Размышления о проблемах высшего образования на примере МФТИ

Год назад в МФТИ начались бурные административные преобразования, появились новые структуры — школы, которые объединили некоторые факультеты. Вместе с тем происходили порой не всегда продуманные преобразования и изменения учебных курсов. Неожиданно в результате этой деятельности пострадал классический курс теоретической механики, замененный на двух факультетах некоторым новым курсом. Новый курс не обсуждался с научной общественностью МФТИ и, как впоследствии выяснилось, оказался крайне неудачным. Отрицательные отзывы на него написали ведущие сотрудники ИПМех РАН и Математического института РАН им. Стеклова. Только после этого приказом ректора была создана институтская комиссия, которая стала разбираться с новым курсом по существу. Юрий Николаевич Орлов — один из членов этой комиссии. В своей статье он делится теми глубинными и не всегда очевидными причинами, которые могут приводить к подобным педагогическим казусам.

Максим Балашов

 Глубокоуважаемые коллеги, а также все, кто заинтересован в повышении качества высшего образования, предлагаю Вашему вниманию некоторые размышления, на которые автора этих строк навел ход исторического процесса реформ в области науки и образования за последние 30 лет. Обсуждение, хотя и достаточно общее по выводам и анализу тенденций, будет касаться в практической части только физико-математического образования на примере МФТИ, где автор работает доцентом-совместителем на кафедре высшей математики.

Общим местом является утверждение, что былую славу Физтеху принесли отцы-основатели, составившие такие программы обучения, которые оказались наиболее адекватными вызовам того времени и т. д. и т. п. Хорошо известны и управленческие решения, принятые на высшем уровне руководства страны и способствовавшие реализации этих программ — в целом так, как они и задумывались. С течением времени, очевидно, цели могли и поменяться, так что модернизация программ обучения и вообще образовательных стандартов представляется естественным эволюционным процессом. О качестве такой эволюции и хотелось бы поговорить.

Отмечу в первую очередь такое важнейшее достоинство прежних программ в области математики, физики, теоретической физики, как их системность. Отдельные курсы не только очень продуманно сочетались в процессе обучения, главное состояло в том, что на выходе получался специалист, способный поставить и решить новую задачу от начала и до конца. Не осознавая, быть может, этой системности, выпускники Физтеха могли тем не менее использовать ее весьма эффективно, поскольку научены учиться и если не остались в физико-математической области наук (как оно часто и происходит в последнее время), то очень быстро осваивались в другой. Возможно, это и неплохо, ведь во всех областях человеческой деятельности желательно иметь толковых людей.

Не вызывает сомнения максима французских просветителей, известная, впрочем, и до них, что «мозг хорошо устроенный стоит больше, чем мозг, хорошо наполненный». Однако следовало бы добавить, что и производство такого мозга тоже стоит дороже, чем относительно простой процесс его «наполнения», причем ошибки «устроения» часто приводят к полной невозможности практического использования испорченного инструмента, тогда как от наполненного (даже наполовину или менее) мозга можно ожидать хоть какой-нибудь отдачи. Причем время отдачи на порядок превышает время обучения, так что даже сравнительно малая эффективность использования при общем положительном выходе дает определенный плюс. Возможно, последний аспект и послужил основной причиной постепенного и всё более явного тренда физтеховского образования от «системного устроения мозга» в сторону «наполнения». Отрицательный эффект от такой тенденции на государственном уровне проявится нескоро, да и вообще может не проявиться — все-таки изначально в МФТИ поступают очень неглупые люди. Но уровень «элитарности» (даже, наверное, и без кавычек) физико-математического образования в ведущих технических вузах страны, как мне кажется, снижается. И это не следствие кадровой политики в отношении преподавательского состава или снижения уровня абитуриентов. Обе указанных составляющих уже не одно десятилетие не претерпевают существенных качественных изменений применительно к элитным вузам. Основной причиной мне представляется снижение эффективности управления наукой и образованием в целом. Конечно, чиновника только ленивый не покритикует, и вообще «пианист играет как умеет», но если с концерта можно уйти легко, то сменить область деятельности без потерь удается редко. Провести же «снизу» коррекцию чиновника практически невозможно. В то же время важно понимать, что применительно, в частности, к Физтеху отнюдь не Министерство образования и науки является потребителем вырабатываемого вузами «продукта» в виде специалистов с физико-математическим образованием. При идеальном положении дел реальным заказчиком выступают академические институты, так называемые «базы», где организованы базовые кафедры. Обсуждать причины того, почему выпускники практически не идут работать на эти самые «базы», почему «базы» почти не имеют возможности принять выпускников, не очень интересно, так как это будет разговор «в пользу бедных». Цель данной заметки иная: обратить внимание на разрыв в целеполагании производства научных кадров. Заказчиком работ является государство в лице Минобрнауки, а фактическим потребителем — оно же, но в лице научных организаций. О некоторых особенностях складывающейся ситуации хотелось бы поговорить более детально.

