Витрина напоказ?

Публикуемая ниже статья биолога Петра Власова и отклики на нее появились как следствие острой дискуссии, развернувшейся в «Фейсбуке» по поводу программы возвращения 15 тыс. ученых в Россию.

Я сделаю ему предложение,
от которого он не сможет отказаться.

«Крестный отец» (1972)

Как говорится, «внезапно». Россию оповестили о перспективах массового возвращения ученых — 15 тыс., как-никак. Оставим на совести инициаторов, почему о грандиозных планах подъема отечественной науки пишут в «МК»¹, а о проблемах российских образования и науки ведущие российские же ученые предпочитали писать в Nature². Видимо, целевая аудитория в первом издании более соответствует уровню замысла. Что ж, к таковой аудитории мы еще вернемся… А пока — к сути.

Слова чиновников о неминуемом ренессансе науки, как им самим кажется, подкреплены солидными цифрами. Регулярно рапортуется о 1000/1300/1500 «уже вернувшихся». То есть осталось поднажать, застроить страну гиперкубами, и вернутся тыщи. Тыщи.

Правда, нетрудно убедиться, работая в научной среде, что высасываются эти цифры из пальца. Нехитрая арифметика: просуммировать всех (уехавших), кто добавил себе российскую аффиляцию в последние годы. Для большинства из них ничего в жизни не изменилось — науку они делают благодаря западным аффиляциям, в Россию ездят свадебными генералами. Иногда открывают лаборатории, где бывают пару месяцев в году.

Многим «зарубежным» россиянам регулярно предлагают «вернуться» по такой схеме — продолжать работать и публиковаться за счет зарубежного фундамента, но добавляя российскую аффиляцию. Реальное число вернувшихся ученых высокого уровня (крепких завлабов) — порядка 100-200 человек. Это Сколтех, некоторые «мегагрантники», несколько десятков лабораторий в нескольких же лучших вузах и НИИ и некоторое количество тех, кто из зарубежной науки пошел в отечественное околонаучное и вузовское администрирование.

Теперь взглянем на Родину, на которую так хочется вернуться (не сарказм — хочется). Что искренне трудно понять: почему для страны, в которой зарплата школьного учителя, врача или социального работника, даже хорошо работающего, зачастую не превосходит 20 тыс. руб.³, именно задача возвращения тысяч ученых на миллионные зарплаты является важнейшей прямо сейчас? Сами по себе высокие доходы ученых — те, что уже выплачиваются, например, в Сколтехе, — не то чтобы плохи… Но плохи они на фоне того, что получает даже хороший, даже очень хороший учитель / преподаватель вуза. Это неоправданно, безответственно и просто неприлично с нормировкой на ситуацию в социуме.

Не может быть приоритетом именно возвращение ученых на зарплаты «мирового уровня» на фоне нищеты социума. Чтобы не быть голословным, вот опрос. Я его провел в соцсети «ВКонтакте» среди молодежи (отечественной), с которой мне регулярно выпадает радость работать на образовательных мероприятиях. Это студенты лучших вузов страны: МГУ, МФТИ, ВШЭ, Меды… Именно их учителя готовят будущую интеллектуальную элиту страны — собственно, таковая и отвечала на вопрос.

Итак, #прямосейчас месячная з.п. моего школьного учителя:

~20-40 тыс. руб. (131) 53,9%
Проголосовали 243 человека.

И еще один интересный момент: а что же такое «квалификация»? Хирш и статьи в топовых журналах? То есть, переформулируя известного персонажа реалий современной России (правда, периода «нефтяного дождя»), «у кого нет „Натуры“, пусть идет в ж…»? Я и сам работаю и живу за рубежом и знаю, что тут множество отличных соотечественников-ученых и что «в среднем» они, пожалуй, сильнее тех, кто остался на Родине.

