Вырастить дикаря

Святослав Горбунов побывал в Центре спасения медвежат-сирот.

«Ух, зверюга!» — говорит водитель, глядя на перебегающую в ночи через дорогу лесную куницу, а ведь еще только на пару километров отдалились от трассы. «Вр-р-р… Вр-р-р…» — старенькая машина пробивает себе дорогу сквозь снежные заносы по ледяной колее, только и успевай, что улавливать рулем очередные неровности и вихляния. Едем через глухие, но сказочно красивые зимние леса Тверской области к человеку-легенде — Валентину ­Сергеевичу Пажетнову, автору уникальной методики реабилитации и возвращения в дикую природу медвежат-сирот. Впервые о супругах Пажетновых я узнал еще будучи школьником: в учебнике по обществознанию была короткая заметка о том, как они вдали от людей выращивают осиротевших медвежат и выпускают их обратно в природу. Сколько же прошло лет? Уже трудно и подсчитать, а центр Пажетновых до сих пор существует. Сегодня уже три поколения Пажетновых занимаются реабилитацией медвежат.

В просторном обихоженном доме за общим столом мы попеременно разговариваем с Валентином Сергеевичем, основателем династии медвежьих опекунов, и Сергеем Валентиновичем, ныне директором Центра по спасению медвежат-сирот. Здесь же находится и внук Валентина, Василий Сергеевич. В уютной, доброй компании разговор идет споро и интересно. С первым вопросом обращаюсь, конечно же, к Валентину Сергеевичу.

— Валентин Сергеевич, если коротко, то как всё начиналось? У всех биологов-природоохранников в жизни был момент, который, если так можно выразиться, предопределил их судьбу. Для меня таким моментом, вероятно, было знакомство с книгами Бернхарда Гржимека и Александра Формозова. А что вас привело к природе?

В. П.: Книги тоже, не могу сейчас сказать какие, в основном приключенческие. Но главное, я очень рано стал понимать, что мир рядом с нами — это таинство. Особенно лес. Мне всегда хотелось разгадать эту тайну. И с 15 лет я готовил себя к тому, чтобы не только материально выживать в мире, но и соприкасаться с этой тайной — лесом. Потом я уехал в Сибирь, затем был университет (я понял, что обязательно нужно учиться), заповедник…Так всё и получилось. Можно сказать, мне сопутствовала удача. Мне всегда хотелось войти в лес гостем и остаться там частичкой, которая была бы «своей». Стать своим в лесу получается, правда, только когда там поживешь месяца два или три. А после перерыва это чувство теряется, и ты опять гость.

— А к медведям что привело?

В. П.: В 1975 году профессор Л. В. Крушинский предложил мне сделать то, чего раньше никто не делал, — заменить медведям мать и посмотреть, что получится. В результате этой работы удалось выяснить крайне важное обстоятельство — что медвежата без матери могут вырастать полноценными лесными жителями. Для этого не нужно общение с матерью, главное — контакт со средой. Тогда у них формируется нормальное (в пределах биологической нормы для вида) поведение.

— Выходит, что реабилитацией медвежат вы занимаетесь уже очень давно?

В. П.: Да, с 1975 года. Первые медвежата были выпущены в среду в 1978 году, их звали Чук и Гек. А здесь, в Бубоницах (деревня, где проживают Пажетновы. — С. Г.), такая работа ведется с 1990 года.

— Почему появляются медвежата-сироты и как они попадают к вам?

В. П.: Раньше основной причиной появления лесных сирот была охота, сейчас же главный фактор — беспокойство, причиняемое человеком. Берлога для медведя — опасное место, если где-то рядом идет валка леса; да что там, даже лыжники бывают способны вспугнуть медведицу и вынудить ее покинуть берлогу. Зверь уходит, а уже родившиеся медвежата остаются внутри (до их выхода из берлоги медведица не испытывает к ним привязанности). Потом медвежат находят и, если им повезет, привозят к нам.

Было бы здорово сказать людям: «Пожалуйста, не забирайтесь зимой в лес, где могут быть медведи, не тревожьте их, лучше найдите другие места для активной деятельности». Для тех же, кто работает в лесу, было бы здорово написать небольшую инструкцию, чтобы они не боялись заглянуть в оставленную потревоженным медведем берлогу.

— Как дальше строится работа?

С. П.: Об этом можно прочитать на нашем сайте orphan-bear.org. Первые месяцы медвежата, еще беспомощные, получают круглосуточный уход, мы их кормим из бутылочки каждые два часа. Как только немного подрастут, в возрасте трех месяцев, переходим на кормление из миски молочной кашей. В этот период медвежата уже довольно прыткие. Весной, в конце марта — начале апреля, когда в природе медведица выходит из берлоги с потомством, наши медвежата переселяются в специальное помещение, домик в вольере посреди леса. Площадь вольера — 1,3 га. Медвежата могут гулять по нему, начинают пробовать естественные корма, изучают окружающую среду. От холодов укрываются всё в том же домике, пищу получают также из мисок. В июле дверь вольера открывается, и наши питомцы могут свободно выходить в лес, знакомятся с ним, набирают вес для предстоящей зимы. Немного подкармливаем их в этот период.

