С другой стороны

Фотография сделана Верой Кочиной
Фотография сделана Верой Кочиной­

Это интервью состоялось в середине июня. Оно не требует ввода, потому что предмет его ясен с первых вопросов, а про собеседника мы обещали ничего не сообщать. Беседовал Михаил Гельфанд.

— Вы работали в фирме, которая производила разные тексты?

— Это была неформальная индивидуальная трудовая деятельность.

Команды не было?

— Нет. Была группа товарищей, которые иногда перекидывали друг другу то, на что не хватало времени, но это формально никак не было организовано.

В какие годы это было?

— С девяносто пятого по две тысячи пятый.

А прекратилось, потому что нашлись более интересные занятия или что-то изменилось в мире?

— Потому что трудно писать работы, когда ты находишься далеко от клиентов. И к тому же я не могла вывезти целиком свою библиотеку.

Видимо, дело в библиотеке? кажется, для такой деятельности общение с клиентом не очень нужно.

— Не совсем так. То, что я делала, было сложнее, чем то, что делают стандартные писатели, поэтому мне надо было встречаться с людьми, получать их задания, что-то обсуждать. Это не очень удобно делать, когда ты сидишь по другую сторону Земли.

Ну и потом, появились другие интересы и задачи.

— А эти тексты — это были диссертации или что-то еще?

— Ближе к концу это были в основном дипломы, немного курсовые. Курсовые уже было менее интересно писать, рефераты совсем не интересно. Диссертаций было две или три.

— По каким наукам?

— Экономические дисциплины — банковское дело и общий менеджмент.

Какие институты?

— Какие-то из современных свежеобразованных.

Плехановского или РЭШ не было?

— Давайте не будем про конкретные детали.

— Хорошо. Тогда так — диссертации были написаны для людей какого социального строя?

— Был чиновник и был менеджер.

— А зачем ему?

— Видимо, для карьерного продвижения — понтов сразу много становится. Кандидат экономических наук— звучит же. Видимо, он хотел продвинуться, и ему нужны были какие-то основания, карьерные преимущества по сравнению с другими топ-менеджерами.

— Как клиенты Вас находили, если это была индивидуальная деятельность?

— Сарафанное радио или объявления в газете. Диссертанты — одного я вела долго, еще с курсовых, а второму кто-то порекомендовал.

— Бывали случаи, что Вы отказывали клиенту?

— Бывали.

— Почему?

— Основная причина — финансовая, недостаточное уважение моего труда. Человек не понимает, что значит нормально решенная задача и оформленная работа, а не просто содранная с Интернета; не понимает, что это стоит денег.

Еще был диплом по философии, который должен был быть основан на работах Щедровицкого. Там звучало слово «мыследеятельность», от которого мне стало не по себе. Я немного почитала и поняла, что я не могу и не хочу в этом разбираться.

— То есть Вы писали работы не только по экономике?

Экономика, философия, право, политика, история, художественная часть, психология, социология — это основные.

— При таком разнообразии тем, какая получалась производительность? Ясно, что это зависит от потока клиентов, но, скажем, если взять за год?

— В каких единицах Вам сказать?

— В штуках дипломов.

— Так не скажу. Могу в штуках баксов. Максимум был перед кризисом 1998 года — три-четыре тысячи в преддипломные месяцы: апрель, май, июнь, — в остальные полторы-две. Но у меня были высокие цены.

— Какие?

— Дипломы — десять-пятнадцать баксов за страницу в зависимости от срочности. Доходило до двадцати, если надо было сделать за три дня. Диссертации — от двадцати до тридцати. Но после 98-го всё упало в разы.

— А характерный объем?

— Диплом — страниц 50-70. Диссертация — 100-120.

— Это не мало для диссертации в общественных науках?

— Там была такая степень растерянности у всех и такая малая доля людей, выходящих на защиту, что руководители были рады хоть чему-нибудь. Соискателям говорили, что если они хоть что-то напишут, то их протолкнут. Ситуация была настолько плоха, что нужна была хотя бы видимость происходящей научной работы.

