Сборник любовных ответов: о книге профессора Барбары Розенвейн

Барбара Розенвейн (Barbara Rosenwein, профессор emeritus Чикагского университета Лойолы) — один из самых известных в мире историков эмоций. Выражение «история эмоций» может смутить, если понимать его упрощенно, как мы говорим об истории техники, почты или политических движений. Тогда история эмоций просто указывает, что в XV или в XIX веке гневались или обижались иначе, чем сейчас. История эмоций, понятая в этом смысле, полезна, чтобы понимать отдельные мотивации людей: почему, скажем, сейчас остро переживают то, на что раньше якобы не обращали внимания.

Термоэлектричество: от дуги Алессандро Вольта до ферро-жидкостных термоэлектрических генераторов

Современного человека трудно удивить вопросами, что такое электричество или передача тепла — каждый имеет по этим поводам свое мнение. Кто — теоретическое, основанное на изучении физики, а большинство — памятуя незабываемые ощущения от удара током в процессе починки розетки при неотключенном напряжении на щитке или от случайного прикосновения к раскаленному утюгу. Гораздо меньшее число читателей знакомо с явлением термоэлектричества…

Охота антропологов на «Синего кита»

В мае 2016 года в «Новой газете» появилась статья о том, что в Интернете так называемые кураторы смерти подталкивают подростков к самоубийству. Публикация вызвала огромный резонанс и тревогу среди родителей. Однако многие журналисты и ученые усомнились в достоверности данных, изложенных в статье. Антропологи решили внедриться в «группы смерти» в социальных сетях, чтобы изучить это явление. О том, к какому выводу они пришли, Ольга Орлова, ведущая Общественного телевидения России, спросила по гамбургскому счету Александру Архипову, ст. науч. сотр. Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС.

Фронтирный роман

Название статьи не должно вводить в заблуждение: мы говорим не о романах, посвященных фронтиру как интересному или драматическому предмету, равно как и вообще не об исторических романах. Забота исторического романа — собрать «историческое» минимальными средствами, и понятно, чтó будет здесь успехом. Но даже роман, в котором обычная жизнь увидена из социально пограничного состояния, скорее выглядит как проект фронтирного романа, в котором фронтир держится на изобретаемой личности повествователя и не сделался общезначимым опытом. Фронтир никогда не возникал просто как разграничение между обжитой и необжитой землей, но всегда заново создавался.