Главное правило на период всего пребывания медвежат на реабилитации — строгое ограничение контактов с человеком. Для выпуска зверь должен быть диким, то есть избегать человека в природе.

К сентябрю большинство животных уже готово к самостоятельной жизни в лесу, начинается пора «выпускников». Выпускать стараемся в тех местах, откуда прибыли к нам подопечные: если из лесов Тверской области, то в Тверской, если из Архангельской, то в Архангельской.

— Много питомцев уже выпустили? Вспоминаете их?

С. П.: С 1995 по 2018 год мы выпустили 229 медвежат. Конечно, есть медвежата с интересной историей, про которых мы время от времени вспоминаем.

В. П.: Вот, например, история медвежонка Остаха (потому что из Осташково. — С. Г.), ставшая уже довольно известной. Вон он, за вами. (Оборачиваюсь и вижу у себя за спиной календарь с портретом забавного медвежонка.) Этот медвежонок поступил к нам 5 января 2009 года вместе с еще двумя медвежатами. Мать, скорее всего, пала жертвой браконьерской охоты. Таксист просто довез коробку до ближайшего к нам крупного села и сказал: «Забирайте». Звери были переохлаждены и крайне истощены. Две самочки, к сожалению, погибли, но третий медвежонок, хотя его вес составлял всего 356 г (при норме в 500), а потом упал до критических 280 г, проявил бесподобную тягу к жизни! Я начал откармливать его молоком с добавлением капельки меда, яичного желтка и крупицы, на кончике ножа, порошка бифидумбактерина. За раз он мог выпить не больше 5 г молока. На пятый день медвежонок всё же набрал свои первые 5 г веса. В дальнейшем всё у него было хорошо, даже появился друг Подельник (он проходил как вещдок по уголовному делу), но это уже другая история.

С. П.: Каждого медвежонка, конечно же, не вспоминаю, но в целом чувствую беспокойство за их дальнейшую судьбу. Мы по возможности ведем мониторинг выпущенных медвежат и очень радуемся, когда получаем информацию об их благополучной адаптации в природе. Особую радость испытываем, когда узнаем, что наши медвежата благополучно размножаются. Например, мы знаем про 11-летнюю медведицу Нору, которая принесла три помета по три медвежонка в каждом. Уже пять лет нам удается регистрировать ее и ее детенышей при помощи фотоловушек. В этом году мы очень надеемся получить уникальные снимки Норы с новым потомством.

— Ограничение контактов с человеком подразумевает «никакой любви от сотрудников к их подопечным» или привязанность все-таки бывает?

С. П.: Безусловно, мы испытываем чувства к нашим подопечным, волнуемся и переживаем за них. Но главное — это чувство ответственности за их дальнейшую судьбу. Именно поэтому мы не позволяем себе проявлять какие-либо чувства к медвежатам у них на виду.

— А «возвращенцы» бывали? Или случаи, когда медвежонка не удавалось выпустить в дикую природу?

С. П.: Выпуск считается успешным, если в течение года после него не было зафиксировано конфликтных ситуаций «медведь — человек». К сожалению, не всех медвежат возможно выпустить в дикую природу, бывают и проблемные, которых приходится повторно реабилитировать. Как правило, это медвежата, которые до поступления к нам в центр долгое время содержались у людей. Таких медвежат мы забираем и оставляем в вольере, где они зимуют в искусственной или самостоятельно ими построенной берлоге. Весной, когда медвежата просыпаются, мы выпускаем их. Как правило, за зиму медведи очень дичают, и вероятность их адаптации к естественной среде повышается.

— Как читатели ТрВ-Наука могут помочь медвежатам?

С. П.: В связи с уходом из России фонда, который на протяжении 25 лет поддерживал нашу работу, обеспечивая всем необходимым, мы сейчас ищем средства, чтобы продолжить работу по спасению медвежат-сирот. У центра не так давно появился сайт (см. выше. — С. Г.), где можно сделать пожертвование, и странички в социальных сетях. Также нам нужна информационная поддержка. Помимо реабилитации медвежат мы проводим экопросветительскую работу, призываем людей к бережному и ответственному отношению как к животному, так и к растительному миру.

— Вернемся к людям (вновь обращаюсь к Валентину Сергеевичу). Приятно осознавать, что уже три поколения семьи связывает общее дело?

В. П.: Не то что приятно, я этим горжусь! В наше время это редкая удача. Удача вообще сопутствовала мне всю жизнь, и главная моя гордость — за то, что в нашей семье никто никогда не ссорится. А ведь в ней больше двадцати человек! Делить нам нечего, и все друг за друга горой, это самое главное.

— Валентин Сергеевич, вы счастливы? Простите за, может быть, неудобный вопрос.

В. П.: Да, конечно, я счастлив той жизнью, которая случилась. Счастлив своими детьми и внуками. Счастлив добром в своей семье. Вот что хочу еще сказать: рядом с нами есть общество, с которым мы должны уметь поддерживать добрые отношения. Это тоже счастье.

Специально для ТрВ-Наука
Фото медвежат: Центр спасения медвежат-сирот / orphan-bear.org