— Руководители знали, что они не сами пишут диссертации и дипломы?

— Видимо, не предполагали. Я старалась не допускать чрезмерной зауми, а в процессе разговора с клиентами пыталась им что-то объяснить. Диссертанты понимали, и большинство дипломников — тоже.

— Вы не просто писали текст, но и готовили их к защите?

— Я им писала текст выступления, и с теми, кто был готов, я проговаривала основные моменты. Конечно, были и такие, кто говорил «напишите мне — всё, до свиданья, спасибо». У меня было мало обратной связи, в 90% случаев они защищались и больше никогда не звонили, им больше ничего не нужно. Иногда присылали других клиентов, видимо, это означало, что они довольны.

— Если теперь посчитать, получается, что средний диплом — это пятьсот баксов, в горячие месяцы дороже. Стало быть, это где-то диплом в неделю.

— Да, весной 98-го было так. Бывало дольше, некоторые руководители хотели, чтобы им всё сдавалось поэтапно, с правкой и так далее, — в таких случаях приходилось начинать заранее. Если есть адекватная тема, пишешь им план, они относят его на утверждение руководителю, он что-то правит, предлагает включить параграф про то-то и про то-то, хорошо, включаешь этот параграф, потом «первую главу надо сдать тогда-то», хорошо, сдаем первую главу, получаем обратно с правкой,делаем правку, пишем вторую главу, и так далее. Это нормальный способ работы. Студент, кстати, с большей вероятностью прочитает свой диплом в этом случае. Но есть экстремальный вариант, приносят тему и говорят: «Через неделю — срок». Бывало и через три дня.

— Вы упомянули, что был человек, с которым Вы работали с курсовых.
И вот так Вы ему всю жизнь писали курсовые, потом диплом, потом диссертацию?

— Ну, да.

— Это уже получается какая-то дружба домами.

— Почему же? Это нормальные товарно-денежные отношения. Но да, я уже готова была с ним что-то обсуждать, мы немножечко трен-дели. Но совсем немного. Он такой всегда был усталый, замученный политикой, вечно грустный в своей душистой Ауди…

— Неделя на диплом и очень разнообразные темы — у Вас был какой-то особый навык генерации текстов?

— В основном это все-таки была экономика. Потому что экономику, судя по всему, хорошо писали немногие— надо было что-то в ней понимать. Я понимала.

— Какое у Вас образование?

— Естественнонаучное. Но потом я в девяносто четвертом пошла работать в бухгалтерию, потом засела дома с ребенком и стала писать, сначала, конечно, рефераты. Постепенно это стало укладываться в голове, и более или менее я разобралась в этом настолько, что потом я три года работала финансовым журналистом, писала макроэкономические отчеты и анализы.

— Навык писания текстов сказался?

— Не просто навык писания текстов, это понимание того, что происходит в экономике. В чем мне, конечно, очень помогала моя курсовая и дипломная деятельность. У меня была очень хорошая экономическая библиотека, в ней были практически все западные переводные книги, которые издавались во второй половине девяностых. Я легко инвестировала в эту литературу, я ее читала и анализировала.

— А непереведенные?

— У меня английский язык в хозяйстве появился только сейчас, поэтому я их не читала, было бы неэффективно сидеть со словарем. Потом, на том этапе мне не понадобилось ничего глубже. Конкретные ситуации надо было разбирать уже в журналистской деятельности, а для работы со студентами была нужна в основном экономическая теория, — вполне нормально переведенная. Но прессу, в том числе специальную, иногда шерстить приходилось.

— Разбора конкретных кейсов не было, только общая теория?

— В некоторых дипломах я строила бизнес-планы предприятий. Это уже ближе к практике. Анализировала финотчетность реальных бизне-сов, когда студентам удавалось добыть данные. Как-то студент показал своей начальнице-главбуху результат моего анализа и прогноза. Неблагоприятный. Та погрустила, но сказала что всё правда.