Очевидно, что работать в отечественной науке на фоне инфраструктурного и финансового провала последних десятилетий несравнимо труднее, чем работать в ведущих иностранных центрах. Как «нормировать» на это квалификацию? И как быть с другими занятиями неуехавших, с тем, благодаря чему вообще-то и поддерживался какой-никакой, а уровень отечественной науки, например с преподаванием (в вузах), которое вообще не является видимым приоритетом Минобрнауки?

Нетрудно убедиться, что некоторые какбэвернувшиеся новоявленные профессора даже не читают системных/регулярных курсов в вузах, выдавших им российскую аффиляцию. Точечные лекции и перерезания красных ленточек на торжественных открытиях «больших строек», извините, не в счет. Может ли, точнее даже, имеет ли право научное сообщество существовать вне образования?

Теперь время для предположений. Сведущим в реалиях Родины наблюдательным людям понятно, что многие «большие стройки» нынешней эпохи — результат эволюционного процесса сложной системы, в которой долгое время оптимизируемой величиной являлись личные профиты и гешефтики, притом в отсутствие общественного контроля. В такой системе работает схема «витрины напоказ» (10% инфраструктуры, на которые тратятся суммарно этак 10% денег) + «всё остальное» (90% инфраструктуры, на которые суммарно тратится еще 10%). Остальное рассовывается по карманам.

Весьма эффективная схема для персонального обогащения на всех уровнях системы. И работает, пока есть стабильный источник закачки бюджета — в недавнем прошлом то была нефть. И нет пока никаких оснований не предполагать, что 15 тыс. ученых — такая же стройка, в которой процесс и опилки важнее результата. Ибо заявлена эта стройка ровно той же властью, которая полтора десятка лет загоняла образование и науку в стране в болото. И пресловутые 15 тыс., как и многие другие уехавшие, уже давали свой ответ, как говорится, ногами. Причем динамика последних лет только усилилась⁴, что бы ни говорили про «ренессанс» немногочисленные вернувшиеся / устроившиеся на теплые места.

Кстати, помнится, мы обещали вернуться к целевой аудитории. Не поленитесь, почитайте комментарии «простой публики» на сайте «МК» к статье¹, ставшей сигналом к этому обсуждению. Кажется, публика не так уж и проста. Возможно, инициаторы решатся-таки вынести обсуждение на уровень, например, Nature — что ж, наверняка «всё чудесатее и чудесатее» будут отклики от собственно ученых.

Напоследок: собственно, а что мы подразумеваем под «возвращением»? Соучастие в жизни Родины? Множество людей, работая за рубежом, регулярно бывают в России и в меру сил участвуют как в образовательных мероприятиях для молодежи, так и в научных с коллегами. Держать высочайший уровень, работая в лучших мировых центрах и притом регулярно приезжать и читать лекции, участвовать в коллаборациях с соотечественниками — это же отлично. Поддерживать своим приездом «витринные» проекты, которые нужны для отвлечения внимания социума от реального провала науки и образования в 150-миллионной стране… провала, вызванного коррупцией и безответственностью властей…

Тут каждый вправе делать свой выбор. Но таковой выбор — это не просто ответ на вопрос вернуться/остаться и сопутствующее обустройство быта себя и своих близких. Профессионал высокого уровня таковое обустройство — при очень высокой зарплате, обещанной «возвращенцам», — конечно, обеспечит. Это еще и выбор относительно своей репутации и поддержки того, куда и как ведут страну ее лидеры. И тем, кто собирается сыграть на тонких струнах души соотечественников, искренне мечтающих вернуться, чтобы жить и работать на Родине, следует знать, что большинству уехавших не нравится, когда по струнам этим водят тем же смычком, что нужен для виолончели.

