и отстаньте, дальше они сами разберутся».

Любой, кто попытается возразить, будет выглядеть в лучшем случае занудой. Что, не надо лучше финансировать фундаментальную науку? Надо. Мудро требовать от нее немедленных внедрений и «инноваций»? Глупо. Правильно было сократить финансирование научных фондов и РАНовских программ? Неправильно. Следует и дальше спускать неимоверные денежные потоки в черную дыру Курчатовского института? Не следует. (Впрочем, про последнее в статье явно не сказано, и лишь внимательный читатель отследит, в чью сторону направлены тонкие замечания про «наноавтомобили» и «геном русского человека».)

В чем же проблема? В том, что автор походя делает два опасных отождествления: руководства РАН с Академией (как научной организацией), а Академии – с учеными. И защита науки незаметно подменяется защитой негодной системы.

Следствия из этого видны уже в первом абзаце. «Массированная кампания по дискредитации РАН», – пишет Ирина Самахова, привела к тому, что «урезаны научные фонды РФФИ и РГНФ». Помилуйте, где РАН и где РФФИ? Долгие годы руководители РАН повторяли, что гранты – это «средство для поддержания штанов» (вице-президент А.Д. Некипелов [2]), и возражали против увеличения доли РФФИ в бюджете гражданской науки. Лишь буквально в последние недели была признана необходимость «чувствительной системы грантов, чтобы любая активная группа, обладающая научным потенциалом, … могла получить поддержку» (вице-президент В.А. Садовничий [3]).

Вопрос про «массивную кампанию» тоже вовсе не так прост. На недавней пресс-конференции руководителей РАН [4], также говоривших про кампанию, так и не удалось выяснить, кто эту кампанию ведет. Ирина Самахова назначила было на роль главного супостата ректора РЭШ С.М.Гуриева, но, похоже, обозналась [5]. Может, и нет никакой кампании? То, что финансовые возможности и административные полномочия РАН будут потихоньку урезать, было ясно еще два года назад [6], после категорического отказа руководства РАН что-то изменить в системе и пирровой победы в «битве при Уставе».

Ну и так далее. Ирина Самахова пишет про сокращение финансирования программы «Молекулярная и клеточная биология» и забывает сказать, что доля этой программы среди прочих снижается от года к году, – а ведь это делается решениями Президиума РАН, а не кого-то со стороны. «Эксперты твердят», пишет она, что «руководство РАН не идет на диалог с людьми, вносящими ценные предложения по модернизации науки». А что, есть примеры такого диалога?

Или Ирина Самахова считает, что нет таких людей и таких предложений? Если верно второе, то в какую категорию она относит авторов и организаторов одобрительно упоминаемых ею осеннего письма «500 докторов» [7] и недавнего – «2200 ученых» [8], и как она оценивает обширные приложения к последнему? «Беречь бы надо остатки российской науки» – кто бы спорил, но почему же этот призыв делается только в контексте истории про «бедных академиков», вынужденных играть в политические игры. «Высококлассные лаборатории в воздухе не висят, а работают в системе РАН» – я, наблюдая это изнутри, сказал бы, что, вопреки системе, «РАН выполняла экспертную роль, защищая казну страны от безумных изобретателей и просто изобретательных мошенников», – наверное, бестактно будет напомнить, что славословия вице-президента С.М.Алдошина и еще полудюжины высокопоставленных академиков, директоров институтов в адрес изобретательного Петрика так и не были дезавуированы Президиумом РАН, который не вынес никакого решения по заключению созданной по настоянию нескольких академиков-физиков комиссии.

Временами Ирину Самахову подводит какой-то странно понимаемый патриотизм. «Если где и сохранились сильные вузы … так это в Новосибирске, Томске и в некоторых других провинциальных центрах», – кажется, это все-таки немножко слишком категоричное утверждение. И оборвано оно на самом интересном месте: я вот не смог так сразу продолжить перечисление. Академик И.Ф. Жимулев – сильный ученый, но назвать его индекс цитирования «заоблачным» можно только от большой восторженности – все-таки статистически это уровень профессора хорошего американского университета. И искренне желая ему всяческих успехов в деле создания нового института, нельзя не вспомнить о вполне драматической предыстории этого решения, наверняка хорошо известной Ирине Самаховой. Действительно, по сравнению с остальной РАН Сибирское отделение выглядит прилично и с научной, и с административной точки зрения. Но, кажется, это не столько заслуга сибирских коллег, сколько наша вертикально-центральная беда: в стране слепых и кривой – король.