— Из контекста ясно, но я всё-таки спрошу: до какой степени все эти тексты были самостоятельные?

— Естественно, я читала литературу, я ее цитировала с указанием источника, часто с точностью до страницы, но тексты были самостоятельные. Это не то, что делают многие, скачивая из Интернета или просто передирая учебники. Конечно, мои тексты, особенно рефераты, до какой-то степени повторяли сами себя, потому что невозможно написать без самоповторений двадцать пять разных рефератов на тему про Петра I или про переход России к рыночной экономике. Но самая засада была — два диплома на одну и ту же тему в один и тот же институт в один месяц.

— Вы сейчас свои тексты не встречаете в Интернете?

— Я не искала. Неинтересно. Правда, перед нашей встречей я подумала, что, пожалуй, не буду выкидывать свои трехдюймовые дискеты.

— Это может оказаться хорошим активом.

— Я бы, конечно, легко продала, только не знаю, куда. Но это уже отчасти устарело, я восемь лет как ничего не пишу.

— Водяных знаков Вы не вставляли? Есть профессор, который во всех диссертациях использует термин, который ничего не значит, но показывает авторство.

— Нет.

— Демпинг со стороны халтурщиков ощущался?

— Конечно, особенно после девяносто восьмого года. Люди были очень голодные, увидели, что есть такая ниша, и бросились туда. Писали чуть не по три рубля за страницу и, конечно, таскали всё из Интернета. Тогда появилось множество сайтов с готовыми рефератами. Мои цены тоже упали, а потом и объемы сократились.

Когда я начинала, был небольшой столбик в газете «Из рук в руки», человек шесть, потом полколонки, потом целая, потом три колонки. Потом каждый второй стал спрашивать: «А Вы не из Интернета берете?» Приходилось объяснять, что нет.

— Верили?

— Как правило, да.

— Губернаторы и прочие уважаемые люди, которые сейчас были пойманы на списывании, — они не задали вовремя этого вопроса? Как они могли так проколоться?

— Трудно сказать. Очень многие из тех дипломников, которые ко мне приходили, — это были нормальные люди, у которых были семьи, они работали, и им не хватало сил и времени еще и диплом писать. Это же не в институте, где человек пишет в рабочее время, тут он работает, занимается, например, логистикой, принимает решения, а потом приходит домой — и что, он должен садиться какой-нибудь никому не нужный лит. обзор писать?

— Вопрос не в том, почему они это делали, а почему так поймались.

— У них нет времени, они не могут сесть и проверить. К тому же и программ этих не было.

— Это любой поисковик делает.

— Не все, наверно, додумались. Губернатор вообще не должен сам этого делать, он должен говорить помощнику: «Мне тут написали диссер, пойди, прогугли», — вот так должны решаться вопросы. А то, что он этого не сделал, говорит о его низком интеллектуальном уровне, неспособности распределять обязанности, делегировать полномочия и подбирать команду одновременно, что в совокупности дает портрет абсолютно неэффективного руководителя.

— Почему диссертаций было всего две?

— Так получилось. Кого-то цены отпугивали. Была еще одна диссертация, мы бросили, потому что человек устал. У него была злокозненная руководительница, которая сама не знала, чего хочет.

— По какой науке?

— Тоже в каком-то менеджменте.

Надо сказать, что тот feedback, который я получала через дипломников от их руководителей, — это был ужас. Руководители сами ничего не понимали. Вроде уже рыночная экономика, мы пишем про банковскую деятельность в двадцать первом веке на основе нормальных принципов работы банковских структур, мультипликатор там, японская система баланса обязательств и ликвидности активов, риски деривативов, а они разговаривают на языке — ну не девятнадцатого века, конечно, но близко.

