«Шеф, всё пропало!»

Публикуем комментарии ведущих российских ученых на письмо А.А. Фурсенко президенту В.В. Путину.

Дмитрий Вибе,
докт. физ.-мат. наук, зав. отделом физики и эволюции звезд Института астрономии РАН:

Как-то скучно это комментировать. «Шеф, всё пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!» Ничего нового.

Андрей Ростовцев,
докт. физ.-мат. наук, соорганизатор проекта «Диссернет»:

Озабоченность А. Фурсенко, несомненно, имеет под собой реальную основу. Положение в науке на сегодняшний день гораздо более драматично, чем это описано в письме. Однако выводы и рекомендации по выходу из кризиса делаются, на мой взгляд, принципиально ошибочные.

Главная проблема научного мира в России – перевернутая с ног на голову пирамида обустройства научной жизни. Самые низовые слои (научные коллективы) лишены любых полномочий, академической свободы и финансовой самостоятельности. Вместо этого они обременены непомерной отчетностью перед вышестоящими бюрократами. В таком положении ни при каких условиях реальная наука развиваться не может. Никакая смена приоритетов развития не поможет, поскольку сам механизм развития умерщвлен. Этот механизм основан на конкретных ученых, а не на статусных представителях Совета по науке при Президенте РФ.

Если бегство капитала из страны можно легко измерить, то бегство научного капитала оценить пока сложно. Оно, очевидно, пропорционально выводу рыночных активов за рубеж. Точно так же, как для привлечения инвестиций необходимо создавать благоприятный климат для рядовых предпринимателей, так и для развития науки в стране необходимо создавать тепличные условия для работающих ученых.

Главный аргумент против создания тепличных условий для ученых в России – низкая эффективность научных исследований. С этим придется мириться. Причем терпеть это придется много лет, пока ситуация не выправится. Общество должно рассматривать такое обременение в качестве штрафа за долговременное пренебрежение к миру живой науки.

Андрей Цатурян,
докт. физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Лаборатории биомеханики НИИ механики МГУ, сопредседатель Совета ОНР:

Из трех названных А.А.Фурсенко принципиальных шагов по улучшению состояния науки («реорганизация академического сектора науки, выделение и поддержка группы ведущих университетов, ориентированных на научные исследования, создание полноценного института грантового финансирования – Российского научного фонда») первый был откровенно деструктивным и выбил из нормального режима работы тысячи

ученых, второй носил бюрократический и «компанейский» характер и оснастил некоторые университеты дорогостоящим оборудованием, с «распилом и откатом» значительной части затраченных на его закупку средств. Теперь на многих из этих приборов и установок просто некому работать, и уж точно не на что покупать расходные материалы, не говоря уже о том, чтобы приборы ремонтировать. Наконец, третий «шаг», возможно, и сработает, но пока никто из руководителей грантов РНФ даже первой волны не получил ни копейки, а победители остальных конкурсов не объявлены, так что об отдаче говорить слишком рано.

Из предложенных «проектов» могу оценить только один: создание новых лекарств для борьбы с инфекциями. В ситуации, когда в РФ весь размер конкурентоспособной науки о жизни меньше, чем в одном ведущем университете США, постановка такой задачи представляется чистой «маниловщиной» и очередным «распилом».

Вместо того чтобы создать условия для работы и удержать от эмиграции немногих имеющихся в стране конкурентоспособных ученых и их молодых учеников (например, убрав таможенные и бюрократические препоны и поборы при приобретении приборов и расходных материалов), предлагаются уже показавшие свою полную несостоятельность распильно-организационные мероприятия: распахать «технологическую долину» в умирающем от старости и неповоротливости «Титанике» МГУ, проводить приоритетное, т.е. неконкурсное финансирование перечисленных проектов через РНФ и Госпрограмму развития науки и технологий в РФ.

И, наконец, сосредоточить все финансовые и административные рычаги в руках Совета по науке и образованию при Президенте РФ и соответствующего управления Администрации президента РФ, оперативное руководство которыми по счастливому стечению обстоятельств осуществляет именно А.А. Фурсенко.