А тем, кто предполагает найти в этом возвращении шанс войти в ряды некой «элиты», способной поднять страну на новый уровень, следует вспомнить, кто эту «элиту» формирует последние полтора десятка лет… Им наверняка пригодятся слова, когда-то написанные для лучших умов огромной страны: «Враг рода человеческого нашептывает мне, что только полный идиот способен отказаться от такого шанса. Этот шепот мне удается заглушить без особого труда, ибо я — человек непрестижный… и не терплю элиты ни в каком обличье… Как только они превратят меня в одного из них, ничего не останется от наших прежних намерений»⁵.

Ну а тем, кто решит, что все-таки самый весомый аргумент в пользу возвращения — это деньги, которых в России, как известно, по-прежнему в достатке, им остается только пожелать всего доброго. Хорошего настроения. И здоровья.

Об авторе: Пётр Власов — выпускник физ.-мат. лицея № 5 (Долгопрудный) и МФТИ, канд. физ.-мат. наук. Работал в Институте молекулярной биологии (ИМБ) РАН. Ныне — senior postdoc в Centre for Genomic Regulation (CRG), Барселона. По мере возможности участвует в образовательных проектах для школьников, среди которых Зимняя Пущинская школа (ЗПШ, www.zpsh.ru/wp/) и Школа молекулярной и теоретической биологии (ШМТБ, http://molbioschool.com)

Публикуем отклики на статью Петра Власова.

Я готова подписаться под статьей Петра Власова и счастлива, что нашелся-таки человек, который назвал вещи своими именами, и что этот человек не из нас, работающих на родине, и поэтому уже «по определению» второго сорта, а именно из тех, кто «там».

Что касается «программы возвращения», послужившей информационным поводом для статьи Власова, то, поскольку данная программа пока даже не существует («в разработке»), то обсуждать ее не представляется возможным. Это очередная PR-кампания, относиться к которой серьезно и тратить время на полемику с «пустотой» не имеет смысла. Замечу только, что финансирование столь большого числа ученых требует значительных ресурсов — неясно, откуда предполагается их брать. Как бы не из «оптимизации» (= «ликвидации» или, в лучшем случае, сокращения) финансирования тех, кто уже в России и, несмотря ни на что и вопреки всему, продолжает работать, нередко даже на мировом уровне. Целесообразность вкладывания столь больших средств именно в целевое мегафинансирование «возвращения» ранее уехавших, а не в создание адекватных условий для научной работы в России для тех, кто в ней уже находится, лично у меня вызывает сильные сомнения, если не сказать жестче.

Потенциал «диаспоры», безусловно, можно и нужно использовать, равно как и потенциал любых зарубежных ученых. Но абсолютно не так, как практикуется в последний период.

Эту тему можно обсуждать серьезно и глубоко, если, конечно, будет готовность прислушаться к мнению, идущему в разрез с тем, что признано единственно правильным сегодня. Обсуждать с объективным и беспристрастным анализом эффективности и целесообразности вложения огромных средств в ранее запущенные и продолжающиеся программы с привлечением «гастролеров» и, для сравнения, эффективности расходования значительно меньших средств сильными российскими коллективами. А заодно провести и честный анализ эффективности государственной поддержки обучения и «стажировок» за рубежом, например за счет президентских стипендий (сколько реально возвращается по их окончании, как предусмотрено условиями данных программ, и какую пользу это приносит России), — не правильнее ли было бы те же средства направить на стипендии аспирантов и позиции постдоков внутри России, чтобы условия для работы в России были привлекательными, и к нам из-за рубежа приезжали лучшие молодые ученые, работая в тех же достойных условиях, что и «местные»? А советы, что необходимо изменить в России, чтобы в ней стало работать в науке как минимум не сложнее, чем за рубежом, кажется естественным спрашивать у тех, кто именно в России работает постоянно, знает проблемы изнутри, при этом имеет опыт и работы за рубежом, и международного сотрудничества. В России достаточно сильных ученых, чтобы опираться на них, их опыт и знания, в том числе — на их умение организовывать реальные дела, а не PR-кампании даже при скудном финансировании и под прессом бюрократии.