И, наконец, вот оно, самое примечательное место: «РАН до последнего времени сама определяла, что есть наука, сама расставляла приоритеты, сама делила между своими подразделениями отпускаемое государством финансирование». Это перекликается с известным предложением всё того же вице-президента СМ. Алдошина, высказанным, видимо, в эйфории «уставной» победы: «Мне кажется, было бы гораздо важнее добиться, чтобы Академии наук придали статус органа исполнительной власти. Тогда бы все проблемы, которые существуют сейчас, были бы решены: Академия наук, утверждая программу фундаментальных исследований, давала бы задание институтам уже самостоятельно, как орган исполнительной власти» [9]. То есть: сами решаем, на что давать деньги; сами решаем, кому; сами за эти деньги работаем (см. программы Президиума РАН: много среди них таких, где руководитель и связанные с ним группы не получают львиной доли финансирования?); сами решаем, хорошо ли поработали (если и есть что-то, в чем академические начальники полностью единодушны, – так это жесткое нежелание допустить внешнюю, тем более международную экспертизу). Я затрудняюсь привести пример организации, которая долго и успешно работала бы по таким принципам. Не бывает. И нынешнее плачевное состояние РАН и в смысле системы организации науки, и в смысле руководства наукой – яркое тому доказательство.

Не знаю, читала ли Ирина Самахова Программу фундаментальных исследований РАН, основной документ, определяющий, «что есть наука» и «расставляющий приоритеты». Это многостраничный, но при этом потрясающий по бессмысленности и халтурности исполнения документ [10]. Заседание президентского Совета по науке и технологиям, планировавшееся на прошлую осень, фактически не состоялось: подготовленные РАН материалы оказались того же качества. Да что там программы и отчеты: вот цитата из недавнего интервью и.о. главного ученого секретаря РАН В.В. Иванова [11]. Отвечая на вопрос, не стоит ли сведения о всех программах РАН сделать столь же открытыми, как сведения о программе «Молекулярная и клеточная биология», он сказал буквально следующее: «Технически это сделать несложно, но решать данный вопрос должны сами программные советы. Ведь такая работа требует ресурсов: финансов, техники, людей. Стоит ли их тратить, если научные коллективы, которые принимают участие в программах, прекрасно знают правила игры?». Это про сайт, который должен обновляться три раза в год: при объявлении конкурса, сообщении о результатах и публикации отчетов.

Надо сказать, что уже и в самой Академии ощущается серьезное беспокойство. Беспрецедентным является демарш Отделения физических наук [12], которое – хотя и в очень мягкой и скрытой форме – предложило обсудить состояние дел на ближайшем Общем собрании; и характерна реакция Президиума, немедленно попытавшегося спустить эту инициативу на тормозах. В печати регулярно появляются выступления отдельных академиков, критикующих академическое руководство.

При этом руководство РАН продолжает навязывать и ученым, и пишущим о науке журналистам психологию осажденной крепости. Любая критика негодных начальников отождествляется с наездом на науку. Говорят о «заказе» со стороны неназываемых, но от того еще более грозных темных сил. Газета «Троицкий вариант», позволившая себе усомниться в самостоятельности и научной значимости [13] монографии вице-президента А.Д. Некипелова, удостоилась специального решения Президиума [14], в котором эти полторы полосы (на которых, кстати, был помещен и положительный отзыв на ту же монографию) объявлялись наносящими «без всяких оснований ущерб репутации заслуженных ученых и научных организаций» и угрожающими «дезинтеграцией научного сообщества». Поучительно сравнить это с вялой реакцией на академический Петрикгейт.

Есть ли надежда, что что-то можно изменить изнутри Академии? Есть ли силы, которые могли бы что-то сделать? Боюсь, что нет. Ясно, что к этому неспособно нынешнее руководство: даже если отрешиться от идеологических споров, в нем просто нет достаточного числа деятельных людей. Скажем, уже после истории с Петриком вице-президент С.М. Алдошин был назначен руководителем Комиссии по оценке эффективности работы академических институтов – кто-нибудь сможет доверять результатам работы такой комиссии? И даже ручные академические профсоюзы выражают удивление количеством занимаемых им административных постов [15]. Острая реакция на «казус Некипелова», видимо, была вызвана тем же: газету обвинили в желании скомпрометировать «именно того вице-президента, который от имени РАН весьма эффективно ведет переговоры по финансовым и имущественным вопросам» [16].

