Дэн Симмонс (Dan Simmons), который 4 апреля отмечает свой 75-летний юбилей, несомненно, принадлежит к числу наиболее известных современных американских писателей-фантастов и авторов хорроров, мимо которого не должен пройти ни один уважающий себя российский любитель НФ, хотя книг написано у него не слишком много, а знаковых (вроде Гиперионского цикла, открывшегося в 1980-х, и сравнительно недавнего романа «Террор») — и того меньше. С плодовитостью и звездностью Стивена Кинга, Нила Геймана и Майкла Крайтона это всё, во всяком случае, не сравнится, но, тем не менее, имя громкое.
Родился будущий повелитель техноужасов 4 апреля 1948 года в североамериканской Пеории — старейшем европейском поселении Иллинойса. Детство также провел в небольших городках Среднего Запада, в том числе и в иллинойском Браймфилде, который затем избрал прообразом выдуманного им Ильм Хэвена в романах «Лето ночи» (1991) и «Лютая зима» (2002), принадлежавших к разным циклам. В 1970 году Дэн получил степень бакалавра по английской литературе в колледже Уо́баш-Вэлли, а на последнем курсе вышеозначенного учебного заведения завоевал национальную премию за достижения в беллетристике. В 1971 году он получил степень магистра образования в Вашингтонском университете в Сент-Луисе, после чего началась его преподавательская карьера, которая продолжалась без малого двадцать лет.
Судя по всему, учителем Дэн оказался неплохим — в частности, завоевал премию Колорадской ассоциации образования и вышел в финал конкурса «Преподаватель года штата Колорадо», кроме того, он брался обучать школьников и взрослых основам писательского ремесла — вел соответствующие курсы и задумывал собственный симпозиум Windwalker Writers (Танцующих с ветром).
Первый рассказ Симмонса «Река Стикс течет вспять» появился на свет 15 февраля 1982 года — в тот же день (как писатель сам подчеркивал), когда родилась его дочь Джейн; профессиональным же писателем он заделался с 1989 года, при этом обосновался с женой Карен и дочерью в отдаленной хижине в Колорадо на отрогах Скалистых гор.
В 1995 году в альма-матер Дэна — колледже Уо́баш-Вэлли — ему присвоили степень почетного доктора «за большой вклад в образование и литературу».
«Террор»
Если знаменитый цикл «Песни Гипериона» — это история уже довольно давняя — не только для американских читателей, но и для наших (его издавал ACT 1 — почти десятилетием позже американцев, зато сразу три тома, а последний — всего на год позже первоиздания), то подлинная спираль успеха шокирующего и весьма нетривиального «Террора» всё еще разматывается — и конца ей еще не видно. Впрочем, Симмонс, очевидно, принадлежит к числу тех писателей-счастливчиков, кому достаются не только однозначные и искренние признания критиков и коллег, но и ровная и долгая любовь преданной аудитории — его романы, которые становились популярными сразу же после издания, могут быть названы и весьма «долгоиграющими» и весьма влиятельными во всей индустрии НФ, включая (последние годы) и кинематограф.
«Террор» — своего рода псевдоисторический ужастик, погружающий читателя в как бы историю «заранее обреченной» вполне реальной британской экспедиции сэра Франклина, отправившегося в канадскую Арктику в 1845 году в попытке отыскать короткий северный морской путь из Европы в Азию. Симмонс мастерски сплетает в своем романе факты и вымысел, создавая жуткую историю выживания на пределе возможного, ежедневных смертей, предательства, каннибализма, мистических озарений и сверхъестественного кошмара. Роман отличается ярким описанием суровой арктической среды и психологической достоверностью внутренних переживаний персонажей. Симмонс столь же органично вплетает в повествование и элементы инуитской мифологии и фольклора, добавляя тем самым какое-то новое измерение в свою историю.
Изложение характеризуется ярко выраженной нелинейной структурой с многочисленными «флэшбэками»: само действие начинается с середины, затем неоднократно возвращается к началу пути всей экспедиции и прошлым жизням ее участников. Несколько ключевых персонажей, за действиями которых мы напряженно следим, включают как самого руководителя экспедиции Джона Франклина, назначенного капитаном «Эребуса», так и капитана «Террора» Фрэнсиса Крозье, а также судового врача Гарри Гудсера, причем речь ведется то от третьего лица, то от первого — в форме дневниковых записей.