Елена Болдырева, гл. науч. сотр. ИХТТМ СО РАН, профессор ,член Совета по науке при Минобрнауки, вернувшаяся в Россию в 1999 году после десяти лет научной работы в прекрасных лабораториях в Европе, отказавшись в Германии от позиции профессора C4, когда нас в России встречали не аккордные выплаты и фанфары, а пустые разоренные лаборатории и аудитории

* * *

Я ничего не могу сказать по поводу конкретных пропорций предполагаемых «гешефтиков» 10% — 10% — 80% (просто данных нет), а в остальном совершенно согласен с автором. Как справедливо заметил однажды предыдущий президент РФ, «Свобода лучше, чем несвобода». И этого не заменишь никакими высокими зарплатами, бесплатными детскими садиками или хорошей спецшколой для внука (см. интервью нового ректора Сколтеха в ТрВ-Наука № 205).

Мне кажется очевидным, что любой профессионально работающий в своей области научный работник заведомо обладает достаточным здравым смыслом, чтобы понимать, что никакой современной наукой невозможно успешно заниматься в общественной атмосфере оголтелой антизападной (да и любой другой) пропаганды, всеобщей подозрительности и ксенофобии, не говоря уже о том, чтобы желать растить в такой атмосфере своих детей и внуков.

Андрей Калиничев, профессор Высшей школы горных наук, Нант (Франция)

* * *

Мне задача «возвращения в Россию ученых» кажется неправильно поставленной. Если создавать в России хорошие позиции для ученых, не различая их национальность или этническое происхождение, то это поможет всем — кому-то остаться, кому-то приехать.

Константин Сонин, профессор Чикагского университета (США) и НИУ ВШЭ, член Совета по науке при Минобрнауки

* * *

Никакая программа «возвращения» не сработает сама по себе. Надо создать конкурентные на мировом уровне условия в стране, и профессионалы сами начнут возвращаться. Без флагов и фейерверков. Конкурентные условия, равные для всех: граждан РФ из страны и снаружи, а также граждан других стран мира. К сожалению, я пока не вижу значительных предпосылок к этому. Скажу больше, этого не хотят сами ученые в стране. А именно, серая масса не хочет конкурентной среды мирового уровня, так как не выдержит этой самой конкуренции. А меньшинство — сильные профессионалы — были бы не против, но не верят, что это реально осуществить. Потому опять же не особо поддерживают из принципа «не навреди».

Юрий Ковалев, зав. лабораторией внегалактической радиоастрономии Астрокосмического центра ФИАН, член Совета по науке при Минобрнауки

* * *

Насколько я понимаю, никакой программы пока толком нет — по крайней мере я не видела, чтобы разным научным учреждениям массово выделяли на это деньги или хотя бы обещали выделить в обозримом будущем. Соответственно, гнев Петра тоже не очень понятен. А 15 тыс. нормальных рабочих мест с нормальными условиями — дело хорошее, брать на них исключительно возвращенцев — не факт, что очень разумно, хотя, разумеется, надо как-то постараться, чтобы люди, не сильно вовлеченные в мировое научное сообщество, не начали брать на них друг друга.

Екатерина Америк, профессор факультета математики ВШЭ

* * *

Я согласен с Константином Сониным. Нужно создать нормальные условия работы для хороших по уровню ученых, независимо от того, в России они уже или возвращаются или приезжают из другой страны, и это важнее и правильнее, чем специальные программы по возвращению.

Станислав Смирнов, лауреат премии Филдса, профессор Женевского университета (Швейцария) и СПбГУ, создатель и зав. Междисциплинарной исследовательской лаборатории им. Чебышева (мегагрант 2010 года)

* * *

Абсолютно согласен со Стасом.

Александр Кулешов, президент Сколтеха, академик РАН

* * *

Разве эта «программа возвращения» достойна вообще упоминания? Лучший ответ на статью в «МК» — игнорировать ее. Надо понимать, что это чистый PR.