Но есть ли положительная программа у критиков? Есть. Вот что предлагает академик А.Г. Мержанов: «Президент Российской академии наук, имея информацию о том, какие проблемы волнуют наше общество, и о том, что делается в мировой науке, формирует одну принципиально важную программу, которой будет руководить лично он. Затем он, информируя академиков-секретарей о своей программе, поручает им разработать по одной общеотделенческой программе под их личным руководством. Затем (и только затем) директора институтов составляют планы по тематике института для сотрудников, не участвующих в полной мере в выполнении вышеупомянутых программ президента и академиков-секретарей» [17]. Это достаточно типичная точка зрения: нужна Большая Программа. Ну, или другое, похожее предложение профессора С.С. Кутателадзе, кстати, из того самого СО РАН: «Укрупнить институты, перестроив их в научные центры… Делать это нужно не только по региональному, но и по профессиональному принципу. Нужны объединённые общероссийские научные коллективы и структуры… Разрушить изоляционизм, дублирование подразделений и мелкотемье, укрупнять и консолидировать научные коллективы, работающие над родственной проблематикой. Скажем, все специалисты по алгебре в академических учреждениях России вполне могут состоять в одном отделе единого математического института» [18].

Критиков-академиков роднит с руководством РАН полное неприятие конкурсной системы финансирования. Сравним два высказывания: «Система финансирования РАН через субсидии также губительна для Академии. Представьте себе, что руководитель Департамента образования и науки объявляет конкурс на проект электрона, позитрона, кванта и т.п. и субсидирует это» и «Я не стал бы идеализировать конкурсную систему. В существующем виде она не решает задачу получения новых конкурентоспособных результатов, а лишь снимает с чиновника персональную ответственность, позволяя ему избежать упреков в неправильном распределении бюджетных средств». Первое взято из острокритической статьи академика В.Е. Накорякова в «оппозиционном» «Троицком варианте» [19], второе – из интервью и.о. главного ученого секретаря В.В. Иванова в «официальном» «Поиске» [11]. А можно было бы наоборот, правда?

При этом все время происходит стандартная подмена понятий. Разговор о конкурсах сводится то к внутриакадемическим договоренностям, основанным на взвешивании административного ресурса потенциальных участников, то к тем пародиям на конкурсные процедуры, примеры которых в изобилии доставляет Минобрнауки – кстати, как показывает анализ Ивана Стерлигова [20], не без участия академиков, руководителей экспертных советов министерских программ.

И главное. Ситуация постоянного конфликта интересов – сами печем пирог, сами режем, сами едим – разложила Академию. На смену академикам, многие из которых действительно являются сильными учеными, идет поколение администраторов. Типичной является ситуация, когда заслуженный академик, уходя в отставку с поста директора института, выбирает себе в преемники хорошего менеджера и организует ему членство в Академии. Директор-менеджер – это нормально. Менеджер-академик -это беда. Но как иначе? Система работает так, что институт, директор которого не академик или хотя бы не член-корреспондент и потому не присутствует на административных посиделках, оказывается в проигрыше при дележке этого самого пирога. В последнее время мне довелось обсуждать эту ситуацию с несколькими академиками старшего поколения, и все они говорили, что точка невозврата пройдена: ученые в академии не составляют большинства.

Я согласен с Ириной Самаховой в том, что нынешние альтернативы Академии – что «исследовательские университеты», что «научные центры» – выглядят еще хуже. Однако, в отличие от цитированных мною коллег, я вижу выход не в административной консолидации, а, наоборот, в том, чтобы уйти от системы, работающей на уровне больших организаций, и от «Больших Программ». Нет для этого ни человеческих ресурсов, ни адекватной системы экспертизы, ни достаточного числа сильных научных менеджеров. Основной структурной единицей следует сделать научную группу, лабораторию. Надо развивать и улучшать систему научных фондов, сделав грантовое финансирование основным для большинства естественнонаучных направлений, которые вполне это позволяют. При этом следует существенно увеличить как размер грантов, так и долю накладных расходов. Это превратит группу, имеющую гранты, из обузы в кормильца, повысит ее влиятельность, независимость и мобильность. А заодно само собой решит проблему аттестации научных учреждений: как и должно быть, сильным институтом окажется тот, в котором много сильных научных групп. С другой стороны, сделав так, можно будет строже следить за отсутствием параллельного и перекрестного финансирования проектов из разных источников.