Михаил Фейгельман,
докт. физ.-мат. наук, зам. директора Института теоретической физики им. Ландау РАН:

Ключевой идеологический мотив «программы Фурсенко» (если она, в самом деле, заключена в приведенном тексте) похож на то, что написала бы обезьяна из басни Крылова, если бы умела писать. «Интеграция российской науки в мировое пространство» была проведена примерно так же, как та обезьяна с попавшими  ей в лапы очками обращалась. Теперь, обидевшись на результат собственной глупости, она решает, что очки ни к чему не пригодны и их надобно выбросить. Всё остальное в «программе»- это очередной вариант технологии распила и отката, отличающийся от прежних только удобством ее применения именно для автора программы.

Константин Северинов,
докт. биол. наук, зав. лабораторий в Институте молекулярной генетики и Институте биологии гена РАН, профессор Сколтеха:

Почти каждая фраза в письме А.А.Фурсенко вызывает вопросы. Налицо масса передергиваний и логических нестыковок, которые не делают чести аналитикам, готовившим письмо. Возражения достаточно очевидны, на них не хочется тратить время. Что касается указанных в письме проектов, то предложение заняться антибиотиками это, безусловно, большой шаг вперед. Так же, как и озвученное А.А. в программной статье в журнале «Эксперт» «Научные нужды страны» [1] предложение заняться на современном уровне лечебными бактериофагами.

И это даже не потому, что мои лаборатории активно занимаются тем и другим. Просто российская биомедицина в ближайшее время не сможет составить никакой реальной конкуренции развитым зарубежным странам в «модных» направлениях типа генной медицины, борьбы с раком, разработке терапий на основе стволовых клеток и т.д. Искать ниши, в которых мы можем добиться существенных результатов, необходимо исходя из понимания наших сильных сторон, а не того, что за границей открываются соответствующие программы (а именно так было с нано- и когнитехнологиями).

Указанные А.А. направления, безусловно, социально значимы и сильно связаны с биоинформатикой, единственной областью, в которой наши позиции относительно сильны. Работы по указанным направлениям потребуют изучения огромного количества природных образцов (почв, вод, воздуха, и т.д.), и здесь наша страна занимает очень выгодное положение.

С другой стороны, оба направления уже активно разрабатываются в Европе, США и Японии, и обе области стремительно технологизируются (так что вскоре исследования станут ничуть не менее затратными, чем работы по «модным» биомедицинским темам) и уже сейчас требуют очень развитой научной инфраструктуры. Поэтому планы начать работы в долине МГУ которая откроется не раньше 2018 года [2], надо пересматривать.

Павел Чеботарев,
докт. физ.-мат. наук, г.н.с. Института проблем управления им. В.А. Трапезникова РАН:

Основа современной науки – свободная циркуляция идей и людей, приводящая к сотрудничеству. Российский сегмент, составляющий 2-3% мировой науки, может нормально развиваться только как часть ее организма. Ясно, что установка на обособление этого сегмента приведет к его полному загниванию. В результате замены мировых научных критериев на «суверенные» и ослабления и так скудных международных связей главенствующее положение в российской науке займут «ученые» вроде Петрика, всевозможные демагоги и имитаторы.

Но сегодня на науку ложится тень политики. Обострение разногласий между Россией и наиболее развитыми странами усиливает ее обособление; в воздухе, как топор, висит уже идея опоры на собственные силы (чучхе). А дыра в бюджете усиливает дух утилитаризма.

Чиновники сразу пытаются оседлать любой лозунг дня. А. Фурсенко в письме В. Путину настаивает на необходимости «незамедлительных изменений в организации российской науки» и заявляет: «Интеграция российской науки в мировое научное пространство, вопреки ожиданиям, не сделала ее более эффективной». Этот пассаж подводит к выводу: курс на интеграцию был ошибочен и должен быть отменен.

Что взамен? «Принцип независимости» (от заграницы) при выстраивании научно-технической политики. В качестве положительного примера приводится советская модель времен холодной войны: «…Если в советское время, несмотря на активные действия наших конкурентов по сдерживанию развития науки в СССР, мы оставались конкурентоспособными по целому ряду направлений, то в настоящее время Россия практически полностью отказалась от собственных новых амбициозных проектов».

В противоположность этой «борьбе за независимость» сегодня практически все крупные передовые научные проекты осуществляются в международной кооперации. «Собственные амбициозные проекты» – это в основном военные проекты стран-изгоев, не отличающиеся никакой новизной.

Кроме того, после двух десятилетий фактического нефинансирования мощь российской науки и ее способность развиваться автономно сильно уступают показателям советской. Поэтому успешность будущих «собственных амбициозных проектов» не вызывает сомнений лишь в части освоения мегабюджетов.