Михаил Фейгельман, зам. директора Института теоретической физики им. Ландау РАН, профессор МФТИ

* * *

Вроде бы то, о чем пишут Константин Сонин, Екатерина Америк и Станислав Смирнов, самоочевидно, и как-то даже странно обсуждать. Правда, в понятие «нормальные условия работы» больно много входит, у нас даже трудовое законодательство профессоров не очень жалует (нет постоянных позиций), так что нормальных условий не просматривается ни для кого. Вместе с тем, разумеется, должна быть разумная «лестница» к самым лучшим позициям, чтобы не было провала в десять раз по уровню и зарплате (а тем более по одному параметру). Иначе всё ограничится оазисами за колючей проволокой.

Эдуард Гирш, вед. науч. сотр. Петербургского отделения Математического института РАН, профессор кафедры Академического университета РАН в Санкт-Петербурге, член Совета по науке при Минобрнауки.

* * *

Создание в России 15 тыс. рабочих мест для ученых под девизом «За мировые достижения — мировые зарплаты» — это не программа. Это революция. Можно привести доводы и за (без науки — труба) и против (сначала обеспечьте районные больницы) такой революции. Но реальна ли она?

Не думаю. Во-первых, 15 тыс. русскоязычных ученых-естественников — как уехавших, так и никуда не уезжавших, — которые работают на уровне профессора хорошего американского университета, не существует в природе. Думаю, их порядка тысячи — и большая часть, конечно, из своих гарвардов никуда не тронется. Так что единственный путь — привлечь настоящих иностранцев. В принципе это правильно — у науки нет гражданства, — но очень сложно. Репутация России сейчас такова, что при прочих равных условиях немец скорее поедет в США. Тем более, что tenure в американском университете — вещь супернадежная. А где гарантия, что через несколько лет российские власти не передумают и не перенаправят деньги с науки на духовность? Во-вторых, реализация этой программы потребует модернизации вообще всего. Допустим, тысячи ученых мирового уровня приедут — и станут покорно повиноваться Фортову, Котюкову, Садовничему и, прости господи, Ковальчуку? Сомневаюсь. Стало быть, будет борьба за власть. А еще у ученых из свободных стран — а водятся они в основном там — есть свойство иметь мнения по разным вопросам. Власть планирует об эти тысячи вытирать ноги так же, как вытерла их о российских ученых, когда объявила фонд «Династия» иностранным агентом? Ну-ну.

Словом, намечается Междупланетный Шахматный Конгресс. Оптимистичный сценарий: из этой искры возгорится пламя, и, начав с создания условий для работы 15 тыс. ученых, Россия лет за восемь станет нормальной страной. А пессимистичный сценарий будет похож на то, что произошло на самом деле у Ильфа и Петрова.

Алексей Кондрашов, профессор кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета (США), создатель и зав. лабораторией эволюционной геномики факультета биоинформатики и биоинженерии МГУ (мегагрант 2010 года)

* * *

Мне непонятен предмет обсуждения, так как никакой программы «возвращения» я пока не видел, и на чем основываются цифры 15 тыс. ученых, не знаю. Даже непонятно, об ученых какого уровня идет речь, — только что защитившихся кандидатах, постдоках, профессорах?

Если в Россию, как утверждается в статье Петра Власова, вернулось 100–200 ученых уровня завлабов — это уже немало — порядка 10–20 научных институтов. Но сколько ученых такого уровня работает в диаспоре? Думаю, что не 15 тыс., а по крайней мере на порядок меньше.

Китай, успешно занимавшийся «возвращением», занимался тщательным анализом своей диаспоры — и в Китае ученых такого уровня, если не ошибаюсь, было нескольких тысяч человек. Российская диаспора существенно меньше — один анализ был недавно проведен (но и там вроде бы нет статистики по категориям). См. материалы, в частности, доклад Ирины Дежиной и ее коллег «Развитие сотрудничества с русскоязычной диаспорой: опыт, проблемы, перспективы»⁶.

