Конец старого и начало нового года – всегда повод задуматься о настоящем и будущем в российской академической науке. В этой связи предлагаем статью, подготовленную биологом Дмитрием Кишкиневым, выпускником Санкт–Петербургского университета, Ph.D. Ольденбургского университета (Германия), ныне Banting Postdoctoral Fellow Гуэлфского университета (Канада).
Недавнее интервью профессора Михаила Гельфанда в «Газете.Ру» [1], к деятельности которого я, в целом, отношусь положительно, побудило меня к некоторому промежуточному анализу того, какие изменения коснулись академической науки за последние несколько лет и какие возможные шаги на ближайшие годы можно было бы предложить и обсудить.
Должен признать, что предложения и обсуждения реформ, которые примерно в 2005-08 годах активно происходили на сайте scientific.ru, а затем (с 2008 года) еще и на страницах газеты «Троицкий вариант», оказались для меня и некоторых моих российских коллег очень вдохновляющими и обнадеживающими. Создавалось впечатление, что вот-вот эти обсуждения и конкретные предложения «заразят» МОН и РАН нужными реформами.
Кое-что даже получалось, но сейчас мне представляется, что это продвижение было в стиле «шаг вперед, два шага назад». Реформаторы явно переоценили свое влияние и недооценили сопротивление системы. Многие академические чиновники и научные сотрудники, несмотря на некоторое бурчание, придерживаются консервативных взглядов, не видят структурных проблем и не хотят что-либо структурно менять (реформы — это всегда риск, что ты будешь той самой «отлетевшей щепкой» когда «лес рубят»).
Это обстоятельство схоже с тем, какое ограниченное влияние на российскую политику имеет Координационный Совет Оппозиции, в котором, по иронии судьбы или скорее закономерно, Михаил Гельфанд состоит. Давайте смотреть правде в глаза. Большинство в Академии считает, что, хотя и есть отдельные шероховатости, всё, в целом, неплохо, и не надо трогать то, что хоть как-то работает. Основное желание большинства (хотя недовольство оно порой и выражает) чисто количественное, а не качественное, а именно: «Увеличивать, и еще раз увеличивать!» (гранты, зарплаты, ставки, фондирование разнообразных программ).
На самом деле, такая ситуация не специфична исключительно для России, а является частным случаем того, что экономисты называют middle income trap (ловушка среднего дохода), когда система застревает на определенном уровне, демонстрируя стагнацию производительности труда или очень медленный неустойчивый рост, отмахиваясь от необходимости давно назревших болезненных реформ, необходимых для серьезного ускорения.
Тем не менее, необходимо понимать, что период экстенсивного роста (по принципу «дайте две») заканчивается. Российская экономика, по-видимому, еще долго не увидит таких благоприятных цен на энергоносители, какие в 2011-12 годах. Госдума приняла трехлетний бюджет (2013-15) с трендом на секвестрирование (пусть пока и мягкое) расходов на образование.
Самое время предложить МОН и РАН перейти к настоящим структурным реформам, но боюсь, никто на излете относительно тучных времен не мотивирован их проталкивать. В силу ограниченности места, рассмотрю только два важнейших аспекта — система оплаты труда ученых и финансирование научных исследований.
1. Cистема оплаты и стимулирования труда.
Реформирование оплаты труда в 2006-2008 гг. было в целом успешным. Руководство РАН, хоть и со скрипом, но пошло на 20% сокращение штатов. Однако в большинстве случаев были сокращены пустующие припасенные ставки и/или возрастные кадры, которые уже давно числились, а сами работали за границей, или же в России, но научной деятельностью давно не занимались. Лишь в небольшой доле резали «по живому». Кроме того, надо понимать, что база зарплат накануне подъема 2006-08 гг. была очень низка, и даже многократное увеличение не вывело уровень оплаты труда в РАН к тому, что можно было ожидать от государств с сопоставимым уровнем подушевого ВВП. Кроме того, как я понимаю, с 2008 года происходили только индексации, едва ли компенсирующие потерю покупательской способности из-за инфляции.
Ученый должен получать хотя бы среднюю по экономике зарплату, иначе, «по градиенту» зарплат, происходит бегство кадров, особенно молодых, во внутреннюю или внешнюю эмиграцию. При этом понятно, что если завтра поднять зарплату, то эффективность труда вряд ли увеличится. Однако в долгосрочном плане это постепенно приведет к некоторому омоложению кадров и, при прочих необходимых условиях (совершенствование системы финансирования исследований, см. ниже) поспособствует увеличению эффективности.