— Тогда я еще раз спрошу про институты…

— Была Высшая школа экономики, но мало. Зато один раз сам Ясин хвалил. ГФА — Финакадемия. Заочный финансово-экономический, который на Филях. Плешка, естественно. Юридическая академия, Современный гуманитарный университет, Государственный университет управления, Нестеровка (Университет Натальи Нестеровой. — ТрВ), ИМПЭ. Еще Университет сервиса, Университет потребкооперации — оттуда очень много было. Адски много работ было из адского колледжа «Тантал». Я бы его закрыла за преступную профанацию идеи высшего образования.

— Экономфак МГУ?

— Нет. Я удивлялась, кстати.

— РЭШ?

— Не было.

— Вы сначала бросили этим заниматься, а потом уехали, или перестали из-за отъезда?

— Я сдала последние работы и уехала.

— Чем Вы сейчас занимаетесь?

— Бухгалтерским учетом.

— На русском языке?

— На английском.

— Когда Вы кого-то отправляли к другим авторам, почему это случалось?

— Из-за цейтнота. Я была почти всеядна и принималась за всё, что представляло хоть какой-то интерес. Психологов часто передавала, мне это было менее интересно.

Хотя вот, медиков у меня не было вообще. Я думала и решила, что вот медикам я ничего не буду писать. Но они и не приходили.

— Математикам, наверно, тоже не писали?

— Нет. Финанализ писала. Экономические задачи для Университета потребкооперации решала, наверно, я одна. Тексты экономических задач там были совершенно сумасшедшие, «на заготовительной базе номер один межрайонной потребительской заготконторы…». Это были задачи на цепные подстановки. Их давали, чтобы у студентов развивалось экономическое мышление, чтобы студенты понимали, как смена факторов меняет себестоимость, объемы продаж. Но сквозь те формулировки продраться можно было только с советской закалкой.

— А Вы за них решали, и мышление не развивалось.

— Иногда приходилось что-то объяснять, это было самое приятное, когда они что-то хотели понять. Не все, конечно.

— Мы опять возвращаемся к тому же — как они отличают качественную работу от некачественной.

— Не знаю. У меня почти не было обратной связи. Получил пять, всё в порядке. Это часто разовые запросы, у таких клиентов нет никакого представления о том, каким оно должно быть.

Я спрашивала у мальчика, который пришел за диссертацией, что ему нужно, что он хочет сказать. Он смотрел… с тоской. Ему просто нужны были корочки для карьерного движения.

— Это менеджер?

— Нет, это госчиновник.

— Кто был самый противный клиент?

— Некий мальчик долго мне рассказывал про «Харе Кришна, харе Рама», а потом сказал: «Ну, Вы там смотрите, напишите всё хорошо, Ваш номер у меня определился, я, если что, могу и …» чего-то там такое. Я ему сказала: «Вы даже себе не представляете, что я могу». И он потом уже вежливо со мной разговаривал. Мерзкий был тип.

— А чего Вы можете?

– Ничего не могла тогда. Поблефовать могла. Очень разозлил.

— А самый симпатичный?

– Девочка, я ей много писала, защитила диплом, в тридцатиградусную жару привезла бутылку шампанского. Муж ее немедленно открыл, и вся клиентка была в шампанском, но она не обиделась. Хорошая была девочка. Мы долго тогда болтали – просто про жизнь.

Еще была девочка, очень домашняя. Молодая мама. В какой-то очередной раз она сказала: «Мне руководительница говорит, что надо в академическом стиле написать». Я подумала, что же такое «академический стиль», написала: «Мы считаем. Наши исследования показали.», – классика жанра. Она читает внимательно, тщательный такой человечек, потом звонит: «Вы пишете “мы” – это кто? Мы с Вами?». Объяснила, что эта фигура речи такая. Она меня потом еще с Первым мая поздравляла, записала в бабушки.

— Родители знали?

