От Сахарова до наших дней

В октябре 2014 года исполняется 25 лет уникальной общественной организации — Санкт-Петербургскому союзу ученых. Публикуем текст беседы Татьяны Дрынкиной с одним из основателей этой организации почетным председателем правления Львом Боркиным. Леонид Яковлевич — канд. биол. наук, ст. науч. сотр.. Зоологического института РАН, член Президиума Российской ассоциации содействия науке.

— Давайте начнем с истории. Вы стояли у истоков СПбСУ и до сих пор являетесь своего рода супервайзером этой организации. Как случилось, что именно Вы оказались одним из «родителей» и как всё начиналось?

— Да, действительно, полушутя-полусерьезно меня считают отцом-основателем СПбСУ. Во многом это, на мой взгляд, получилось случайно. <…> Поводом послужила протестная волна среди сотрудников АН СССР, возникшая в 1989 году в связи с невыдвижением Президиумом академика А. Д. Сахарова в народные депутаты. В результате во многих городах возникли инициативные группы его поддержки.

Первое собрание такой инициативной группы в Ленинграде проходило в здании ЛНЦ АН СССР, что само по себе знаменательно. Тогда я познакомился с А. М. Ельяшевичем ^[1], Э. А. Троппом ^[2], Н. Б. Вахтиным ^[3] и другими интереснейшими людьми и талантливыми учеными. Вскоре я был делегирован своим Зоологическим институтом АН СССР в Москву на конференцию. Там я пришел на заседание инициативной группы по созданию Союза ученых (СУ) СССР как общественной организации, объединяющей ученых, неравнодушных к проблемам отечественной науки. Мне очень понравилась открытая, коллегиальная, без чинопочитания атмосфера обсуждения, хотя подчас возникали острые дискуссии.

На том заседании было принято решение структурировать оргкомитет, и я записался в региональную группу. Так мне и еще трем ученым поручили представлять оргкомитет в Ленинграде, и я стал активно продвигать идею создания Союза ученых СССР. Если не ошибаюсь, 1 апреля 1989 года я выступил на семинаре в Ленинградском филиале Института истории естествознания и техники АН СССР, с которым дружил, с целью апробировать идею новой общественной организации ученых среди социологов и историков науки. Сначала с докладом о продовольственной ситуации в городе выступила депутат первого демократического Ленгорсовета Марина Салье ^[4], которая была тогда очень популярным политиком. Получив явную поддержку, я напечатал статью с проектом создания Союза ученых СССР в газете «Ленинградский университет». Вскоре появились первые сторонники, и инициативная городская группа стала быстро разрастаться.

Параллельно в регионах с академической наукой были созданы свои группы поддержки А. Д. Сахарова. Они, помимо Москвы и Ленинграда, возникли в Новосибирске, на Дальнем Востоке и в Нижнем Новгороде. Между группами были установлены тесные связи. Однако возник вопрос, как успешно избрать А. Д. Сахарова народным депутатом. Для решения этой задачи тогда были даже построены математические модели. Стало также ясно, что необходимо получить поддержку не только самих делегатов-выборщиков от академических институтов, но и разумных членов АН СССР. В результате правильно выбранной стратегии А. Д. Сахаров был успешно избран народным депутатом от АН СССР.

— Какова была хроника дальнейших событий?

— Мы продолжали в острых дискуссиях разрабатывать концепцию, программу и устав Союза ученых СССР, и каждый пункт тщательно обсуждался. Конечно же, этот процесс сопровождался проблемами, иногда психологического характера, а подчас и принципиального. Так, были, к счастью, единичные деструктивные коллеги, которые практически всегда были против, особенно если их мнение не получало в ходе обсуждения поддержки.

Более серьезной оказалась проблема вовлечения СУ СССР в реальную политику. Группа московских коллег стала заниматься, надо сказать, очень успешно и профессионально (а тогда всё было в новинку) анализом выборов, их проведением и итогами. Они создали «Клуб избирателей Академии наук». Однако значительно большая часть ученых, в том числе в Ленинграде, предпочла не выходить за пределы задач по реформированию отечественной науки.