Увеличение зарплат должно быть привязано к некоторым осмысленным показателям эффективности. Президент и Правительство это понимают, но пространство для маневра сильно ограничено. Правительство недавно одобрило программу «Эффективный контракт», по которой в 2013– 2018 годах зарплаты научных сотрудников РАН должны быть доведены до 200% от средней по экономике региона.Но как это сделать, если расходы на образование в течение ближайших трех лет будут сокращены? Уволить тех, кто не соответствует показателям эффективного контракта? Думаю, сопротивление профсоюзов будет заметным, и власть не решится на массовые сокращения. Сокращение других статей расходов, например, закупка оборудования и расходных материалов? Тогда как работать?
Скорее всего, судя по тому, как идет подготовка к подобному повышению зарплат у медиков и преподавателей, будут по максимуму применены все хитрости, чтобы повышать «бумажную» зарплату, комбинируя приписки из грантов, сокращение штатов, сбрасывания задачи на региональные бюджеты, сокращение других статей расходов, да и просто недовыполнения указания. Планы введения показателей эффективности для контрактов нового типа настораживают.
Думаю, что до того как МОН станет в спешке разрабатывать какие-то показатели для оценки эффективности, они должны быть разработаны и предложены Министерству научным сообществом. Проект этот должен увязывать повышение оплаты труда к сокращению штатного расписания существующих институтов через критерии эффективности научной деятельности. При этом нужно плотно работать с профсоюзами, объясняя им необходимость этих сокращений и разумность применяемых критериев.
Дополнительно необходимо сокращать неэффективные лаборатории (не институты!), оценивая их деятельность за последние 5–10 лет через серьезную переаттестацию. РАН в настоящий момент проводит переаттестацию институтов, но состояние дел на апрель 2012 года показывало, что Комиссия по совершенствованию структуры РАН хочет сокращать не сокращая (из 430 НИИ на 20.04.12 аттестацию прошли 73, причем 67 были признаны лидерами, 6 — стабильно работающими и ни один не попал в категорию «утратившие научный профиль»).
Михаил Гельфанд в вышеупомянутом интервью упомянул еще одну важную проблему. У руководства институтов рука часто не поднимается сокращать заслуженные кадры, даже несмотря на то, что те уже много лет наукой не занимаются, т.к. людей не хотят выгонять на мизерную пенсию. Что делать? Механизмы, предложенные Гельфандом (сформировать пенсионный фонд через штрафы институтов после их аудита) мне кажутся нереализуемыми. Аудиты необходимы, но как отдельные контрольные мероприятия, нацеленные на выявления нарушений.
Возможно, имеет смысл обсудить программу единовременного выходного пособия, размер которого нужно обсуждать. Сумма должна быть такая, чтобы человек мог, по крайней мере, 3-5 лет после увольнения компенсировать себе утраченный доход. Кроме того, имеет смысл предоставить желающим статус Emeritus с доступом к рабочему месту, собранному научному материалу, с возможностью продолжить заниматься исследованиями, но без зарплаты (с правом подавать на гранты), а также возможностью руководить работой аспирантов. Это позволило бы передать опыт будущему поколению и обеспечит плавный уход человека из Академии.
Еще одним инструментом сокращения штатов могла бы быть замена части ставок научных сотрудников на временные постдочные контракты для молодых кандидатов наук. При этом, в системе должны оставаться некоторые постоянные ставки для тех, кто в Академии остаться хочет, но не стремиться стать завлабом. Не нужно бояться того, что многие люди пройдут путь аспирантура — постдок — и уйдут из Академии в частный сектор или госаппарат. Годы, которые молодые кандидаты наук отдали исследованиям, не проходят даром для Академии, поскольку оставляют результат в виде публикаций, патентов, тренинга для студентов.
Следующий шаг академической карьеры — руководство научной группой — подходит далеко не для каждого. Люди, ушедшие из Академии в частный сектор или на госслужбу, принесут туда свои знания и экспертизу и будут высококвалифицированными кадрами, не изолированными в системе РАН. Введение института постдоков повысит мобильность кадров, увеличит число межлабораторного сотрудничества внутри академической системы и предотвратит уход во внутреннюю и внешнюю эмиграцию многих недавно защитившихся исследователей.
Мне известно, что МОН планирует вводить систему постдоков с 2014 года, но хватит ли у Министерства средств и будет ли эта программа широкомасштабной, чтобы оказать системный эффект? Делать это нужно через интегрирование в существующую систему штатного расписания, а не как дополнительную программу-довесок, на которую Минфин будет жалеть средства.