Центральная фигура — Френсис Крозье, принявший командование экспедицией после смерти Франклина и выступающий одним из главных протогонистов в романе Симмонса в разных ипостасях — начальника и жертвы обстоятельств, — принимает решение покинуть намертво вмерзшие в лед корабли и вести людей к острову Кинг-Уильям, а затем и к устью реки Бак, чтобы подняться по ней к Большому Невольничьему озеру. Участники экспедиции из последних сил тянут на себе тяжелые сани с лодками и припасами, блуждая до потери всяких моральных ориентиров и здравого смысла, болея, голодая, теряясь среди льдов и постепенно вымирая. Отколовшаяся группа, возглавляемая зловещим матросом Корнелиусом Хикки, затем пытается, наоборот, вернуться к кораблям, выстраивая чудовищную и бессмысленную социальную систему — новую «пищевую цепочку».
Свежеизданный в 2007 году «Террор» сразу же вошел в топ-10 лучших книг года по версиям многих авторитетных изданий — в том числе еженедельника Entertainment Weekly и газеты USA Today, — а также в десятку Стивена Кинга. Обозреватели The Washington Post сравнили творчество Дэна Симмонса, «взявшего на себя труд запечатлеть это сочетание исторического реализма, готического ужаса и древней мифологии», с прогулкой по весьма тонкому льду, отметив при том, что всякий, кто лишен таланта Симмонса, неизбежно провалился бы под этот лед («…Anyone without Simmons’s mastery of narrative craft would have undoubtedly fallen through» 2). Среди обычно весьма ревнивых собратьев по перу Симмонс также нашел своих преданных поклонников: Стивен Кинг и Дин Кунц назвали его «блистательным автором, внушающим благоговение».
Спустя десятилетие, в марте 2018 года, публичная слава Симмонса поднялась еще на одну ступень: состоялась премьера телесериала «Террор», запущенного каналом AMC (сам Дэн Симмонс выступил там в качестве сопродюсера). Главные роли исполнили Джаред Харрис, Тобайас Мензис и Киаран Хайндс, в роли таинственной Безмолвной снялась «настоящая инуитка» — гренландско-эскимосская певица и актриса Нив Нильсен. Правда, создатели сериала (к неудовольствию самых ярых почитателей творчества Симмонса) заменили концовку на альтернативную и модифицировали ряд сюжетных линий. Тем не менее сериал был признан весьма успешным, вызвал немедленные подражания, а также был продлен на второй сезон (премьера второго прошла в августе 2019-го) — но тут уж его создателям пришлось обходиться без столь эффектной основы, которой был текст Симмонса, — многие зрители оказались сильно разочарованы при сравнении.
«Песни Гипериона»
Гораздо более близкий любителям «твердой» фантастики «Гиперион» столь же шикарными экранизациями пока что похвастаться не может (хотя еще на 2013 год планировался выход «Песен Гипериона» от Warner Bros. Pictures по мотивам первых двух книг — их режиссером должен был стать Скотт Дерриксон, снявший «День, когда Земля остановилась», но производство фильма так и не началось). Впрочем, первый роман тетралогии — собственно «Гиперион» (Hyperion, 1989) — получил в 1990-м престижнейшие НФ-награды «Хьюго» и «Локус» и стал, вне всякого сомнения, «культовым». Его продолжения, хоть и не завоевывали уже «Хьюго», поклонников тоже не разочаровывали и премиями не были обделены.
Гиперионский цикл, как и «Террор», нельзя однозначно охарактеризовать каким-либо одним жанром. Несомненно, там содержатся элементы как вполне «твердой» фантастики, так и «хоррор», ужасы, психологизм, философия и внешнее обрамление в виде масштабной космической оперы, действие которой охватывает несколько веков и множество миров. Вся серия помимо небольших сопутствующих рассказов состоит из четырех основных романов: «Гиперион», «Падение Гипериона», «Эндимион» и «Восход Эндимиона». Разнообразный состав персонажей позволил автору с самых разных сторон осветить надвигающийся (а далее — и реально разразившийся) глобальный межзвездный кризис-конфликт. Попутно Симмонс не преминул затронуть такие «вечные» НФ-темы, как путешествия во времени, искусственный интеллект, природа сознания и смысл человеческой жизни и цивилизации.
От традиционных космоопер «Песни Гипериона» отличают в первую очередь структурные особенности. Каждый персонаж, на котором в тот или иной момент сфокусировано повествование, рассказывает свою историю, занимающую свое место в общем контексте серии. Это позволяет Симмонсу ненавязчиво скользить между разными жанровыми и стилевыми составляющими в рамках одного повествования, более-менее органично включая в общий дискурс, скажем, элементы детектива-нуара или эпической поэзии. Результатом стал замысловатый и сложный узор, сплетаемый из разных рассказов, который вознаграждал внимательных и чувствительных ко всем этим мелким деталям читателей.