Традиционно схема управления образованием и наукой в Российской Федерации до начала реформы Российской академии наук крупномасштабно представлялась нижеследующей схемой.

Государственные вузы являлись исполнителями госзадания по производству нужных стране элитных, а также и других научных кадров. Словосочетание «нужных стране» означало фактически следующее. Академические институты получали от госкорпораций (Росатом, Роскосмос и т. п.) и их отдельных предприятий запросы в виде хоздоговоров. Эти запросы имели научную составляющую, которая не могла быть решена в рамках отраслевых НИИ, имевших практическую инженерную направленность. Академические институты, выполняя работы по этим договорам, а также руководители самих госкорпораций поручали своим сотрудникам, имеющим нужную квалификацию и образование, провести соответствующие исследования. Именно сотрудники академических институтов и являются теми выпускниками вузов, которые нужны стране в указанном выше контексте. О том, какова должна быть их квалификация, конкретно знают только руководители вышеозначенных институтов, как правило академики. Они разрабатывают совместные программы обучения, формирующие в итоге образовательные стандарты, и через Академию, членами которой являются, передают их на приведение в соответствие с бюрократическими формальными требованиями и на последующее утверждение в Минобрнауки. После утверждения учебная программа спускается из Минобрнауки в конкретный вуз, ректор которого должен обеспечить соответствующий учебный процесс и выпустить специалистов с обозначенными умениями и знаниями.

Реформа РАН эту управленческую схему нарушила, что показано зачеркнутыми стрелками на рисунке. Академия была отставлена от своих институтов, которыми напрямую стало управлять ФАНО. Правда, в научном плане это управление по-прежнему сводилось к утверждению рекомендаций Академии, но сама Академия никакого формального и фактического управления институтами уже не имела, ибо финансовые потоки были направлены в обход нее. Рекомендации министерству по созданию новых программ обучения быстро сошли на нет, потому что не было обозначено соответствующего управленческого требования к уже теперь бывшим академическим институтам. Более того, идея о том, что науку можно делать и в вузах, прямо стимулировала создание школ, соответствующих программ развития, формирования собственного образовательного стандарта и пр. В результате возникла — не хочу сказать коррупциогенная, но система с явно положительной обратной связью, когда заказчик работ сам же является и их исполнителем, а финансирование обеспечивается недостаточно компетентной собственно в предмете третьей стороной (министерством).

Конечно, можно науку перевести в вузы, но при наличии другой управленческой схемы. Вполне допускаю, что мы присутствуем при перестройке старой схемы на новую, и уж потом-то всё будет хорошо, но в силу длительности этого процесса мы уже не первый десяток лет наблюдаем деградацию системности образования. На Физтехе она идет медленно, потому что преподаватели Физтеха, обладая пока еще системным образованием, продолжают гнуть свою «ретроградскую» линию и в основном придерживаются старых проверенных временем программ. Новые курсы на Физтехе, как, впрочем, и в других элитных местах (на мехмате МГУ, например), всегда были и читались для интересующихся слушателей как спецкурсы, отнюдь не в рамках общеинститутского цикла. Если всем группам какого-либо факультета начнут читать некий новый курс или введут в старый какие-то дополнительные главы, интересные лектору или руководителю школы или еще кому-нибудь, то какая системная образовательная цель при этом будет достигнута? Вопрос риторический, ибо качество системности не обсуждается сейчас с государственным заказчиком работ. При всем уважении к конкретным весьма заслуженным ученым, возглавляющим общеинститутские и базовые кафедры, а также школы, они не являются полноценными представителями государственного заказчика. Дело в том, что они отстаивают свой (конечно, в идеале он же и государственный) интерес в рамках конкуренции с другими такими же учеными, т.е. в конкурентной борьбе, а не в синтезе идей. Успешные борцы за право читать новый курс вводят новый стандарт, который, однако, гарантированно однобокий, не согласованный с другими государственными же нуждами в области науки.