– Иногда знали, давали деньги. Дитятку-то надо выучиться, особенно если это одинокая мама с ребенком. Вспомнила, кто был самый противный. Это был молоденький альфонс с внешностью исхудавшего Бори Моисеева, только Боря милый, а тот нечистый какой-то, суетливый и прыщавый. И с «мамкой» – застрелись просто. Бабища примерно пятидесяти лет, золото, белые травленые волосы, краска на морде осыпается, стразики повсюду. Вот этот был мерзкий до тошноты: тот меня разозлил, а этот был действительно мерзее некуда.

— Те, у кого родители не знали, откуда брали деньги?

– Работали.

Была еще одна категория – «девочки»: жены, содержанки. Они приходили, томные, деньги не считали, ни черта не понимали, как правило. Это было неинтересно.

— Девочки приходили одни?

– По-разному. Самое смешное было, когда заказывать они приходили одни, а забирать – с back-up-ом. И начиналось: «А Вы уверены? – Да, я уверена. – Ну, смотрите. – Я смотрю, деньги давайте и валите». То есть она заплатила, а он потом говорит: «Ты что, сдурела такие бабки платить за какой-то реферат», и вот она в ужасе приезжает с этим своим мужем, боится, то ли что я им не то что-то дам, то ли муж взгреет за неправильную работу. Но поскольку мои работы не заворачивали, то все обходилось.

— А что они потом с этими дипломами делали?

– Не знаю. Меня это не волновало.

— Напрямую с научными руководителями Вы не контактировали?

– Нет. Сразу бы стало видно, что человек пишет не сам.

— Конечно. То есть до такого не доходило…

– Не доходило. Иногда было видно по замечаниям руководителя, что он совершенно не в теме.

— Это опасно, если ребенок оказывается слишком умным.

– Нет, может, руководители не всегда сами понимали какие-то новые вещи, но они радовались, когда видели нормально сделанную работу.

— Проколы были, когда принесли диплом, а за него четверку поставили?

– Не жаловались. Потом, в большинстве случаев дипломы – работа постепенная. Я их выводила на это, предлагала по главам сдавать, чтобы не было проблем. В большинстве случаев они на это шли, сдавали работы поэтапно. Преподаватели видели, что человек работает, я видела замечания, понимала, какие у преподов глюки, писала соответственно.

Такого чтобы заворачивали, точно не было. А четверки. Это же еще от защиты зависит, от ответов на вопросы.

— Вот на ответах на вопросы и можно обнаружить, что он в своем дипломе ничего не понимает.

– Не знаю, как они с этим обходились. Я их просила прочитать работу, а дальше это были их проблемы. Если работу преподаватель принимает, по главам,какие ко мне вопросы? Конфликтов не было.

— Бывало, что не платили денег?

– Редко. На больших работах я аванс брала. Потом, это же из рук в руки передается: текст на деньги.

— Это никак не оформлялось? Фирмы иногда это как НИР оформляют.

– Нет. В начале двухтысячных кто-то из моих знакомых получил звонок из налоговой, мол, мы о вас всё знаем.

— Но это другое: делиться надо.

– Возможно. Налоговая пыталась ситуацию отслеживать, но не приставали: видимо, было такое количество физических лиц, которые получали куда большие доходы, и их было легко стрясти, причем легко доказать. Потом, ловить надо в момент передачи денег, а потом что – «это мои, я их заработала на службе».

— Вы еще успевали работать?

– Да.

Я десять лет этим занималась, меня это настолько интеллектуально обогатило, я столько всего прочитала за это время, чего я бы никогда не прочитала за бесплатно. У меня не было бы всех тех знаний, которые мне потом позволили сходу писать ежедневные репортажи или аналитические материалы И потом, мне практически всегда было интересно.

— Темы дипломов формулировали руководители или сами студенты?

– Когда как. Иногда им давали темы. Иногда приходилось немножечко переформулировать, потому что, во-первых, бред, а во-вторых, скучно. Несильно: было ясно, чего примерно хотят. Если тема нормально сформулирована, то под нее уже легко закладывается структура.

Если человек хотя бы прочитает то, что я написала, – это уже хорошо, он хотя бы увидит, как делается качественная работа. Если какой-нибудь халтурщик напишет, этого не будет.