И в этом смысле первый «Гиперион», несомненно, самый «выпадающий» из привычного чтения читателей научной фантастики, самый эмоциональный 3.
Впервые оказываясь в мире, созданном воображением Дэна Симмонса, можно почувствовать себя весьма неуютно. Нехватка воздуха и света, мрак, жестокость окружающего совершенно равнодушного мира, атмосфера неотвратимо приближающейся беды — всеобщей катастрофы, контрастирующей с внешним благополучием застывшей в гедонизме цивилизации, имеющей, с одной стороны, доступ ко всей накопленной предыдущими поколениями информации, с другой — возможность мгновенно перемещаться с планеты на планету, где книжные магнаты и модные писатели живут в домах, расположенных сразу в нескольких мирах.
Тут и там на страницах рассыпаны какие-то неясные упоминания о неких Бродягах — космических кочевниках, Шрайке — мстительном сверхсуществе, иногда, якобы, исполняющем желания (действительно, может быть, он их и исполняет, но каким-то шутовским образом), и Гробницах Времени (которые «начинают открываться», и еще неясно, к чему это приведет) — такой причудливый узор Эпохи Конца, на столетия отстоящей от нашего времени.
Читатель должен прочувствовать ужас неотвратимой грядущей бойни, на которую указывают переданные из будущего стихи и знаки, проникнуться паранойей при виде самых соблазнительных на первый взгляд предложений — так, чтобы в конце концов вздохнуть с облегчением, обнаружив, что всеобщее разрушение не столь уж и всеобще, а некоторые, казалось бы, безвозвратно погибшие герои вновь оживают.
Имеются шесть исповедей участников паломничества к Шрайку, призванного предотвратить неизбежную катастрофу, но заранее признанного столь же безнадежным, как и действия облеченного властью Альтинга и вооруженного сверхмощным оружием космофлота. Во вставные новеллы вплетены дневники, юношеские воспоминания и прочее… Таким образом, «Гиперион» сразу наполняется «флэшбэками»-ретардациями, а основные события в первом романе доведены лишь до прихода паломников в долину Гробниц Времени, и только в «Падении Гипериона» «настоящее» действие наконец двинется — начнется противостояние Гегемонии, т. е. планет Великой Сети, и Бродяг.
В начальной главе «Гипериона» неспроста поминаются «Кентерберийские рассказы» Чосера — по всей видимости, построение по их образцу должно вызвать законное уважение и подчеркнуть серьезность намерений автора, который «самыми скромными средствами» нарисует теперь масштабную картину жизни всего человечества, расселившегося по Галактике. Впрочем, можно подозревать, что «Гиперион» сам по себе был одновременно и опытом непростой переплавки Симмонса-рассказчика в Симмонса-романиста4. Авторская скупость проявилась еще и в том, как он использовал «накопившиеся материалы»: так, в роман, например, вошли главы из «Вспоминая Сири», первоначально бывшей отдельной повестью, опубликованной в 1983 году. Линия священника («Человек, который искал Бога»), на первый взгляд, тоже пришла откуда-то извне и требовала бы к себе в норме большего внимания, несомненно, кое-что потеряв, оказавшись в составе романа. Впрочем, свое полное развитие эта сюжетная линия получила, кажется, уже в третьем романе цикла, в «Эндимионе», где новые герои бесстрашно вступили в борьбу с теократическим межпланетным государством Ордена — продуктом того самого дьявольского искушения бессмертием, что предоставлял своему хозяину паразит-крестоформ из первого романа…
Философские построения Дэна Симмонса, увлекательные сами по себе, порой оставляют впечатление стрельбы из пушек по воробьям, когда наиболее изысканные ходы мысли автора и героев (скажем, что Бог отнял у Авраама сына, заставив признать высшей ценностью спасение своей собственной души — т. е. совсем не по Кьеркегору; или идея о принципиальной амбивалентности творчества, когда равновероятно и то, что поэт всего лишь отображает зло мира в своих творения, и то, что монстр рожден именно его вдохновением) не оказывают в конечном счете реального влияния на само действие, развивающееся по законам иного жанра, приводимого в действие в «космооперной» норме пружиной интриги, а не «метафизическим ветерком». Сомнения Сола Вайнтрауба обречены оставаться сомнениями, путь Северна ведет в пустоту, растворяя в общем потоке всеобщего разрушения без остатка все догадки касательно настоящего устройства бытия… Кому-нибудь может даже показаться, что Дэн Симмонс слишком уж бессмысленно безжалостен к своим героям, с холодным интересом вивисектора нанизывая их на ветви Древа Боли, как мясо на шампуры.