В результате мы сейчас получили ситуацию, когда одна школа посчитала, что ей не нужен «архаичный» курс теоретической (т.е. аналитической) механики, потому что на него не хватает часов из-за чтения новых курсов не совсем физтеховского профиля, и предложила прочитать механику в ознакомительном формате без достаточной математической строгости. Ранее некий факультет Физтеха принял решение, что отдельным его группам не нужна физика, ибо опять-таки не хватает времени на более актуальные на современном этапе предметы, в которых заинтересована определенная кафедра.

Без обид, уважаемые руководители школ, но, общаясь по своей основной работе с руководящими сотрудниками госкорпораций, я убедился, что они понятия не имеют об этих новациях, им совершенно не интересно, как там внутри вуза устроена жизнь. Они, как и остальной внешний мир, воспринимают, в частности, Физтех как место по производству кадров, умеющих решать любую задачу физико-математического плана. То, что объективно часть Физтеха уже не выдает продукцию такого качества в силу смены целей, им неизвестно. Например, ко мне на базовые лекции на V курсе иногда попадают студенты, которым никогда не рассказывали, что такое уравнения Гамильтона. В результате им трудно усвоить методы, используемые в статистической механике, не говоря уже об отсутствии должной — с моей, разумеется, точки зрения — математической культуры. И эта ситуация характерна для многих ведущих вузов страны. Принимая недавно вступительный экзамен в аспирантуру у выпускников другого (в прошлом тоже вполне элитного) вуза, мы с удивлением обнаружили, что конструкция суммы Римана, не говоря уже о верхних и нижних суммах Дарбу при определении понятия определенного интеграла, является для них новой. Так инновационно им прочитали введение в анализ: достаточно уметь вычислять неопределенный интеграл и применять формулу Ньютона — Лейбница без доказательства. Но зато им прочитали дополнительные курсы по языкам программирования. Последнее, конечно, замечательно, но я-то как потенциальный работодатель предполагал другой формат знаний. Почему бы новаторам не продвигать свои идеи под каким-нибудь другим «брендом»? Чтобы не вводить в заблуждение публику. Например, «Физтех-2.0». А лучше и совсем без слова «Физтех».

Конечно, использование имени вуза является вполне естественным путем эволюции образования, да и самому вузу интересно и полезно создать новые кафедры, привлечь финансирование, это прогресс (без иронии). Но это личный прогресс, напомню, государственного вуза, у которого, вообще говоря, не должно быть своего личного мнения по поводу того, какую учебную программу исполнять. Его нанял метагосударственный заказчик (а отнюдь не школы, как это сейчас пытаются представить) за государственные деньги, поэтому все изменения в программе должны проходить согласование в Минобрнауки после экспертизы в базовых академических организациях, а последние и представляют, собственно, заказчика. Мнения экспертов, конечно, могут и должны быть разными, но только те программы годны к использованию, по которым у разных экспертов в процессе обсуждения организуется консенсус.

Таким образом, возникшие проблемы являются, на мой взгляд, в большой степени следствием снижения эффективности управления образованием. Допускаю, что сами управленцы смотрят на ситуацию по-другому. Им, возможно, нравится, что они достигают поставленной перед ними цели по обеспечению нормативной и иной базы функционирования высшей школы с минимальными для себя усилиями, переложив часть своих функций на саму высшую школу. Но наука, физико-математическая в особенности, имеет неприятный объективный характер, не позволяющий долго использовать инновационные мантры вместо реального управления. Отказы изделий и следующие за ними техногенные аварии, а потом (если всё оставить без изменений) и катастрофы естественным путем вынудят пересмотреть кадровую политику в соответствующих сферах. Увы, происходит это за счет налогоплательщика. Одна надежда на то, что профессура на кафедрах физики и математики считать умеет хорошо и счет свой будет оберегать от таких посягательств — в частности, путем объединения в независимые профессиональные союзы. Расширение сферы деятельности последних также объективно неизбежно вследствие снижения системности управления. Получающийся в итоге результат суммы разнонаправленных тенденций может и удержать на плаву качающуюся лодку высшего образования.

Ю. Н. Орлов
доцент кафедры высшей математики МФТИ, докт. физ.-мат. наук