Вот девочка, диплом которой Ясин похвалил, – она могла бы всё сама сделать, она приносила какие-то расчеты, я только занималась сведением этого, обработкой, лит. обзором. Это была осмысленная работа, которая просто помогала вымотанному напрочь человеку. Такие варианты, конечно, идеальные с точки зрения самооправдания.

— А нужно самооправдание?

– Мне оно не было нужно. Иногда, конечно, задаешься вопросом, то ли я делаю.

Вопрос был в том, что будет, если я не напишу. Ну, кто-то другой напишет, так или иначе его защитят. По большому счету, ничего не изменится.

— Это известный довод: «лучше я, чем какой-нибудь подлец».

– Не в этом смысле.

— Мы уже долго разговариваем, и я эти вопросы не задаю в силу их бессмысленности. А Вы все время на них выходите.

– В принципе, конечно, спрашиваешь себя. Я решила, что не хочу писать врачам и педагогам, то есть таким ключевым людям, от которых потом что-то серьезное зависит.

А если человек ничего не понимает в банковском деле или в трудовом праве, даже с моим дипломом, то его уволят в три пинка. Это не моя проблема.

Те, кто покупает дипломы – а есть и те, кто, вообще не учась, покупает сразу корочки, – если они не способны работать, они все равно будут отфильтрованы.

— Они будут отфильтрованы, но на это уйдет какое-то время. Хочется считать, что диплом — это показатель некоторой квалификации. Репутационные механизмы в банковском деле работают, там смотрят, откуда диплом?

– Конечно, должны работать. Но сейчас появилось такое количество вузов, что работодателю, через которого не проходят сотни людей, трудно самостоятельно это понять. Я думаю, где-то существуют рейтинги вузов по качеству, во всяком случае, они должны быть. Если бы я была HR-ом (специалист по human relations.- ТрВ) в реально сильной компании,я бы брала на должности, подразумевающие развитие, выпускников ВШЭ, экономфака и ГФА. Но на всех не напасешься, и людям приходится брать абы кого из Университета Нестеровой.

— Тогда Вы затрудняете задачу работодателю.

– Видимо, да. Но работодатель – банки, инвесткомпании, и особенно государство, начали осложнять мою жизнь гораздо раньше, чем я – его. Ну и если студент нашел и выбрал меня, и умудрился заработать деньги, чтобы оплатить мои самые дорогие тексты, значит он, вероятнее всего, чего-то стоит, а я просто помогаю вывести в верхний сектор рынка труда самый качественный продукт – человека, который может. Мы же не о будущих ученых-филологах или там палеонтологах говорим, там другой стиль учебы и работы, другой строй мышления, другие приоритеты, другое отношение к словам «агрессивный», «амбициозный» и другие деньги. Система резюме и рекомендательных писем – это более эффективно, чем диплом. И она, кстати, в науке работает, потому что наука интернационализируется. А диплом может получить каждый, GPA у нас не считают, а выписку, не знаю, часто ли требуют, – много ли в дипломе, как в критерии отбора, толку?

— Может быть, изначально задумывалось всё-таки не так? Любая сложная система беззащитна перед ее сознательным разрушением.

– Может быть. Всё равно, если вуз уважаемый, конечно, проще устроиться. Но письма показывают, как человек может работать, как он с людьми обращается.

— Откуда у выпускника рекомендательные письма?

– У большинства вполне могут быть, потому что очень многие и учатся, и работают.

— Есть ли в России культура рекомендательных писем? В научной среде часта ситуация, когда письмо пишет сам соискатель, а рекомендатель лишь подписывает, причем обоих это устраивает. В бизнесе не так? Почему бывший работодатель заинтересован дать честную характеристику человеку, который от него уходит? Тем более, если расставание произошло не очень гладко.