Второй предмет письма – «основные направления» развития научно-технической сферы. Один из пунктов предлагаемых Фурсенко мер предусматривает работу по их выбору. Но в другом пункте он уже готов их назвать (как можно догадаться, направления эти сугубо утилитарны). Мало того, он считает нужным уже до конца текущего года «структурировать подведомственные ФАНО институты, выделив группы, которые обеспечивают реализацию» этих направлений. Положив начало кастовой сегрегации ученых, Фурсенко идет дальше и перечисляет конкретные проекты, эффективное управление которыми обеспечит, как он имеет «все основания полагать», российским коллективам «место среди мировых лидеров». И еще в одном пункте своих мер предлагает «обеспечить приоритетное финансирование перечисленных проектов».

Почти всякий, кто имеет какое-то отношение к российской науке, без труда опишет главные последствия реализации этой концепции, одобрение которой президентом страны уже получено.

Юрий Ковалев,
докт. физ.-мат. наук, зав. лабораторией Астрокосмического центра ФИАН, руководитель научной программы проекта «Радиоастрон», член Совета по науке Минобрнауки РФ:

Считаю, что государство имеет право формулировать приоритеты. В этом подходе как таковом криминала в принципе нет. Однако дьявол, как всегда, в деталях.

Деталь 1: по факту эти приоритеты (ссылаюсь на опыт последних лет) только и получают значительное финансирование. То есть остальные области страдают в значительно большей степени, чем нужно для всестороннего научного и технического развития страны.

Деталь 2: все приоритеты – прикладные в большей или меньшей степени. Однако говорилось уже неоднократно (не собираюсь повторять тут кучу статьей в ТрВ на эту тему), что именно развитие фундаментальной науки создает базу. Причем сразу замечу, что развитие фундаментальной науки даст толчок и экономике, и высоким технологиям. Ведь именно новые инфраструктурные проекты фундаментального характера ставят сложнейшие задачи перед технологиями. Примеры, близкие мне из астрономии: ELT, ALMA, SKA. Естественно, суперколлайдер.

Деталь 3: а судьи кто? Есть серьезное беспокойство, что предлагаемая для принятия окончательных решений структура (Совет по науке при Президенте и его президиум) имеет немало членов с серьезным конфликтом интересов.

На последнем Совете по науке МОН мы обсуждали вопрос как раз принятия решений по инфраструктурным проектам. Мы обсуждали, что государство почти полностью сосредоточилось на прикладных ЦКП (центры коллективного пользования), а есть громадное количество фундаментальных задач, требующих новых больших инфраструктурных проектов. И их постройка, несомненно, толкнет вперед технологии. Было высказано предложение о том, как провести отбор приоритетных фундаментальных задач и соответствующих им инфраструктурных проектов. (См. пресс-релиз [3].)

Сергей Нечаев,
докт. физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник сектора математической физики ФИАН, Directeur de Recherche au CNRS Universite Paris-Sud, Орсэ, Франция:

Эмоционально это письмо вызвало тошнотворное ощущение стандартной игры российских чиновников: один делает вид, что произносит что-то умное и значимое, а другой делает вид, что принимает решения.

В действительности к науке и к тем, кто ее делает, сказанное не имеет никакого отношения, но вполне демонстрирует административный восторг, необходимый для карьерных продвижений.

Мне кажется, что глобальные задачи типа изложенных не нужно даже пытаться ставить в силу заведомой невозможности их выполнения. Точно так же можно поставить задачу начать разработку полезных ископаемых на Луне…

Печальное положение науки в России и положение России в мировом сообществе позволяет надеяться сейчас лишь на стратегию «малых шагов», типа:

• участие в совместных научных проектах с зарубежными странами,
• развитие российского института постдоков (в том числе и приглашение постдоков из-за рубежа),
• развитие нормальной системы грантов типа РФФИ с зарубежной экспертной оценкой, допуск специалистов (в не чиновников) к распределению денег, и снижение бюрократической нагрузки на грантополучателей.

А вообще главное, конечно, в общей атмосфере кафкианского бреда и интеллектуальной подавленности: ученые в неволе не размножаются…

Алексей Кондрашов,
канд. биол. наук, профессор Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США, создатель и зав. лаборатории эволюционной геномики факультета биоинформатики и биоинженерии МГУ:

Это письмо вызывает ряд вопросов.

