Давай я был

Есть такое удивительное явление — детская субкультура. Это рассказы, приколы, стишки, выражения и словечки, которые живут в детской среде, особенно детсадовской или младшешкольной, десятилетиями передаются от детсадовца к детсадовцу, почти не выходя за пределы этой среды: взрослые этого обычно не слышат, а сами дети с возрастом забывают. Например, это переделки известных песен, среди которых есть фантастические по абсурдности:

В лесу родилась елочка,
А кто ее родил?
Четыре пьяных ежика
И Гена-крокодил.

Нередко в этих произведениях есть уходящая или утраченная натура, уже непонятная новым детсадовцам, но текст еще долго сохраняется:

Союз нерушимый
Сидит под машиной,
И пьет там какао, и ест бутерброд…

Если спросить у ребенка, что это за союз нерушимый, он, конечно, затруднится. Ну и что — мы, может, тоже в стихах Мандельштама не всё понимаем, но это не мешает эстетическому переживанию. Я надеюсь, что специалисты по постфольклору все эти дурацкие стишки собирают и изучают.

Есть и специальные детские слова, и это не только всякое сюсюканье, которое родители тоже знают и успешно используют в разговорах с детьми, но и слова типа рассказать в значении «донести» (Он рассказывает воспитателю) или доказать в значении «подтвердить» (Он доказал, что я ничего не сделал). Взрослые так обычно не говорят даже в беседах с детьми.

И самое замечательное, что есть, оказывается, и особая детская грамматика. Когда дети играют на детской площадке, можно услышать, как они говорят друг другу: Давай я был тигренок… Давай я был полицейский… А я тогда как будто был преступник… С точки зрения стандартного синтаксиса это звучит ужасно странно, хочется поменять прошедшее время на будущее (Давая я буду полицейский) или на настоящее (Мы играем, как будто я принцесса). И тем не менее дети здесь часто используют именно форму прошедшего времени. Не помню, было ли такое в моем собственном детстве (дети забывают, я же говорю). Я ходила в детский сад по полной программе, но из детсадовских словечек в памяти мало что удержалось. Однако за тридцать с лишним лет ручаюсь: на детских площадках с детьми и внуками я постоянно слышу эту удивительную конструкцию, где смешались времена. Пожалуй, можно сказать, что это своего рода «игрательное» или «воображательное» наклонение. Смысл его в том, что задается некий воображаемый мир, пространство игры. И прошедшее время здесь очень ярко передает идею, что всё как бы уже существует, только в каком-то другом игровом мире, в альтернативной реальности.

Конечно, этот детсадовский устный дискурс плохо фиксируется на письме, и найти примеры в письменных текстах не так легко. Но они всё же попадаются:

«Надо лишь сесть на лавке во дворике с косматыми деревьями неизвестной породы и смотреть, как мимо тебя с воплями счастья носится туда-сюда человечек пяти лет, <…> — ей надо сейчас в догонялки с женихом Ванькой, да не просто в догонялки, а со смыслом. Давай, я была Белоснежкой, и мне дали отравленное яблоко! Я яблоко съела и превратилась в волшебного коня, а ты будешь меня догонять, давай?»¹

Здесь это давай я была появляется, естественно, в речи пятилетней девочки, как маркер этой детской речи и даже детского способа существования.

А вот рассказ о спектакле:

«27 февраля 2021 года прошли последние показы спектакля „Когда я была маленьким мальчиком“ в ЦИМе. <…> Любой хороший спектакль пробуждает в своих зрителях фантазию, но в нашем она делает половину дела. „А давай, я была принцессой!..“ — „А я тогда была… я тогда была… драконом!“ Сколько игр в детстве начиналось с этих слов: „а давай, я была…“»²

Интересно, что название самого спектакля «Когда я была маленьким мальчиком» вполне соответствует канонической грамматике. В этом случае фантазия прямо помещается в мир прошлого: как будто когда-то в прошлой жизни человек был кем-то другим. А вот при рассказе о спектакле возникает эта детская синтаксическая конструкция: Сколько игр в детстве начиналось с этих слов: «а давай, я была…».

Нечто похожее происходит и в следующем примере. Это рассказ с «мамского» форума: женщина жалуется, как плохо воспитан соседский ребенок. Заголовок поста такой: «Давай ты будешь добрым дедушкой, а я — старой каргой… Дачные хроники». А дальше следует рассказ:

«Соседский мальчик на даче одного возраста с моим Пашей. На даче, понимаете сами, кто есть, с тем и общаются наши дети. <…> Играют они с Пашей. Я слышу, Захар Паше говорит: „А давай я был бедная девочка, а ты потом произнес волшебные слова, и я стала маленькая фея!“ <…> Потом они побегали, папа наш предложил им в футбол поиграть, а Захар не знает как.

И тогда Захар снова к Паше с предложением: „Паша, а давай ты был добрым дедушкой, а я — старая карга…“»³

Тут интересно, что в своем рассказе автор аккуратно повторяет формулировки мальчика, но в заголовке «переводит» с детского на взрослый — возможно, даже сама того не замечая.

А еще мне попалась песня барда Антона Аксюка, в которой автор (вернее, переводчик) использует эту конструкцию во вполне взрослой речи — а впрочем, в стихах можно всё, а поэты всегда немного дети:

Давай я был герой?
Мой конь разумен и волшебен меч
Душа, я твой ковбой
И для того, чтобы тебя развлечь
Я весь германский батальон
Перекрошил, давай, в бульон.
<…>
А вот, я был король,
Я был палач и был, давай, судья.
<…>
Давай, я просто был твоей игрушкой?
Вот, хотя б, юлой ⁴…

Конечно, всё это наводит на грустные мысли о том, как близко находятся в нашем сознании мир прошлого и мир воображаемый. Но мы не будем спекулировать на эту тему.

Ирина Левонтина

¹ puteshestvie32.ru/content/priznanie
² meyerhold.ru/korda-ya-byla
³ stranamam.ru/post/9842724
⁴ ikbard.ru/internet-konkurs/7508-aksyuk-anton-vladimirovich-joao-u-maria-port-zhuan-i-mariya