– Когда я собиралась отсюда уезжать, то на всякий случай спросила своего руководителя сектора в газете насчет письма. Он сказал – не проблема, звони как понадобится. Это было восемь лет назад. До этого момента мне даже в голову не приходило озаботиться письмами. Возможно, всё сильно изменилось с тех пор. Думаю, лучше бизнесменов спросить, особенно тех, у кого крупные компании. В маленьких-то сначала смотрят по знакомым, а в больших поток больше, соответственно отбор сложнее.

Почему заинтересован? Потому что честным быть для большинства всё же проще и спокойнее. Потом, если, например, нормального человека увольняют по сокращению, то почему бы его справедливо не охарактеризовать, чтобы он нашел себе нормальную работу? Кому от этого хуже? А недовольный сотрудник тоже может разного наговорить про фирму, так что без особых веских причин волчью характеристику вообще-то никто давать не будет. Ну и можно же просто сказать – нет, я тебе никакого письма не дам. И человек на следующем интервью может придумывать любые причины, почему у него письма нет. К тому же – я не знаю, работает ли это уже в России, – фирма-наниматель может же просто позвонить на предыдущее место работы? Опять же, не знаю, как это всё сейчас здесь построено, но штатовские ребята умеют всё, что хотят, сказать между строк, и хороший НR это прочтет.

А если человек сам пишет, а руководитель подписывает, – значит, со всем согласен, я так понимаю. 

Подписаться
Уведомление о
guest

11 Комментария(-ев)
Встроенные отзывы
Посмотреть все комментарии
ФФ
ФФ
10 года (лет) назад

Ошибычка.

Написано:
“Если бы я была HR-ом (специалист по human relations.- ТрВ) в реально сильной компании”

Следует читать:
“Если бы я была HR-ом (сотрудник отдела кадров.- ТрВ) в реально сильной компании”

ФФ
ФФ
10 года (лет) назад

“human relations” не равно “human resources”

kinvel
kinvel
10 года (лет) назад

Видимо, небывалый отдел “human relations” – это гибрид “public relations” и “human resources”. Естественно, имелся в виду отдел кадров. А по сути, дамочка сознательно вредила ВО в стране и закономерно смылась.

ab2
ab2
10 года (лет) назад

Предполагал, что где-то, в другой вселенной, такое есть, но все равно противно. И ведь не только гуманитарии – друг рассказывал и про “математиков” с купленными степенями на его факультете (эффективный вуз, между прочим), но я как-то не думал, что техника настолько цинична.

Павел
Павел
10 года (лет) назад

Очень похоже на правдивое интервью.

Я думаю, мы не смеем судить эту девушку. Она могла работать и зарабатывать только потому, что система это позволяла, система создала спрос. Появление таких профессий — лишь ответ на спрос.

Бесполезно разглагольствовать о несовершенстве мира и законов, это никому не принесет ни удовлетворения, ни покоя. Чтобы жить и развиваться достаточно принять правила игры и действовать.

Александр Пухов
Александр Пухов
10 года (лет) назад

Приятно читать о человеке столь высокой квалификации.

Serge
Serge
10 года (лет) назад

Тоже автор (Алёна, фамилия указана) дипломов и диссертаций, только рассказывает сама о себе после того как в 2012 решила сменить сферу деятельности.

На Пути в Итаку – Я Автор: жизнь изнутри
http://o-zhidanie.livejournal.com/176673.html

