Основной корпус «Образов Италии» вышел в 1911-1912 годах, так что рецепция этого текста, разумеется, изменилась. Однако понимание этой книги не требует предварительных специальных знаний — или мне так кажется, потому что у меня такие знания есть?
Этот мотив заслуживает того, чтобы на нем остановиться подробнее, поскольку, как известно, понимание любого текста предполагает у читателя наличие некоторого тезауруса, т.е. организованных знаний о предмете этого текста. Менее очевидно — и об этом, как правило, остается лишь догадываться, — что любой автор научно-популярного текста имеет свои гипотезы о тезаурусе своего будущего читателя. Поэтому один автор полагает, что он не должен, например, объяснять, что это за сюжет — Pieta, а другой считает нужным рассказать, чем картина отличается от фрески.
Нехитрая, казалось бы, предпосылка: разве сам процесс трансформации профессиональных знаний (в данном примере — знаний об изобразительном искусстве) в изложение для всех — не основан именно на разграничении известного гипотетически всем и неизвестного им же? Разумеется, основан — только любые подразумеваемые все спустя столетие отнюдь не составляют единой группы. И если когда-то открытие Рентгена стало популярным мифом еще до того, как получило общепонятное практическое приложение в медицине, то сегодня даже высадка марсохода в массовом восприятии — событие громкое и яркое, но преходящее, как фейерверк.
В книге Муратова меня затрудняли не искусствоведческие термины (их там немного), а незнание географии Италии и еще более — ее истории. Впрочем, это не беда — благодаря Интернету доступен огромный справочный материал, в том числе карты и, в значительной мере, упомянутые у Муратова картины, а также словари.
Поэтому при всей изысканности «Образы Италии» и сегодня — удивительный по содержательности и одновременно увлекательный образец искусствоведческого очерка для всех. А ведь это один из самых сложных жанров научно-популярной литературы.
Биография Родена тоже написана для всех — на это и ориентирован жанр vie romancee. Впрочем, это действительно роман — но это «во-вторых»; а во-первых — повествование о творчестве, о становлении Родена как скульптора, об его исканиях, его драме, его художественном одиночестве. Неслучайно эту книгу так широко издавали: она действительно сделана добротно и адресована всем — молодому читателю в первую очередь. (Дэвид Вейс написал еще с десяток книг примерно в том же роде; одна из двух его книг о Моцарте — «Земное и священное» — переведена на русский язык).
А еще с помощью ридера я получила текст, который давно хотела иметь дома — да всё как-то не получалось; и с автором мы последнее время виделись нечасто… Теперь вот читаю «Энциклопедию архитектуры» В.Л. Глазычева с экрана…
Покойный Вячеслав Леонидович Глазычев владел всеми нюансами эссеистического жанра. Даже в пределах элегантно-провокативного стиля он умел писать для всех — в том числе о весьма специальных материях. В «Энциклопедии архитектуры» Глазычев виртуозно совместил взгляд конструктора и взгляд эстета, эрудицию историка и пафос просветителя.
В качестве вступления к «Энциклопедии» он написал главы о роли Земли, Воды, Света и Огня, Зелени, Воздуха, Толпы и Времени в истории создания рукотворных сооружений. Читатель не успел оглянуться — а его уже ввели в «пространство обитания», именно сюда, а не в хранилище древностей и не на страницы древних кодексов.
За рассказом о роли «стихий» следует повествование об «алфавите» архитектуры: сначала о стойке, стене, балке, своде и куполе, затем — о таких элементах, как комната, коридор и лестница. И на каждом развороте книги — два-три фото с пространными подписями.
Я долго думала, для кого эта книга не представляет интереса? Я уверена, что даже не умеющий читать ребенок охотно ее полистал бы — и, может быть, начал бы разбирать слова?..
Загрузка...