Разумеется, для грантового финансирования тоже должна быть создана система экспертизы, но для отдельных грантов в масштабах фонда это сделать проще, чем для Больших Программ и целых университетов в масштабах страны. Более того, должно быть создано несколько фондов с заметно пересекающимися областями деятельности и размыты границы между направлениям внутри фондов. Это позволит снять остроту проблемы административного давления на результаты конкурсов, а также создаст конкуренцию между фондами и внутри них. О результатах работы фондов и их отделов можно будет судить по результатам поддержанных ими проектов; это будет приниматься во внимание при дальнейшем определении размеров финансирования через данный фонд. Тем самым администраторы будут заинтересованы в сильной экспертизе: эксперт из внешней помехи или приправы к уже принятому решению станет опорой для выбора сильнейших.

Кстати сказать, ничто не мешает уже сейчас перестроить по этим принципам работу академических программ.

Михаил Гельфанд,
публикуется совместно с «Полит.ру»

1. И. Самахова. «Про ученых и ослов». «Полит.ру». 02.08.2010. www.polit.ru/science/2010/08/06/samakhova.html.

2. Поиск. 30.09.2005.

3. В. Садовничий. «Шанс на ренессанс». Поиск. 16.07.2010.

4. М. Гельфанд, Н.Демина. «Прозрачный омут. Вопросы, оставшиеся без ответов». ТрВ-Наука 13.04.2010. http://trv-science.ru/2010/04/13/prozrachnyj-omut-voprosy-ostavshiesya-bez-otvetov.

5. С. Гуриев. Некоторые комментарии к статье Ирины Самаховой «Про ученых и ослов». «Полит.ру» 09.08.2010. www.polit.ru/science/2010/08/06/samakhova.html.

6. М. Гельфанд. «МОНтекки из министерства и Капулетти из РАН». ТрВ-Наука 08.07.2008. http://www.scientific.ru/trv/2008/007/montekki_i_kapuletti.html.

7. ТрВ-Наука 15.09.2010. http://trv-science.ru/2009/09/15/otkrytoe-pismo, см. также www.scientific.ru/doska/rffi94fz.html

8. Е. Онищенко. «Письмо ученых отправлено Президенту». ТрВ-Наука 20.06.2010. http://trv-science.ru/2010/07/20/pismo-uchenyx-otpravleno-prezidentu см. также www.scientific.ru/doska/rffi2010.html.

9. С. Алдошин. «Академии наук нужно придать статус органа исполнительной власти». Наука и технологии России – STRF.ru 20.06.2008. www.strf.ru/organization.aspx?CatalogId=221&d_ no=14639.

10. М. Гельфанд. «Мышь родила гору». ТрВ-Наука 08.07.2008. www.scientific.ru/trv/2008/007/mish_rodila_goru.html.

11. В. Иванов. «Бремя измерений». Поиск 16.07.2010.

12. Б. Штерн. «Ропот в Академии». ТрВНаука 25.05.2010. http://trv-science.ru/2010/05/25/ropot-v-akademii.

13. ТрВ-Наука 22.12.2009. http://trv-science.ru/2009/12/22/sonin-tabl.

14. Президиум РАН. «О научной экспертизе монографии академика Некипелова А.Д». ТрВ-Наука 16.02.2010. http://trv-science.ru/2010/02/16/o-nauchnoj-ekspertize-monografii-akademika-nekipelova-a-d.

15. В. Вдовин. «Пока с Президиумом получается разговаривать без митингов». ТрВ-Наука 08.06.2010. http://trv-science.ru/2010/06/08/vyacheslav-vdovin-poka-s-prezidiumom-poluchaetsya-razgovarivat-bez-mitingov.

16. В. Ивантер. «Письмо в редакцию «Эксперта». Эксперт 01.02.2010. http://www.expert.ru/printissues/expert/2010/04/news_pismo_v_redakciyu.

17. А. Мержанов. «Спасти Академию». ТрВ-Наука 22.06.2010. http://trv-science.ru/2010/06/22/spasti-akademiyu.

18. С. Кутателадзе. «Ум и наука». ТрВ-Наука 17.08.2010.

19. В. Накоряков. Еще раз о российской науке. ТрВ-Наука 11.05.2010. http://trv-science.ru/2010/05/11/eshhe-raz-o-rossijskoj-nauke.

20. И. Стерлигов. «Конфликт научных интересов». SLON.RU. 26.07.2010. http://slon.ru/blogs/isterligov/post/426135.