На «анекдотическом» уровне мне известен ряд замечательных ученых, вернувшихся на основное место работы в Россию после продолжительной работы за границей. Они занимаются преподаванием и научной деятельностью в России, как говорится, «по полной программе». Мне также хорошо известна программа мегагрантов, которая не предусматривает полного «возвращения» ученых, но способствует созданию научных коллективов в России в важных областях.

О надеждах и проблемах Сколтеха недавно в ТрВ-Наука рассказал его новый президент Александр Кулешов⁷. Ассоциация русскоязычных ученых RASA вместе с университетами организовала центры лабораторий в Томске, Казани и Санкт-Петербурге. Там речь идет не о возвращении, а о ротации ученых диаспоры, сотрудничестве и воспитании собственных кадров. Недавно я был в одном из этих центров в Томске. Хотя дело только начинается, у него могут быть хорошие перспективы.

Что касается оплаты труда — она должна зависеть от квалификации и потенциала любого ученого, как уехавшего, так и вернувшегося. Согласно Федеральной дорожной карте, средняя зарплата научных сотрудников в Москве в 2016 году должна составлять около 94 тыс. руб. (из всех источников). По моему опыту, зарплата ассистента в американском университете — около двух зарплат постдока, полного профессора — до 5–6, а ректора — до 10–12. В исключительных случаях выдающийся ученый получает не меньше ректора. Думаю, что подобная сетка может быть применена и в России, как для вернувшихся, так и для не уезжавших.

В целом у научной диаспоры есть потенциал, который может быть использован для усиления науки в России, как это было сделано в Китае и других странах. Этот потенциал временный и продлится не более 10– 15 лет, пока нынешняя научная диаспора активна (а что будет после нее, сейчас непонятно).

«Возвращение» — лишь один из способов реализации этого потенциала. Воспользоваться им без того, чтобы создавать условия для работы всех ученых вне зависимости от их «происхождения», не удастся. Поэтому многое будет зависеть от выбранной стратегии научно-технического развития России и еще больше — от того, как эта стратегия будет реализована. Я убежден, что без передовых науки и технологий и соответствующего им образования наша страна обречена на прозябание.

Александр Кабанов, заслуженный профессор и содиректор Института наномедицины Университета Северной Каролины (США), директор лаборатории «Химический дизайн бионаноматериалов» МГУ им. Ломоносова (мегагрант 2010 года), член Совета по науке при Минобрнауки

* * *

Я сам «сижу на двух стульях». Но сказать, что вернулся в Россию, не могу. Я приехал в Москву работать и через какое-то время уеду.

На днях мы шли с приятелем по Нескучному саду. Ну, что скажешь, посильнее, чем в Париже на набережной Сены: помосты с рок-н-ролльными парами, хорошее пиво, вполне доброжелательная спортивная молодежь… Но как бы объяснить… У меня всё время возникает ощущения одновременного присутствия в двух реальностях.

Я не очень люблю фильм «Восток — Запад» — он слишком прямолинейный, однако выстраиваются параллели с сегодняшним днем… Я думаю, что в настоящих условиях правильным было бы не пытаться вернуть хороших специалистов из-за границы, а максимально облегчить коммуникацию российских исследователей с зарубежными коллегами. Причем посылать на конференции и стажировки в первую очередь молодежь.

Мне кажется, что возвращение интеллектуальной элиты — это дело, конечно, важное, но гораздо более важное — оставаться цивилизованной страной. То, что устроили российские болельщики в Марселе, — это вещь совершенно неслучайная и к футболу имеющая весьма опосредованное отношение. Они (не все, надеюсь) приехали во Францию не столько болеть, сколько отомстить за то, что, по их мнению, Россию унижают. Их так научили дома. Так что нужно не привозить интеллектуалов, а растить дома людей, думающих самостоятельно, не под копирку, для которых открыты двери во внешний мир. И вкладывать в это деньги.