2. Система финансирования научных исследований.
В РАН наблюдается перекос в сторону финансирования по непрозрачным неконкурентным схемам (разнообразные программы тематических отделений) и очень малая доля средств на исследования распределяется через грантовое финансирование. Наши научные фонды для такой уже небедной страны, как Россия, очень недофинансированы по сравнению с другими BRIC-странами. Достаточно сказать, что сегодняшний бюджет РФФИ в два раза меньше фонда всего бразильского штата Сан-Паулу.
Отрадно, что пока попытки урезать обещанное президентом увеличение РФФИ и РГНФ отбиваются. Пока намечено существенное увеличение финансирования в 2015– 2018 годах. Но не нужно забывать, что (1) база очень низкая и (2) секвестровое давление Минфина сейчас, при сверхблагоприятном положении бюджета, удается отбивать, но что будет при дефиците бюджета, который очень возможен в следующие годы?
Возможно ли просто просить большего финансирования научных фондов? Думаю, что это безнадежная стратегия. Необходимо добиваться сокращения доли тематического финансирования с одновременным пропорциональным увеличением распределения через РФФИ и РГНФ. Кроме того, гранты РФФИ очень маленькие для проведения экспериментальных исследований мирового уровня даже без закупки дорогостоящего оборудования. Неудивительно, что зачастую гранты используются только для командировочных и иных небольших текущих расходов, а также для «отмывания» уже давно собранных, но необработанных данных.
Отдельная проблема — уровень экспертизы. Он должен быть повышен за счет активного привлечения международных экспертов, например, из Корпуса экспертов http://expertcorps.ru.
Программа мегагрантов хороша, но как это часто бывает в инициативах МОН — несистемна: (1) поддерживает слишком мало лабораторий слишком большими средствами, которые сложно освоить в короткое время, (2) этапы программы слишком коротки, чтобы дать возможность недавно созданным лабораториям проявить себя.
На мой взгляд, самой важной из предлагаемых инициатив является программа миди-лабораторий (5 лет и финансированием 10–20 млн руб. в год), но и здесь есть пространство для улучшения. Наверное, оценку заявок лучше всего было пустить через уже существующую экспертизу РФФИ и РГНФ (плюс приглашенные международные эксперты), а не создавать критерии и экспертный совет заново.
К тому же, необходимо продумать, что будет с новыми успешными лабораториями через 5 лет. Наверное, стоит сразу договариваться с организациями, предоставляющими помещения, гарантировать тем лабораториям, которые получат положительную оценку после 5-летней деятельности, помещения, а также трудоустройство завлаба, технического ассистента и финансирование не меньше некоторой доли от миди-гранта. Иначе возникнет ситуация, что новая лаборатория «на взлете» будет вынуждена сворачивать свою деятельность.
Загрузка...
Проблема в том что колличество ученых работающих в России в разы превышает способности государства прокормить и способности промышленности использовать.
Сейчас финансирование из госбюджета составляет приемерно 0.6% ВВП =2.3% бюджета = 250 миллиардов рублей. На Западе государственное финансирование науки имеет такой-же порядок : 0.5% (Япония) – 0.7%(Франция). Но помимо государственного финансирования имеется гораздо большее финансирование науки частным сектором которое составляет 2-2.5 процента от ВВП. А в России только 0.4%. Отсюда выводы: а) наука в России невостребованна, практически не нужна: б) надежд на увеличение госфинансирования нет.
Есть много развивающихся стран где ситуация не лучше, но у нас колличество ученых на 10000 населения лишь незначительно уступает Западным странам. Естественное сокращение ученых идет со скоростью 1% в год. То есть несмотря на плохие условия работы люди из науки не уходят.
Исходя из приведенных цифр каждый может сам оценить сколько ученых может прокормит страна с учетом обеспечения их нормальной зарплатой ( на уровне Индии или Бразилии), оборудованием и вспомогательным персоналом ( 1:1 – мировая констата). Но сокращение по крайней мере в 2 раз необходимо, а может быть и в 4.
С другой стороны понятно что такого сокращения российская наука не переживет. Она и 20%-го сокращения не переживет потому что система сертификации разрушена полностью. Отдельные меры глобальную проблему не решат. Нужна госпрограмма расчитанная на несколько лет по сокращению числа ученых. Но может быть и правильно что ничего не делается потому что ничего исправить нельзя.
