Помните фильм «Реальная любовь» с Хью Грантом и другими звездами? Он был собран из нескольких историй, не все из которых заканчивались хэппи-эндом. Я расскажу вам несколько реальных историй из сценария будущего фильма «Реальная наука».
История 1. Представьте себе крупный город над великой сибирской рекой. В нем университет федерального значения. В нем трудится достаточно молодой физик-возвращенец, работавший в хороших университетах Германии и Швеции. У него лаборатория, с ней сотрудничает мегагрантная лаборатория, есть гранты РНФ и РФФИ — в общем, успешная история. Да и формальные показатели хороши: интервью в СМИ, куча публикаций. И есть статья в Physics Report (кто не знает — журнал с импакт-фактором 20), которая заслужила ранг Highly Cited Paper и за три года заработала под сотню цитирований — таких в России раз-два и обчелся. Казалось бы, удачная карьера, радужные перспективы. Но вот приходит новый ректор и вскоре говорит ученому совету: или я, или он. Что делать ученому, его сотрудникам и ученикам? Потихоньку их разогнали, оборудование забрали, сейчас он безработный.
История 2. Представьте себе не очень крупный город над великой русской рекой. В крепком техническом вузе работает лаборатория мирового уровня, победившая в конкурсе лабораторий мирового уровня РНФ. Ведутся эксперименты на стыке физики и нейронаук, звездопад публикаций, талантливая молодежь, прочные связи с лучшими группами мира. Но вот приходит новый ректор и делает руководителю предложение, которое невозможно принять. Через несколько месяцев жизнь коллектива становится настолько невыносимой, что весь коллектив уезжает в другой город над той же рекой. Уезжают двенадцать человек с семьями. Уезжают со своим грантом. Такая вот академическая мобильность по-российски. К счастью, руководитель — действительно талантливый организатор — смог плавно организовать переезд и работу на новом месте. Даже запланированную международную конференцию намереваются провести в том же году. Пожелаем и им успехов!
История 3. Теперь представьте себе великий город над недлинной, но полноводной рекой. В нем известный вуз и успешный факультет, настолько успешный, что вырастил парочку лауреатов, известных всем, и много лауреатов, известных многим. Факультет и по формальным показателям впереди: по одной из его наук в одном из основных рейтингов вуз приближается к топ-100, а по другой науке поднялся аж на 32-е место. Возможно, он даже стал казаться кому-то слишком успешным, потому что прием на основную специальность уже несколько лет снижается и дошел уже до десяти студентов в год, притом что в конкурирующем столичном вузе аналогичная цифра приема — 260. Соответственно, и преподавательские ставки сокращают. Стали поговаривать, что факультет умирает, а может быть, его хотят свести в могилу, создав на его месте новый под руководством какого-нибудь лауреата. И как в воду глядели: лауреат обратился вдруг к ректору с предложением создать новый факультет, где бы учили хороших студентов на современном уровне. Неважно, что уже есть два факультета по этой науке. Ректор показывает себя демократом, предлагает обсудить вопрос на факультетах. Пусть скажут политологи и стоматологи, как надо учить естественным наукам. Ученые советы и комиссии обсуждают почти полгода, к единому мнению не приходят. Наконец тайное голосование на главном ученом совете: против нового факультета — 56%, за — 25%, воздержалось — 19%. Думаете, решение принято? Принято, да не то: после голосования выступает ректор и говорит, что имеет свое мнение и принимает свое решение: создать факультет! Тут уж не человека и не лабораторию растоптали, а мнение нескольких десятков уважаемых людей, профессоров и деканов, призванных решать судьбу всего университета. Вот это демократия! А сокращение преподавателей тем временем продолжается…
История 4. Наконец, попробуем представить себе всю российскую академическую науку: сотни институтов и институтиков. Точнее, теперь ее правильнее называть министерской. Президент провозгласил, что через шесть лет она войдет в топ-5 в мире. Неужели это реально? Реально, если выбрать правильные критерии оценки! Да и надо ли долго думать? Количество публикаций — вот самый главный, понятный и правильный критерий. Разумеется, в международных базах цитирования, чтобы, как говорит министр, поднять качество нашей науки. Даже не имея финансового образования, легко сосчитать, что для вхождения в топ-5 с учетом роста числа публикаций в мире надо увеличить число российских публикаций в два раза. А для этого надо каждый год увеличивать их число всего лишь на 12,5%. Ну, лучше на 15%, чтобы был запас. Чтобы этого добиться, нужен всего лишь учет и контроль, как учил нас Ильич. Считаем норматив публикаций для каждого института и институтика по специальной министерской методике. Кто не выполнит норматив — не получит надбавок.
И как теперь быть тем, кто хоть и казался себе успешным, но немного публикаций недобрал? Или если эксперимент на мышах шел дольше, чем планировалось? Или если реактивы застряли на таможне? Или вместо того, чтобы шлепать десять статей в журналы с импактом 0,1, сотрудник целый год писал статью для топового? И когда после долгой борьбы с рецензентами статью приняли, увы: именем министра институт не получил надбавки, так как не выполнил план по числу статей.
Кто-то может спросить: раз в великой научной стране успешных ученых так гнобят, она же станет опускаться в мировом табеле об ученых рангах, и скоро дело будет совсем плохо? Ответ: конечно, нет! Просто место изгнанных успешных займут совсем другие люди и вузы. Например, гордо ходит среди успешных крупный вуз на великой русской реке, который сильно увеличил число своих публикаций, нанимая людей на работу по переводу на английский статей из отстойных российских журналов и публикации их в мусорных индийских. Очень выгодный бизнес, между прочим. На сайте госзакупок видно, что в 2016 году за это вуз уплатил 37 миллионов.