Подписаться
Уведомление о
guest

3 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
Валерий
Валерий
13 года (лет) назад

По большому счету Ирина Самахова, конечно, права. Если постараться хоть немного приподняться над болотом нынешней общественно-политической ситуации, оторопь берет: кто только не рвется советовать, что ученым делать, на что им тратить деньги, как им надо понимать науку и т. д., – от высших госчинов до каких-то политизированных старлеток-переростков. А тут еще оголтело-высокодуховные представители сил неумопостигаемых без мыла ломятся в ВАК, пока конъюктура благоприятна. Не надо быть ученым, чтобы видеть: науку изо всех сил стараются опустить, лишить ее именно интеллектуального авторитета, поставить в один ряд с астрологией и теологией, проделать с ней то же, что уже проделано с российской гуманитарной интеллигенцией. К этому сводятся и все старания так называемых “экспертов”, понимают они это или нет. Да, конечно, ситуация, возникшая после известных торгов 2006 г., неизбежно должна была привести – и привела – к тому положению, которое мы сейчас видим. Петрикгейт и прочие подобные явления, несомненно, лишь надводная часть айсберга. Извините за высокопарность, но нужно все-таки понимать, что первородство бесценно. Его можно продать, но лишь один раз – и бесповоротно. Поэтому и реформы, скорее всего, теперь уже неизбежны. Но они должны осуществляться только учеными. В заключение напомню тем, кто забыл, одно ключевое высказывание министра Минобрнауки 2006 г.: “Если академия является государственной структурой и эта структура берет на себя ответственность за госрегулирование развития фундаментальной науки, за распоряжение бюджетными средствами, за управление госсобственностью, то ее должен возглавлять человек, уполномоченный государством. А форма этого регулирования – согласовываться с правительством”. Так вот, хорошо бы начать реформы с констатации обратного: если академия является государственной структурой, то высшие госчины, имеющие отношение к науке, должны назначаться правительством только по согласованию с научным сообществом, а бюджетные стредства, предназначенные для масштабных, наукоемких и высокотехнологичных проектов должны выделяться лишь после всесторонней научной экспертизы, в том числе и с привлечением зарубежных ученых. Правительство должно помнить, что оно – всего лишь управляющий, временный… Подробнее »

Марат
Марат
13 года (лет) назад

С.Гуриев предлагает внедрить ряд «американских» форм организации науки, не вдаваясь в конкретику российских реалий (здесь уместна аналогия с эффективностью экономических реформ), И.Самахова, видимо, кожей чувствует весьма вероятные последствия аппаратно-политических «институциональных» реформ с последствиями в духе черномырдинского «хотели как лучше…», но не предлагает конструктива. Представляется, что в контексте деятельности РАН, телега способов и направлений реформирования стоит впереди лошади – предназначения РАН, задач решаемых ею. Действительно, какова цель РАН? Если публиковать статьи в англоязычных изданиях и числом поболе, то один вариант трансформации. Если решать проблемы определенных отраслей экономики, – другой. Экспертиза проектов – третий. Нужны ли, в принципе, направления, по которым имеется отставание от мирового уровня или сделать упор на направлениях, которых сегодня и нет вовсе? А может быть стоит суперпозиционная задача? Серьезного обсуждения, на мой взгляд, требует не столько важная, но все же частная проблема реформирования РАН, сколько, в целом, политика управления образованием и наукой, проводимая по поручению государства одноименным Министерством. С точки зрения автора, здесь под прикрытием псевдолиберальной фразеологии стоит конкретный возврат к бюрократическим практикам индустриальной эпохи. Стандартизация и унификация (ГОСы и ЕГЭ), централизация (назначение ректоров и директоров, фактическая ликвидация автономии университетов, железобетонные Типовые положения и инструкции одинаковые для всех), концентрация и максимизация («оптимизация» учреждений образования и науки исключительно через укрупнение вузов, институтов, сосредоточение их в ограниченном количестве политико-географических точек, основные конкурсные средства идут получателям-юрлицам, а не конкретным лабораториям и образовательным программам), гипертрофированная специализация (огромное число жестко разграниченных специальностей научных работников и направлений образовательной подготовки), – все это движение против трендов информационного общества с присущими ему быстрыми перестройками, гибким временем, нежесткими границами, мобильными группами, рассредоточением, децентрализацией, виртуализацией, междисциплинарностью, сетевой организацией и идеологией. Примат бюрократического контроля над развитием как таковым отражается и в гиперболизировании проблемы количественной оценки результатов любой деятельности при фактическом игнорировании вопросов содержания и перспектив этой деятельности. Вопрос оценки научной и образовательной деятельности актуален (вместе с тем и… Подробнее »

БШ
ТрВ
13 года (лет) назад

Думаю, текст вполне годится для ТрВ, желательно под настоящей подписью.

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (Пока оценок нет)
Загрузка...