“Новый поворот темы (как это за границей – фальшивые диссертации и отчеты)
> (без темы) – mjonaus – 22 дек, 2012 19:32 (местное) – Развернуть
>
> al_magerit wrote:
> 22 дек, 2012 20:18 (местное)
> Ох, коллега :0.
>
> Я тоже “автор” в одной из своих ипостасей. Только в загранице это несколько чудесатее: дипломы и диссертации не нужны (один раз писала курсовую – и то девочка-заказчик была с постсоветского пространства). А вот популярностью пользуются всякие работы под гранты: то есть грант взяли, деньги проели, а отчетность подготовить надо, причем желательно было сдать ее еще вчера. Тогда нанимается “аналитик”, который реально берет и из минимальной фактической основы делает красивый отчет, объемом и форматом с докторскую и – если не вчитываться – необычайно серьезный. Вчитавшись, можно много смеяться (верх идиотизма был, когда я красным цветом и 20-м кеглем по-русски вставила через всю страницу для мужа, который у меня корректор – “Алик, выручай, не могу эту дребедень сформулировать!”) Но обычно при солидном виде (симпатичные трехмерные графики, таблицы, какая-нибудь статистика и прочая, выводы при этом должны быть хорошо написаны ну и объем листов на 300 – чтобы, помимо выводов, даже соблазна читать не было) – все сходит с рук и более того – вызывает более позитивные отзывы у принимающих организаций, чем честно выполненные реальные работы…
>
> Печально это все. тоже хочу соскочить – и никак не выходит.”

Алёна (Иркутск) писала в основном по юриспруденции и по др. гуманитарным специальностям.
Удивляет, что написание диссертации по юриспруденции у неё занимало всего месяц: то ли диссертации у юристов такие, то ли она лукавит.

Виктор
Виктор
10 года (лет) назад

Не понимаю я таких людей! Если есть у человека знания и способности, то почему их не использовать по назначению?! Почему не создать собственное дело или не стать высокооплачиваемым бизнес-консультантом? Разумеется, если эти “макроэкономические отчеты и анализы” реально чего-то стоят. Но скорее всего подобные кустарные поделки смогут конкурировать разве что с прогнозами астрологическими…

Sarcasia
Sarcasia
10 года (лет) назад

Виктор, а Вы в курсе, как “легко” в нашей стране создать свой собственный бизнес, тем более женщине, у которой семья? Да даже просто устроиться на сносно оплачиваемую работу матери с ребёнком невозможно, а все вокруг от свекрови до депутатов Госдумы шипят: “и нечего бабе работать, сиди дома”.
Это я не к тому, чтобы оправдать героиню сюжета, а просто проинформировать.

Виктор
Виктор
10 года (лет) назад

>> … как «легко» в нашей стране создать свой собственный бизнес…

Россия – не единственная страна в мире, где нужны специалисты… В прочем, Россия – одна из немногих стран где они скорее даже не нужны (по себе знаю).
Подобные отговорки про то “как всё плохо” я слышал ещё в 90-х когда начинал работать в одном из РАНовских НИИ, когда ещё не всё развалилось. Так что, да, я “в курсе” – с дипломом магистра и на базаре поторговал, и в банке поработал. А с Вашим, Sarcasia подходом можно и торговлю наркотиками оправдать – ведь “жить-то на что-то надо”.

Владимир
Владимир
9 года (лет) назад
В ответ на:  Виктор

Не надо сравнивать эту деятельность с торговлей наркотиками, во-первых. Во-вторых, чувствуется, что Вы не оказывались в ситуациях, которые требуют “неоднозначных” решений (не предать, не убивать, не торговать наркотиками, конечно, а заниматься таким вот делом, например). Вот Вам удалось применить себя, следовательно, все, кому это не удалось, неудачники, разрушители системы, неумехи. Вспомните, сколько талантливых молодых аспирантов не смогли найти себя нигде, оставаясь в России? Неужели эти достойные люди не имеют права на подобного рода заработок, схожий с репетиторством во многих отношениях, поскольку автор зачастую подменяет научного руководителя. Этот человек скорее помогает плохо работающей системе образования, которая допускает до высшего образования лишь бы кого, доводит этих людей до диплома, даже не пытаясь разъяснить человеку, что значит учиться. Такие вот авторы в самом конце “образовательного” процесса пытаются хоть что-то сделать для уже почти полностью потерянных как специалистов людей. Судя по тексту, что-то получается.

Оценить: 
Звёзд: 1Звёзд: 2Звёзд: 3Звёзд: 4Звёзд: 5 (Пока оценок нет)
Загрузка...