Исправить можно все. Было бы желание. То что пока желания заниматься проблемами науки в нашем правительстве нет, говорит только о низком уровне компетенции этого правительства. Я не разделяю мнения, что Россия не может себе позволить довести финансирование науки до уровня хотя бы Бразилии. Просто нет желания у руководства страны, т.к. наука требует больших вложений без быстрой прибыли. У нас в стране ни один подобный проект не работает (взять хотя бы строительство транспортной сети). Однако, на правительство все валить не стоит. Почему-то мы ждем, что все за нас решат, а потом возмущаемся какие плохие решения “они” принимают. Разработка программы реформирования науки, в том числе, сокращения кадров (разумное, конечно,)- дело самой научной общественности, и Академии в том числе, или даже в первую очередь. Ведь если трезво взглянуть на вещи, наша наука, это суть некий осколок советской науки, причем большой осколок. Структура, принципы деятельности и т.п. не изменились. А страна стала другой. Только население сократилось на 140 млн, т.е. в 2 раза! Я уж не говорю про экономический потенциал. Цели и задачи государства совсем другие. Так что менять что-то нужно. Но главное не доверять это дело чиновникам из МОНа, которые, ясное дело, слабо себе вообще представляют что такое наука, как она работает, зачем и кому нужна. Тем более у них и с детскими садами и начальной школой хватает. Это надо делать Академии и ведущим университетам страны. А по-поводу зарплат надо исходить из прогрессирующего табеля. Сейчас табель выглядит примерно так (тыс.руб./мес): аспирант(инж)-11; нс-14; снс(кн)-17; внс(дн)-20; гнс-26. То есть пройдя ДОЛГИЙ И ТРУДНЫЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ УЧЕНОГО от аспиранта до гл. научного сотрудника получаешь “прибавку к пенсии” – то есть увеличение и без того мизерной зарплаты всего на 15 т.р./мес! Тут никакого развития науки не может быть. Должно быть как минимум инж-11; нс-25; снс-50; внс-80; гнс-120. Вот так уже и ничего вроде. Есть смысл вкалывать,… Подробнее »
Видимо стратегия уничтожения науки в РФ двух-этапная – сначала переводим всех на котракты, потом под предлогом малоэффетивной работы новые контракты уже не заключаются. Нужно сделать простую и прозрачную схему научной карьеры, начиная с многовариантости поступления в аспиратуру или соискатели, и вплоть до создания своей лаборатории. То что предлагается, в частности постдок. позиции – это имитация реформы.
Чесно говоря статья вызвала ощущение сюрреалистичное. ибо что тут называется словом “реформа” – каким образом правильно сократить науку, кого и как отбросить тобиш. это такой ПР – обидно говорить власти сокращаю, гораздо презентабельнее – реформирую. то что в любом случае, что сокращая бюджет, что сакращая кадры – итог будет один уже даже не обсуждается. такие обсуждения у меня вызывают ассоциации с трепыханием агонизирующего организма, уже трупа.
Проблема российской науки в том, что ее нет как таковой. Вся наука строится на поднятии брошенных или текущих американских (зарубежных) флагов. Это видно просто из пунктов в грантах “сравнение с мировым уровнем” и пр. Т.е. нельзя протолкнуть ничего своего, ничего нового, чем бы кто-то не занимался заграницей. И все исследования делаются именно на столько, сколько надо для отчета. Как только грант закончился эта тема бросается, начинается новая, и опять результатов именно столько, чтоб хватило отчитаться. И получаются бесконечные догонялки за американцами или европейцами.
Очень адекватная статья. Пожалуй, самая адекватная из того что я читал за последние годы.
Согласен, что одна из проблем – отсутствие корпоративной науки в РФ. При этом гос. финансирование и структура науки таковы, что препятствуют формированию корпоративной науки и частным инвестициям.
1. уровень инвестиций государства в НИР намного выше тех затрат которые готов нести бизнес на НИР. Как убедить ученого из РАН выполнить проект за 300 тыщ рублей если за аналогичное исследование от государства он получить несколько миллионов рублей? С другой стороны, внедрение такой НИР будет невозможно т.к. масштабирование и перенос исследований в производство стоит дороже чем готово платить государство (зато частный инвестор как правило имеет производственную базу и мог бы понести соответствующие затраты).
2. напомню, уровень зарплат ученых в РАН, больше чем у всех остальных ученых. Для РАМН и РАСХН м.н.с. получает 5-7 т.р. в месяц, с.н.с. 10 т.р. что препятствует ротации кадров между академиями.