Так или иначе, переплавка рассказчика в романиста состоялась: уже вторая часть тетралогии — «Падение Гипериона» — с необходимостью разрушила структурную замкнутость и ту «редкую НФ-диссидентскую особенность», не расширив, впрочем, по-настоящему внутреннее романное пространство, что уже было сформировано «Гиперионом», даже снизив местами тот эмоциональный накал, что являлся, кажется, основным преимуществом романа первого. Но надо отдать автору должное: «Падение» оказалось и гораздо динамичнее и насыщеннее событиями, хоть и не сравнялась в этом с «обычными космооперами» и «технотриллерами» — но и не за это мы любим Симмонса5…
Как легко было бы предположить, остался незамкнутым и «Эндимион», лишь в самом начале пообещав разрешение всех загадок и сюжетных линий — но здесь уже в полной мере вступили в действие законы серии.
Герои Дэна Симмонса оказались затеряны в перенаселенном мире будущего, каждый из них по-своему одинок, их путь по стремительно пустеющим дорогам Гипериона только переводит это одиночество из плана метафизического в план чисто материальный. Они теряются, снова находятся, учатся любить и уважать друг друга. Их души, выгоревшие среди непонимания, отчужденности, жестокости старой цивилизации, стремительно ведомой к концу волей строящих своего собственного бога искусственных разумов (ИскИнов из так называемого Техно-Центра), открываются навстречу дружбе и проникаются ответственностью за судьбы всего человечества. Личная месть и личная страсть уступают напору истории, стремительно вторгающейся на пятачок долины Гробниц Времени.
Исподволь автор подводит нас к истокам крушения сконструированной им же цивилизации. Все поры ее (как пространство между порталами нуль-сети ИскИнами), забиты эгоизмом, пошлостью и самодовольством, нежеланием понимать Других и пренебрежением Красотой — будь то красота отточенной поэтической строки или живые острова и разумные дельфины Мауи-Обетованной.
Мир, где никому не нужно подлинное творчество, обречен и не имеет больше права на существование. Эту нехитрую истину каждый из героев Симмонса постигает по-своему, за болью потерь, сквозь мучения и предательства стремясь увидеть то будущее свободно развивающихся личностей, которое приближает каждый их шаг. Имя замечательного английского поэта Джона Китса (ему выписано посвящение второго тома) становится особой эмблемой, паролем, связывающим времена. Умерший среди равнодушия и ханжества поэт «эпохи до Хиджры» волею фантаста оживает в технократическом мире и ведет нас, как новый Вергилий, по стремительно сужающимся кругам этого нового Ада, изведавшего «чистую поэзию боли».
Главное, в чем преуспел Дэн Симмонс, — это выражение ощущения настоящего художника, поэта, священника, воина, живущих в этакой необъятной Стране Дураков с кучей электронных штучек, где люди лишены обычного человеческого тепла и, по сути, не нужны друг другу.
Две вещи — Красота и Боль — это то, что приходит у Дэна Симмонса на смену почти отсутствующим в его мире Добру и Справедливости, это то окончательное и непреложно авторитетное для всех разуверившихся и всячески обделенных судьбою, против чего не поспоришь и с чем волей-неволей приходится считаться как с новым всемирным законом. Шрайк несет с собой Боль — и, следовательно, он реален. Поэмы Мартина Силена прекрасны — следовательно, они обладают своей собственной силой. Поэт считает, что это он породил или вызвал чудовище, но именно стихи позволяют на мгновение уменьшить невыносимую боль — и тем самым вступить в особое единоборство, происходящее в иной, чем битвы полковника Кассада, плоскости; у Мартина Силена свои счеты с Повелителем Боли, по которым он заплатит в «Эндимионе», его про́клятые стихи звучат и века спустя в душе мятежного героя, разоблачая ясную, но лишенную красоты картину мироздания, сконструированную Орденом. В этом своя особая метафора, отсылающая к Бодлеру («Les Fleurs du Маl»6), Китсу, Йейтсу и еще многим, тем, кто был до и после них, возводя единый Храм, не ведающий относительности всех прочих истин. Поэзия, Творчество — как парение над Бездной, как поиски всё более изысканных страданий в невиданной человеческой гордыни носителей «обнаженного сердца».