В городе на Неве инициативная группа собиралась каждую среду в Институте высокомолекулярных соединений АН СССР у профессора Ельяшевича. Отмечу, что ленинградский оргкомитет по своему составу был очень ярким и разнообразным, в него входили ученые разных специальностей, и не только из Академии, но и из отраслевой науки и вузов. Мы понимали, что создаем междисциплинарную и межведомственную организацию социально активных ученых нового типа, которой в Советском Союзе не было. Мы определили, что будем заниматься реформированием науки и образования с целью улучшения их качества на основе процессов самоуправления.

Не менее острым стал вопрос о членстве в будущем Союзе ученых. Среди москвичей многие видели эту организацию как элитную, состоящую только из ученых с мировым именем (без «научного плебса»); соответственно, предполагались крупные членские взносы. Мы с А. М. Ельяшевичем были сторонниками иной позиции, которая потом была закреплена в Уставе ЛСУ (с 1991 года – СПбСУ). Демократическая организация с целью реформирования науки и образования должна отражать взгляды всего научного сообщества и, соответственно, быть открытой для представителей всех его слоев.

Тем не менее было также ясно, что необходимо иметь некий фильтр для отсечения возможных проходимцев, шарлатанов и просто сомнительной публики. Кроме того, Союз ученых не должен размываться за счет просто хороших людей, не имеющих отношения к науке и высшему образованию. В итоге в Уставе ЛСУ появились пункты о необходимости хотя бы двух научных публикаций, а также о рекомендациях от двух членов организации.

В скором времени вместе с нашими коллегами из других городов мы взяли курс на создание Союза ученых СССР через проведение Учредительного съезда в Москве. Поскольку власти (как в АН СССР, так и вне ее) воспринимали нас как некую оппозиционную группу, то в Ленинграде мы приняли решение вести все наши заседания и обсуждение подготавливаемых документов открыто как легальная, но независимая общественная организация, которая соблюдает советское законодательство. <…>

Возник также вопрос: а насколько идеи Союза ученых СССР воспринимаются научными работниками города? Для этого нами под руководством профессиональных социологов (из Института социологии АН СССР) летом был проведен социологический опрос среди ученых города. Его результаты, занесенные на перфокарты и обработанные на ЭВМ (персональных компьютеров еще не было), продемонстрировали, что подавляющее большинство опрошенных ученых желает, чтобы СУ СССР был создан.

В августе 1989 года в Ленинградском доме ученых была проведена однодневная конференция с участием гостей из Москвы и других городов, где концепция Союза ученых СССР получила полную поддержку. Тогда было принято окончательное решение о проведении в Ленинграде Учредительной конференции и намечена ее дата (28 октября). Параллельно в Москве своим ходом шла подготовка к проведению летом съезда по созданию СУ СССР.

После огромной работы наконец-то 28–29 октября 1989 года в Ленинградском научном центре АН СССР прошла наша Учредительная конференция, где <…> более 400 делегатов провозгласили создание Ленинградского союза ученых и тайным голосованием избрали первый Координационный совет (КС).

К началу заседания был выпущен специальный выпуск газеты «Ленинградский университет» («Открытие»), в котором выступили такие известные ученые, как ботаник академик А. Л. Тахтаджян, филолог академик Д. С. Лихачев, юрист профессор А. А. Собчак, математик академик А. Д. Александров, зоолог членкор Ю. И. Полянский, писатель Даниил Гранин.

В целом ленинградская часть АН СССР во главе с Ж. И. Алфёровым (членом СПбСУ), а также городские власти отнеслись к появлению новой общественной организации ученых положительно. Было понятно, что ее костяк составили добротные ученые-энтузиасты, озабоченные проблемами отечественной науки и образования.

Наука тогда пользовалась в городе большим уважением. Многие жители города были вовлечены в сферу науки и ее обслуживания (когда-то каждый пятый!). Сам город на Неве, где по замыслу Петра I в России возникла европейская наука, стал одним из центров мировой науки. По моим подсчетам, в середине 1990-х годов наука в Санкт-Петербурге занимала около 15% научного потенциала страны.

После проведения конференции возник вопрос о регистрации и формальном статусе. Подавляющее большинство членов бывшего оргкомитета и избранного КС полагало, что Ленинградский союз ученых должен быть региональным отделением Союза ученых СССР. Именно поэтому за основу был сознательно взят пакет документов, разработанный в Москве. Однако против выступил цитолог профессор Ю. Б. Вахтин, один из трех сопредседателей КС, который предложил регистрироваться в качестве самостоятельной организации и не ждать регистрации в Москве СУ СССР. Последующие события показали, что именно он был прав, а не наше преобладающее большинство. Это очень важный урок, о котором я напоминаю, когда возникают острые дискуссии. Необходимо учитывать мнение даже заведомого меньшинства, так как подчас отдельный человек может в итоге быть разумнее большой сплоченной группы единомышленников.