3. может быть отмена кандидатских/докторских доплат и улучшит кадровую ситуацию, избавив науку от кандидатов наук защитивших диссертацию только и исключительно ради доплаты?
4. вложения государства в науку крайне несбалансированны и имеет место расслоение ученых и организаций по уровню доходов, что никак не облегчает взаимодействие.
Интересная статья. Со многим согласен…
Вот только мне кажется, что академическая наука – это не только та наука, которая в государственных академиях наук. А сделанные автором предложения напоминают попытки залатать дыры и подремонтировать в целом полуразрушенное и разваливающееся “строение” (некогда бывшее дворцом:)), которому нужна либо дорогостоящая реконструкция с участием высококвалифицированных специалистов, либо дешевле обойдется строительство нового “здания”.
Статья интересная, прочел с удовольствием. Но не могу сказать, что разделяю мнения автора по разделу “что делать” с финансированием науки. И, к несчастью, не могу предложить сильно лучшего варианта. Замечу, что пресловутые конкурентность и прозрачность нужны не исполнителям НИР, а обществу (в которое, кстати сами ученые тоже входят – парадокс). Исполнителям нужны достаточность и стабильность. Я, например, не стал бы гордо отказываться, если бы секретным, совершенно непрозрачным и неконкурентным постановлением правительства РФ моей лаборатории было бы обеспечено стабильное и досточное финансирование. Сказал бы “спасибо” и занялся бы делом. Оптимальный баланс между стабильностью и достаточностью с одной стороны и прозрачностью с другой может, возможно, помочь делу. Я полагаю, что для Российских условий оптимальной была бы ситуация, когда зарплата ученых выплачивается минимум на 80% из бюджета на неконкурсной основе, либо, если кого-то берут на работу по гранту, его зарплата должна быть задана условиями грантодателя, исходя из должности (например, заявитель просит зарплату постдока – и получает, допустим 30 000 в мес, которые будут выплачиваться 1 постдоку, нанятому заявителем). Доплаты по грантам столило бы либо запретить совсем, либо сделать их крайне ограниченными, в виде премий за хорошую работу. Отслеживать соблюдение этих условий сложно, но при желании возможно. Более того, некоторое количество средств должно выделяться на собственно работу также на внеконкурсной основе. Желательно не в виде прямых субсидий лабораториям, а в виде определенных материалов, закупаемых институтом централизовано (например, в биологии – лабораторный пластик, основные для этого профиля работы реактивы и пр.). Институтам должны также выделяться деньги на оборудование, которое должно быть доступно всем сотрудникам. В основном это должно быть крупное дорогое оборудование. Конечно, затраты на такое обеспечение институтов вырастут очень значительно. Но их в любом случае приходится нести, в том числе в виде финансирования конкурсных программ, с неизбежными потерями на сам процесс распределения, а также разные формы воровства. Учреждения, где нет ни зарплаты, ни… Подробнее »
полностью согласен с предыдущим комментарием. Отмечу, что затраты на науку, в целом, снизятся, а эффективность возрастет.
1. Если 80% зарплаты не будет зависеть от грантов, то мотивации писать грант или влезать в грант только ради денег не будет, это оптимизирует конкуренцию среди ученых заинтересованных в научном процессе как таковом и, соответственно, повысит качество поддержанных проектов.
2. Выплата денег, в виде оклада, ученым не мотивированным заниматься наукой, намного эффективнее, чем выплата зарплаты+ затрат на реактивы + приборы на ученого, который работает из под палки и за зарплату, все равно такой ученый останется формалистом и его труд принесет больше вреда. чем пользы.
3. Использование грантовых денег для оплаты труда приглашенных ученых и аспирантов также имеет перспективы т.к. увеличивает количество коллективов возглавляемых людьми мотивированными научной деятельностью а не деньгами, что поспособствует оздоровлению коллективов НИИ и ВУЗов.
4. свободное использование оборудованием также резко снизит затраты на приборы. наша наука отличается тем, что на фоне нищеты, многие лаборатории имеют индивидуальные дорогостоящие приборы. Стоило бы еще ввести возможность отчуждения от института неиспользуемого прибора и свободную передачу приборов на баланс других НИИ, без учета их ведоственной принадлежности (приборы куплены, деньги на откаты потрачены, а налоги приходится платить каждый год…), возможно, уместно допустить продажу приборов институтами по остаточной стоимости отечественным производственным структурам.
не могу не согласиться с тезисом увеличивать!» (гранты, зарплаты, ставки) поскольку у ППС и НС уже полная нищета и работают они за кормление по сути чистый феодализм