Вклад РАН в российскую науку

Перед «блицкригом» против РАН и после него довольно много говорилось о неэффективности Академии наук, о ее деградации, о падении ее вклада в российскую науку. По поводу малой эффективности на фоне мировой науки, пожалуй, особых сомнений нет, поскольку в России наукой заниматься тяжело в любом ведомстве. А по поводу вклада институтов РАН в российскую науку самая крупная библиографическая база данных Web of Science говорит следующее.

1. Доля российских публикаций, где хотя бы один из авторов работает в РАН (отношение числа статей, где хотя бы один из авторов работает в институте РАН, к числу статей, где хотя бы один из авторов работает в России):

Данные скомпилированы Иваном Стерлиговым
Небольшое падение в последние два года, видимо, связано с передачей ПИЯФ в Курчатовский центр. ПИЯФ как раз и обеспечивал вклад порядка 1,5-2% российских статей. Заметим, что нередко авторы публикаций не указывают, что их институт принадлежит РАН, поэтому данные цифры занижены.

2. Доля российских высокоцитируемых ученых в разных ведомствах (полный индекс цитируемости выше 1000 или число ссылок на работы последних 7 лет выше 100), согласно спискам, ныне ведущимся в рамках проекта «Корпус экспертов» (http://expertcorps.ru). Эти числа более показательны, чем число статей, поскольку они связаны не только с объемом, но и с востребованностью научной «продукции». Первый столбец — число высокоцитируемых сотрудников, работающих в данном ведомстве, второй — отношение к общему числу. Подсчет производился вручную, поэтому возможны небольшие неточности.

Итак, мы видим, что РАН по своему потенциалу существенно доминирует над остальной российской наукой и превышает вклад университетов в 2,4 раза. Курчатовский центр, рассматривающийся как альтернатива РАН, даже после поглощения двух сильных институтов, ПИЯФ и ИТЭФ, уступает РАН более чем на порядок. Академия медицинских наук уступает РАН уже в сорок с лишним раз (отметим, что медики есть и в самой РАН). Что до Академии сельскохозяйственных наук, то в подведомственных ей институтах найден лишь один высокоцитируемый ученый. Списки неполны, наверняка есть научные сотрудники, удовлетворяющие указанным критериям, но пока не обнаруженные авторами базы данных. Однако это не может существенно изменить общую картину.

Дополнительная информация об эффективности РАН в сравнении с вузами дана в статье Михаила Фейгельмана и Галины Цирлиной «Институты РАН и вузы» (http://polit.ru/article/2012/06/22/comparison), где анализируется отношение числа цитирований к числу научных сотрудников для нескольких десятков физических институтов и физфака МГУ, МФТИ, МИФИ, МИСИС, МИРЭА. У всех перечисленных это соотношение меньше, чем в среднем по институтам РАН.

Наконец, надо заметить, что РАН хорошо выглядит только на фоне других форм организации российской науки. На фоне науки развитых стран она выглядит бледно и явно нуждается в реформах. Однако рассматриваемый законопроект не является реформой, тем более реформой позитивной. Приведенные данные показывают, насколько катастрофичным для российской науки окажется уничтожение РАН, каковым, без сомнений, обернется закон о реорганизации Академии в его настоящем виде.

Б.Ш.