* * *
О «Гиперионе» я впервые узнал из статьи ныне покойного писателя и переводчика Александра Щербакова, опубликованной в «Интеркоме» № 1 (3) за 1992 год. Там же сообщалось и об осуществленном первом переводе первого романа (где он, кстати, тот перевод?). После этого оставалось только с нетерпением ждать самой книги. Конечно, не всё из обещанного мэтром сбылось наяву. И мало что, честно говоря, роднит романы Дэна Симмонса со Стругацкими, неужто, в самом деле, Бродяги похожи на Странников, а сверхнаркотик флэшбэк — это тот самый знаменитый слег?! Или Шрайк — какой-то аналог Золотого Шара, исполняющего желания? И в «Падении Гипериона» не обнаружилось обещанной сложнейшей и тщательно прописанной системы миров, планет… Результат сочинения романа с помощью компьютерных сетевых графиков на тот момент оказался не столь уж впечатляющим — знали мы романы и позакрученнее, взять того же Желязны или Френка Херберта… А в Дэне Симмонсе подкупало иное: мудрость отшельника со Скалистых гор, постигшего сущность Красоты и Боли. Только, помнится, еще Фёдор Михайлович (Достоевский) горевал о людях, которые «провозгласили, что страдание есть красота, ибо в страдании лишь мысль. Они воспели страдание в песнях своих»7. Что ж, будем благодарны за возвращение к этой мысли.
Не всегда, как известно, то, что собрало в свое время за рубежом множество премий, оказывалось интересным для нашего читателя. Здесь был тот самый случай, когда романы с удовольствием прочли по-русски. Соавторы переводов начальной гиперионовской дилогии Алексей Коротков, Николай Науменко и Светлана Силакова сразу же получили престижную российскую премию «Странник» за 1996 год.
* * *
Как «Террор», так и цикл про Гиперион можно, несомненно, счесть лучшими примерами особой универсальности, незашоренности и масштабности таланта Симмонса, его литературного таланта, не лишенного изящества, что позволило ему сочетать, казалось бы, весьма малосочетаемое и сотворять действительно захватывающие многомерные миры. Его творения так или иначе включали как тщательную предварительную подготовку материала, так и наличие ярких спонтанных экспромтов, а порой и действительно впечатляющую масштабность, которой не всегда находится место в «стереотипной» НФ. Он совершенно не боялся затрагивать какие-то достаточно сложные и отвлеченные философские идеи, пускаться в психологию и логические экзерсисы, при этом всегда фокусируя свое внимание на персонажах и происходящем именно с ними, не опускаясь до ригоризма и не заменяя сюжетные истории отвлеченной эссеистикой.
Максим Борисов
1 Симмонс Д. Гиперион; Падение Гипериона; Эндимион; Восход Эндимиона / Пер. с англ. А. А. Короткова, С. В. Силаковой, Н. А. Науменко, К. М. Королёва. — М.: ACT, 1995–1998 (серия «Координаты чудес»).
2 amazon.com/Terror-Novel-Dan-Simmons/dp/0316017442
3 См. также: Борисов М. Рецензия на книги: Симмонс Д. Гиперион; Падение Гипериона; Эндимион // Сверхновая американская фантастика, 1996, № 8–9, с. 151–157.
4 Собственно, Симмонс и считался долгое время именно что мастером короткой формы (даже после «Гиперионов»), получая соответствующие престижные премии— скажем, премию журнала «Локус» (Locus Awards) 1990 года за лучшую короткую повесть «Entropy’s Bed at Midnight» («Ложе Энтропии в полночь»; кстати, в том же году читатели «Локуса» признали лучшим НФ-романом «Падение Гипериона», а годом раньше — «Гиперион»); премия имени Брэма Стокера (Bram Stoker Award) 1992 года за лучший авторский сборник «Prayers of Broken Stones» и т. д.
5 Кстати сказать, в отличие от «Гипериона», «Падение» (как и последующие творения Симмонса) всё же не получило «Хьюго», лишь побывав в 1990 году в числе лидеров списка.
6 Название самой знаменитой книги Бодлера переводят на русский язык как «Цветы Зла», но «le mal» по-французски — это и зло, и боль, и беда.
7 «Сон смешного человека». Собр. соч., т. 14, с. 135–136.
(2 оценок, среднее: 4,50 из 5)
Загрузка...