Первый абзац. Никакой пользы от «принципиально важных шагов, сделанных за последние два года» ждать пока что нельзя – слишком рано. Вред от реформы может наступить сразу, но польза – всегда с задержкой. Полагаю, что создание РНФ, который только-только раздал первые гранты, может быть полезным.

Второй абзац. А что, «интеграция российской науки в мировое научное пространство» уже произошла? Когда в МГУ (уж не будем про другие вузы) открывается вакансия профессора, об этом публикуют объявление в Nature? Что касается «сформулированных за рубежом приоритетов» и общей второсортности российской науки (немногочисленные исключения лишь подтверждают это правило), то это, к сожалению, верно.

Третий абзац. Описанная ситуация возникла прежде всего из-за того, что профессор МГУ на свое жалование не сможет купить квартиру в Москве никогда.

Четвертый и пятый абзацы. «Риски влияния внешних факторов» – не главная беда от второсортной науки, хотя можно и о них сказать. Но вот про куплю-продажу совсем не понял. А если бы в России была первоклассная наука – это гарантировало бы продаваемость нефти?

Шестой абзац. Про международную ситуацию всё верно – агрессия против Украины нанесла, среди прочего, огромный вред российской науке. Он заключается, прежде всего, не во всяких санкциях и бойкотах, а в трудноизмеряемом настроении западных научных элит, которые перестали воспринимать Россию как часть цивилизованного мира. Единственный правильный (во всех смыслах) способ с этим бороться – это с извинениями вернуть Крым и перестать поддерживать сепаратистов. Но поскольку об этом речи не идет, приходится придумывать паллиативные меры.

Седьмой, восьмой и девятый абзацы. Независимость и конкурентоспособность – это, конечно, хорошо, но сформулированы эти принципы слишком широко. «Нормальное функционирование государства и общества, высокая обороноспособность страны, обеспечение минимальных жизненных стандартов»… (А в следующем абзаце – так даже и высоких!) Это всё – задачи науки? Если так, то Президентом России должен быть Фортов…
Затем А.А. Фурсенко предлагает 4 «проекта», которые усилят независимость и конкурентоспособность. Проекты вполне осмысленные, но можно предложить множество других, столь же осмысленных. Навскидку:

• новые антибиотики – спору нет, очень важно, но борьба с сердечно-сосудистыми заболеваниями еще важнее – более половины смертей в России происходит от них,
• два из четырех проектов – про энергетику, а где, к примеру, нанотехнологии?

К сожалению, я не разделяю оптимизма А.А. Фурсенко, полагающего, что «в случае создания эффективной системы организации и управления перечисленными проектами» «российские научные коллективы займут место среди мировых лидеров», Это в области «информационных и коммуникационных технологий»? А что, американское государство как-нибудь организовывало проекты Билла Гейтса и Стива Джобса и потом ими управляло?

Предложенные для решения поставленных задач меры противоречат друг другу:

• Технологическая долина МГУ – хорошо, но мало – в США при каждом серьезном университете есть какой-нибудь технопарк или бизнес-инкубатор.
• Пункт про приоритетные направления прямо противоречит сформулированным ранее 4 проектам, поскольку в эти направления попала вся биология и медицина (а не только антибиотики). А биология с медициной, это, по затратам – более половины современного естествознания – так что какие уж тут приоритеты.
• Затем говорится про «координацию работы по выбору основных направлений развития научно-технической сферы» – хотя вроде бы направления уже выбраны?

Критиковать легко, а что предложил бы начальству я (не выходя за рамки собственно организации науки)?

• Способствовать действительной интеграции Российской науки в мировую.
• Осуществить децентрализацию науки. Когда Путин является председателем совета попечителей ведущего вуза страны – это путь в никуда. Обама никак не причастен к управлению Гарвардом.
• Обуздывать свое желание всем управлять. Если когда-нибудь Российские ученые смогут сформулировать собственные (осмысленные!) приоритеты, произойдет это не попечением властей, а потому что Васе Иванову пришла в голову хорошая идея.
• Финансировать науку за счет честно раздаваемых грантов (хочется верить, что РНФ – шаг в правильном направлении).
• Выгнать министров и прочих госслужащих с ворованными диссертациями.

1. http://expert.ru/expert/2014/11/nauchnyie-nuzhdyi-stranyi/
2. www.interfax.ru/russia/381657
3. http://sovet-po-nauke.ru/info/17062014-press-release