В эпилоге — традиционные российские вопросы: кто виноват и что делать? На первый ответ прост и остается за кадром. Ответ на второй вопрос мы ищем долго и мучительно. Но если не научиться сочетать единоначалие, академические свободы и уважение к людям, страна в конце концов попадет в пятерку самых псевдонаучных.
Александр Фрадков,
докт. техн. наук, зав. лаб., профессор
(9 оценок, среднее: 3,89 из 5)
Загрузка...
В первых трех случаях речь идет о начальственном произволе, человеческом факторе, против “объективных показателей”. А в четвертом, наоборот, о следовании “объективным показателям”, следовании концепции, которая отнюдь не нынешним министром была выдумана, а восходит к знаменитой статье Д.Ливанова и М.Гельфанда “Верните действенность науке” (2011). И ведь что интересно, вскоре после этого М.Гельфанд писал:
https://trv-science.ru/2011/11/08/obyasnitelnaya-zapiska/
“Действительно, велика опасность, что из любого проекта злонамеренными политиками и чиновниками будут выдернуты отдельные удобные пункты и проигнорировано все остальное; репутация и авторитет авторов (if any) при этом будут использованы как обоснование для принимаемых произвольных решений. Но эта опасность существует всегда. ”
Так и случилось впоследствии, как минимум в трех аспектах – антиплагиате, наукометрии, реформе РАН. Может, пора уже более серьезно относиться к такой опасности?
Я бы хотел еще раз отметить, что не в степенях и не в карьеристах дело. Карьеристы встречаются всегда и везде с вполне ненулевой вероятностью. И не надо все переваливать на ВАК и министерство. На мой взгляд катастрофично плохо то, что в самих университетах не работают защитные механизмы.А начальственный произвол воспринимается как нечто, происходящее само по себе, вроде плохой погоды.
” И не надо все переваливать на ВАК и министерство.”
Да, кто же на них ВСЁ переваливает? Они всего лишь вносят в ситуацию свою скромную лепту, осуществляя кадровую политику, в результате которой руководящие позиции заполняются карьеристами с дутыми степенями, цепляющимися за свои кресла мёртвой хваткой и гнобящие всё, что их позициям может угрожать. Защитные механизмы должны работать на всех уровнях, а не только на местах.
Это все же ограниченный взгляд на происходящее, что есть какие-то плохие и глупые люди, которые рвутся к власти и нужны формальные барьеры, чтобы остановить их на подступах. На самом деле, нередко вроде хорошие и умные люди, вполне заслуженные, на руководящих постах меняются, и скажем так, проявляют какие-то качества, которых раньше за ними не замечали, и этим в своей деятельности огорчают многих других людей и вызывают их нарекания. И это происходит не только под влиянием получения власти как таковой, но и от тесного сотрудничества с государством.
Возьмите к примеру Филиппова, начиная с периода, когда он был министром, и до сего дня, когда он председатель ВАК, и мы видим, что многие люди огорчены его деятельностью и критикуют ее. Но не припомню, чтобы кто-либо когда-то подвергал сомнению его диссертацию. То же можно сказать и о других недавних министрах (до Васильевой и Котюкова).
А посмотрите, что сейчас происходит в ВШЭ. Как прежние друзья и коллеги разочаровываются, например – https://echo.msk.ru/blog/panfilova/2444801-echo/
В общем, я к тому, что никаких априорных защитных механизмов выстроить нельзя. Нужны апостериорные.
“Это все же ограниченный взгляд на происходящее, что есть какие-то плохие и глупые люди, которые рвутся к власти и нужны формальные барьеры, чтобы остановить их на подступах.”
На безграничность взгляда я ни разу не претендовал – я лишь отметил весьма характерную, важную и заслуживающую внимания тенденцию.
” В общем, я к тому, что никаких априорных защитных механизмов выстроить нельзя. Нужны апостериорные.”
Осмелюсь поправить: нельзя построить априорные защитные механизмы со стопроцентной гарантией защиты. Это, однако, не означает, что от них следует вообще отказаться. Вы, к примеру, при приёме пищи готовы обходиться исключительно апостериорными защитными механизмами без априорных?
Это конечно верно, но тут важно, что разные люди принимают разные решения по своему приему пищи, а не на основе единых формальных критериев.
Полагаю, лучший из реалистичных защитный механизм, как априорный, так и апостериорный, по крайней мере, что касается ректоров и деканов, – это регулярные выборы, с ограничением в 2 срока. И принудительная ротация остальных управленческих кадров. Хотя стопроцентной гарантии ничего не дает.
Вот статья, точнее, список ссылок, для написания которой потребовались 2(два) сотрудника и инструмент, требующий порядка 1000$ в год: http://adsabs.harvard.edu/cgi-bin/nph-ref_query?bibcode=2016MNRAS.456.2070T&refs=CITATIONS&db_key=AST. Как вы думаете, что ждет этот инструмент в ближайшее время?(Журнал, кстати, c импакт -фактором 5).
Так что же делать?
А делать надо “революцию” в организации науки.
Где критерии успешности работы ученого?
Молчит наука.
Где критерии успешности НИИ (ВУЗа, Лаборатории).
Еще больше молчит наука.
Так чего же вы молчите?? Идеи то есть! Я знаю. Нет смелости.
Где ваши Уч советы? Где мнение науч коллективов?.
Вот там и решай эти вопросы. На то ты и Директор, а не чиновник.
Буду вопросы- пишите.
Ваш В Полников