Сергей Нечаев, вед. науч. сотр. ФИАН, зав. Лаборатории Понселе (CNRS, Независимый московский университет)

Академик РАН Алексей Хохлов предложил ТрВ-Наука в рамках дискуссии опубликовать цитату из п. 9 заявления Совета по науке при Минобрнауки РФ от 19 мая 2016 года по Стратегии научно-технологического развития РФ:

Важным элементом Стратегии должно быть всемерное поощрение международного сотрудничества в науке и технологиях. Связь с мировым процессом технологического развития должна обеспечивать постоянный приток новых идей и способствовать минимизации российских затрат. Важно разработать прагматичную программу кадровой «подпитки» российской науки и технологического развития высококвалифицированными специалистами из-за рубежа, обращая основное внимание не на «громкие» имена, а на потенциал долгосрочной отдачи от таких специалистов.

Полный текст см. http://sovet-po-nauke.ru/info/19052016-declaration_strategy

«Я всегда отвечаю за всё, что делаю»

Один из авторов программы возвращения ученых, профессор Сколтеха и зав. лаб. в МФТИ, победитель конкурса мегагрантов 2013 года Артём Оганов ответил на вопросы Наталии Деминой.

— Как бы Вы прокомментировали статью Петра Власова?

— Аргументы Петра основаны не на данных (они данным противоречат), а на его философии. Но мы не философы, а ученые — и без данных никакой аргумент не принимается.

— Понимаете ли Вы, какую личную ответственность на себя берет за возможные политические и прочие риски тот, кто решится по такой программе приехать в современную Россию? Еще несколько лет назад ситуация была более предсказуемой и понятной, сейчас же, когда осудить могут даже за критический репост в социальной сети, когда государство всё больше становится Большим Братом…

— Насчет ответственности — я всегда отвечаю за всё, что делаю.

— Может ли наука процветать в нескольких аквариумах? Может ли наука процветать, когда школьные учителя вовсе не процветают, а задавлены бюрократией, оптимизацией, повышением нагрузки и пр. проблемами?

— Насчет аквариумов — проблема в том, что Вы судите о наших идеях не по самим идеям, а по каким-то другим данным. Наша цель как раз оживить науку в существующих институтах притоком свежих мозгов и не разочаровавшихся в жизни людей. Это не создание аквариумов, а ровно наоборот. И включает наша программа то, чтобы и не уезжавшие ученые получили лучшие условия жизни и работы — если делом доказали, что заняты передовой наукой.

— Где можно посмотреть проект программы, он доступен?

— Он пока что только в разработке. Сырую версию знают наши контакты в АСИ и РВК — как будет готова, смогу показать.

P. S. Согласен с Александром Кабановым, что необходимо использовать окно времени, пока оно не закрылось, и с другими коллегами, что необходимо создавать хорошие условия для всех хороших ученых. Именно об этом наша программа.

¹ В России собираются запустить кампанию по возвращению 15 000 ученых из-за рубежа // «Московский комсомолец» от 23 мая 2016 года. www.mk.ru/print/article/1444663/

² Nature, 522/419, 25 June 2015. www.nature.com/nature/journal/v522/n7557/full/522419a.html

³ Платежкаспособность // «Новая газета» № 121 от 2 ноября 2015 года. www.novayagazeta.ru/society/70577.html

⁴ Куда из России «утекают мозги»? // Телеканал «Дождь». www.facebook.com/tvrain/videos/10153867838483800/

⁵ Стругацкий А., Стругацкий Б. Волны гасят ветер

⁶ http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=7090

⁷ Александр Кулешов; Ольга Орлова. Новый ректор — веха для Сколтеха // ТрВ-Наука, № 205 от 31 мая 2016 года