В итоге мы приняли компромиссное и, как оказалось, мудрое решение: разделяя идеологию Союза ученых СССР и рассматривая себя по факту как его часть, формально мы подали документы на юридическую регистрацию независимого Ленинградского союза ученых. Несмотря на нормативы в один месяц, на рассмотрение наших бумаг ушло пять месяцев.

Выяснилось, что в Ленгорисполкоме не знали, что с нами делать, так как у них не было даже отдела науки; таких общественных организаций ученых, как ЛСУ, вообще до этого не знали, а сама наука проходила по ведомству обкома КПСС. Выручила В. И. Матвиенко, ныне председатель Совета Федерации, а тогда зампредседателя Ленгорисполкома по культуре и образованию, проведшая нас по категории общественных и культурных организаций. Весной 1990 года нас пригласили на заседание Ленгорисполкома, где в повестке дня среди многих десятков вопросов стоял пункт о ЛСУ. Помню, что прямо перед нами обсуждали вопрос о регистрации некоей организации молодых экономистов, и их рыжий представитель в темной кожаной куртке вступил в перепалку со всесильным (ранее) председателем Ленгорисполкома В. Я. Ходыревым. Это был Анатолий Чубайс, который одно время состоял в нашем Союзе ученых, но потом его отчислили за злостную неуплату членских взносов.

Через несколько дней меня вызвали в юридический отдел Лен-горисполкома. Оказалось, что пять докторов наук из отраслевых вузов, фамилии которых мне по секрету сообщили (один из них точно был на Учредительной конференции), накатали заявление с требованием отменить создание ЛСУ, так как якобы участники конференции никого не представляли и были самозванцами (это более 400 человек!). Однако нам помогла советская бюрократия. Бумага была послана по традиции на самый верх в Москву, откуда ее перекинули со всесоюзного на российский уровень, а оттуда переслали обратно в Ленинград, куда она, с учетом задержек на всех инстанциях, пришла с опозданием. Поэтому ходу ей не дали, к тому же появилась демократия! Весной 1990 года успешно прошла Первая годичная конференция ЛСУ, и с тех пор все отчетные конференции мы традиционно проводим в апреле.

— Как думаете, можно ли было создать Союз ученых в наше время?

— В 1990-е и последующие годы благодаря, на мой взгляд, бездарной государственной политике, приведшей к развалу отечественной науки, всё сильно изменилось. Произошла атомизация научного сообщества, анемия его социального потенциала. Многие активные научные работники уехали за рубеж, ушли в бизнес или, увы, покинули наш мир навсегда. Принципы бескорыстного сотрудничества во многом заменились идеологией конкурентных отношений. За последние десятилетия социологический портрет ученого заметно изменился.

Социально активных людей, способных регулярно и осознанно заниматься общественным делом, не приносящим выгоды, всегда было немного, а тех, кто может еще параллельно с этим успешно заниматься наукой, еще меньше. Мне кажется, что многие сейчас, в том числе среди молодежи, склонны решать свои проблемы скорее индивидуальным путем, нежели через создание и развитие мощных независимых организаций.

К тому же большинство людей не привыкли к рутинной технической работе после заседаний (обсуждать и давать указания — одно, а выполнять их — другое). Думаю, что сейчас создать активно работающий, влиятельный и пользующийся поддержкой в массах вневедомственный Российский союз ученых малореально — по многим причинам, в том числе финансовым. Хотя я был бы рад ошибиться.

1. Алексей Михайлович Ельяшевич — докт. физ.-мат. наук, специалист в области методов математического моделирования, профессор СПбГПУ.

2. Эдуард Абрамович Тропп — докт. физ.-мат. наук, профессор, главный ученый секретарь Санкт-Петербургского научного центра РАН.

3. Николай Борисович Вахтин — докт. филол. наук, профессор факультета антропологии ЕУСПб.

4. Марина Евгеньевна Салье (1934–2012) — докт. геол.-мин. наук, лидер и идеолог Свободной демократической партии России.