Молодость нового стиля —
по преимуществу конструктивна,
зрелая пора — органична,
и увядание — декоративно.
Моисей Гинзбург
Недавно я прочитала, что Дом Наркомфина на Новинском бульваре в Москве (самая известная постройка Гинзбурга) должен был в соответствии с использованной в нем технологией простоять без ремонта не более восьми лет. Итак, удивительно то, что он вообще еще стоит, а ведь некоторые квартиры в нем вполне обитаемы…
Я не буду здесь касаться продолжающейся борьбы за сохранение этого всемирно известного памятника конструктивизма (об этом см. www.youtube.com/watch?v=6-9YSvqvKn8, «Дом Наркомфина и его влияние на современную архитектуру», видеозапись лекции архитектора Алексея Гинзбурга, внука Моисея Яковлевича). Крупнейшие мастера архитектуры, в том числе недавно ушедшая от нас Заха Хадид, обращались к трудам и постройкам Гинзбурга, считая уроки мастера современной классикой. Тем не менее то немногое, что осталось от советского конструктивизма, нами не опознается как памятники, и состояние большинства построек в этом стиле «оставляет желать».
Мне же повезло: в юном возрасте я прожила месяц не только в построенном Гинзбургом конструктивистском здании, но и в организованной таким образом среде. Это комплекс зданий санатория им. Орджоникидзе в Кисловодске, построенный коллективом архитекторов под руководством М. Я. Гинзбурга.
Ранней весной 1940 года после тяжелейшего воспаления легких меня туда вывезла мама, принимавшая участие в строительстве. Санаторий занимал три корпуса — два жилых и третий лечебный; комплекс сделал бы честь любому из направлений конструктивизма.
Мы жили в первом корпусе, где располагались довольно просторные «номера» с ванной, туалетом и балконом-лоджией; он выглядел как более или менее обычный дом, похожий на новые дома на четной стороне ул. Горького в Москве. А вот лечебный корпус являл для меня нечто загадочное — помню, что мне никак не удавалось «ухватить» его устройство. Теперь я знаю, что по архитектурному замыслу лечебный корпус был весьма экстравагантным, но при этом безупречно продуманным — круглый объем охватывала отдельно расположенная кольцом большего диаметра галерея, что дало возможность отделить корпус с ваннами от собственно лечебных кабинетов.
Довольно близко от лечебного корпуса начиналась большая пологая лестница, которая вела в парк; спустя много лет я узнала, что лестницу проектировал Иван Леонидов.
Моисей Яковлевич Гинзбург (1892–1946) родился в Минске; его художественная одаренность проявилась рано. Основное архитектурное образование Гинзбург получил в Миланской академии художеств. Вернувшись в 1914 году в Москву с дипломом художника-архитектора, он, тем не менее, считал, что ему нужны более основательные познания в области техники и технологии собственно строительства, поэтому поступил на архитектурное отделение Рижского политехникума, который в эти годы из-за войны переехал в Москву. В политехникуме он проучился три года и окончил его с дипломом инженера-архитектора.
Следующие четыре года Гинзбург провел в Крыму, где у него уже были заказы. При этом он не только строил, но еще и изучал татарское искусство и архитектуру; итогом была работа «Татарское искусство в Крыму», которая выходила выпусками в журнале «Среди коллекционеров» в 1921–1924 годах.
В 1921 году Гинзбург вернулся в Москву, а спустя два-три года уже приобрел известность — и как автор статей и книг, и как преподаватель ВХУТЕМАСа, член ГАХН и редактор журнала «Современная архитектура».
Гинзбург любил и умел работать. Продуктивность его уже в 1920-е годы поразительна; его книги «Ритм в архитектуре» (1923) и «Стиль и эпоха» (1924), статьи в журнале «Современная архитектура», где он был редактором, отличаются продуманностью структуры и безупречным языком.
Он писал как бы для всех сразу — и для профессионалов, и просто для желающих составить свое мнение о новых и сложных материях.
В 1920-е годы по понятным причинам строили мало, так что «в материале» реализовалась совсем малая часть тогдашних проектов Гинзбурга. Кроме проектирования он был занят также преподаванием и оргработой в журнале и в ОСА — Объединении советских архитекторов. На конференции ОСА в 1928 году в докладе «Конструктивизм в архитектуре» Гинзбург дал сравнительный анализ советской и зарубежной архитектуры, а в ответ на упреки в пренебрежении формой заявил: «Форма находится у нас в стадии постоянного искомого…»
После 1928 года Гинзбург сосредоточился в большей степени на проектировании, участвуя в многочисленных конкурсах на архитектурные сооружения разного назначения, такие как Дворец труда, Дом текстилей, крытый рынок, здание Русгерторга в Москве, Дом Советов в Махачкале, Дом правительства в Алма-Ате и т. д.
Одновременно Гинзбург искал новые принципы проектирования жилища. В 1926 году по его проекту строится жилой дом на Малой Бронной в Москве, а в 1928 году начинается строительство Дома Наркомфина. Именно это здание войдет в историю архитектуры как памятник эпохи; соответственно, войдет в историю и имя Моисея Гинзбурга как его создателя.
Дом Наркомфина, его драматическая судьба, включая нынешние коллизии, приобретают поистине символическое значение. Ведь чем основательнее продумана мечта о лучшем, «правильном» будущем, тем болезненнее воспринимается крушение этой мечты.
Менее всего Дом Наркомфина можно назвать плодом пустой фантазии авторов проекта — Моисея Гинзбурга и его ученика Игнатия Милиниса; напротив, архитектурно-технически и эстетически там было тщательнейшим образом обосновано всё: и планировка, и освещенность, и вентиляция, и цветовые решения, и функциональные нагрузки. Заказчик — тогдашний нарком финансов Николай Милютин — был настолько увлечен реализацией этого проекта (у него самого было архитектурное образование), что спроектировал для себя небольшую квартиру-надстройку на крыше дома; его дочь с мужем выехали оттуда только в 1980 году.
Отдельного анализа заслуживают два основных типа планировки квартир — хорошо известные профессионалам «ячейки» типа F и K, — цветовые и световые решения и многое другое.
Завершение строительства Дома Наркомфина в 1930 году совпало с критическим переломом в судьбе архитектурной профессии в СССР: все профессиональные объединения были распущены, вместо них возник Союз советских архитекторов, призванный определять облик новой советской архитектуры. Конструктивизм и рационализм были объявлены «вредным формализмом».
Тем не менее было завершено строительство вполне «конструктивистского» жилого дома — кооператива «Показательное строительство» (Гоголевский бульвар, 8) и проекты Гинзбурга (общественные здания, театры, жилые комплексы) реализовывались в разных городах Советского Союза.
В 1935 году Гинзбург возглавил архитектурную мастерскую, которая административно подчинялась Наркомтяж-прому. В этой мастерской коллективом авторов и был создан проект санатория Наркомтяжпрома в Кисловодске. Гинзбург осуществлял общее руководство проектированием и строительством — но это уже сюжет для особого рассказа.
Санаторий Наркомтяжпрома открылся в 1938 году. Моисей Яковлевич Гинзбург умер в 1946-м, оставив потомкам целую библиотеку детально проработанных проектов, а также статьи и книги.
Дом Наркомфина еще стоит.
О проектах М. Я. Гинзбурга с чертежами и иллюстрациями см.
http://www.alyoshin.ru/Files/publika/khan_magomedov/khan_ginsburg_04.html
Загрузка...