В Южной Африке, на территории Бопутатсваны, туристы могут обозревать восстановленный город древней африканской цивилизации – роскошный Дворец Правителя; «Мост Времени» к нему, уставленный статуями слонов; внушительного каменного леопарда у Храма Творения; бассейны, окаймленные пальмами. Некий северный народ проник сюда 3 тыс. лет назад и возвел всё это великолепие, потом землетрясение разрушило город, а окрестные чернокожие племена растащили остатки. И вот английский археолог из поколения Сесила Родса нашел и раскопал Утерянный Город, а нынешние технологии позволили датировать его и восстановить всё, как было…
Тысячи туристов ходят по улицам Утерянного города, любуются экзотикой, но администрация не скрывает от них, что всё это – симулякр. Международная группа отелей Sun International построила археологический памятник на пустом месте, в основу положила миф, тоже сконструированный, но по образцу существующих мифов о Великом Зимбабве, копях царя Соломона, палатах царицы Савской. Главный архитектор калифорнийской команды строителей Джералд Эллисон признает, что всё это – чистейшая фантазия, но «окрашенная наследием Африки». Во дворце устроили, естественно, отель. Мартин Холл, археолог из Кейптауна, описавший этот искусственный памятник в начале 90-х (Hall, 1995, и др.), рассматривает его как колониальное создание, утверждающее превосходство северных колонизаторов над черным населением, и одновременно как типичный продукт постмодернизма с его подменой реалий перформансом, инсталляцией, игрой.
В 70-е годы ХХ в. появилась такая струя в археологии… нет, не в археологии, а возле археологии – Mock Archaeology (пародийная, поддельная, жульническая археология).
То ли пример оказался заразителен, то ли идеи постмодернизма действуют на археологию одинаково повсюду, но в Великобритании, мировом центре археологии, разыгралась подобная же инсталляция. В 1999 г. Марк Дайон провел видимость археологических раскопок на берегу Темзы, а затем имитировал с собранным мусором археологические исследования: документировал, зачерчивал, классифицировал, проводил анализы и, наконец, сделал выставку в галерее Тейт. Самый влиятельный профессор Кембриджа Колин Ренфру лорд Кеймсторн сопровождал эту имитацию своей квалифицированной лекцией.
«Всё это, – утверждает он, – явно выглядит очень похоже на археологию, и, когда встречаешь энтузиазм некоторых добровольцев, чувствуешь себя тоже как там. Но есть ли это археология? Подобно этому Марк Дайон называет себя художником, а конечный продукт оказывается на выставке в галерее Тейт (и потом он был приобретен галереей), но есть ли это искусство?… Право, археология -то, что делают археологи» (Renfrew 2003: 85-86, 88).
Дайон делал всё, что делают археологи – копал, аккуратно собирал, чертил, классифицировал, выставлял. Правда, он не имеет археологического образования и не является сотрудником археологического учреждения. Но и некоторые славные археологи прошлого – тоже. По сравнению с классическими раскопками сэра Мортимера Уилера середины прошлого века, работы Дайона, отметил Ренфру, выглядели гораздо более похожими на его собственные, профессора Ренфру, археологические раскопки, чем кессонный метод Уилера!
Ренфру здесь не отмечает только одного существенного отличия:
Дайон не ставил перед собой задачу отыскать древности и понять по ним прошлое, тогда как Уилер и Ренфру преследовали именно эту цель. Ренфру лишь замечает: «Мы раскапываем прошлое, не правда ли?» (Renfrew 2003: 88). Более важным представляются Ренфру не цели, а процесс археологического исследования. Как у современного искусства: тот же Ричард Лонг, чьи произведения превозносятся профессором Ренфру, бродит по свету и делает не очень трудоемкие, но заметные изменения на местности – тут копнет, там переложит камень, – и этот процесс есть для него искусство. Правда, для Дайона этот процесс – как археологического исследования, так и искусства – всего лишь забава, пародия, шутка.
Аналогичную, но гораздо более масштабную шутку предприняли журналисты Петербурга, и их поддержали археологи Эрмитажа. В 2004 г. в Эрмитаже была организована грандиозная выставка «Золото болот», все экспонаты которой были продуктами свободной фантазии современных художников. На выставке было представлено некое племя древних болотных карликов, их культура и творчество, золотые статуэтки и украшения, деревянные резные фигурки, планы поселений, дневники археологов, якобы копавших эти поселения, гербарии и коллекции насекомых – образцы фауны и флоры географической среды, чертежи погребений. К выставке был издан роскошный том in quarto (Анатолий Белкин. Золото болот, 2004), заполненный цветными иллюстрациями в лучшем эрмитажном стиле, на глянцевой бумаге, хорошим для научного издания тиражом (1500 экземпляров). Тому предшествует предисловие директора Эрмитажа профессора М.Б. Пиотровского. В статье видного сотрудника Эрмитажа Ю.Ю. Пиотровского приводится цитата из Артуро Перес-Реверте: «По сути, игра – это единственная по-настоящему серьезная вещь».
Когда я был молодым, очень популярен был в журналах раздел «Физики шутят». Вот сейчас и археологи шутят.
Но mock archaeology переводится не только как «пародийная, шуточная археология», «археология понарошку», но и «жульническая, поддельная, фальсифицирующая археология». Между тем, в археологии подделки только очень неопытными сотрудниками, новичками, воспринимаются как невинные шутки. Ведь в археологии раскопки памятника идентичны его уничтожению. Вторично раскопать и проверить, как там вещи лежали, невозможно. Поэтому за такие шутки (подбросить подделку и т.п.) я немедленно увольнял из экспедиции. Более того, правила раскопок входят в критерии научности. А критерии научности археология привыкла воспринимать всерьез, и размывание этих критериев – на берегах ли Темзы или на берегах Невы – может для нее оказаться рискованными шутками. Опасными шутками. Мне вполне доступен юмор, но нужно очень строго разграничивать шутки и серьезное дело. И, пожалуй, не увлекаться культивированием шуток, слишком близких к делу.
Конечно, археология и Эрмитаж – здесь только показатели общего тренда к постмодернизму. Он касается всех искусств и всех наук. Что такое планируемая «Силиконовая долина» в Сколково? Тот же симулякр. Идея в том, чтобы туда потекли из всех стран инвестиции и мировые светила науки съехались работать там. Но заведомо ясно, что для того, чтобы то и другое произошло, нужно обеспечить атмосферу, в которой инвесторы будут уверены, что затеянное ими дело не отнимет кто-нибудь из госбезопасности или из приятелей властителя, а ученые – что их не обвинят в передаче информации в Зимбабве. А это значит, что нужно сначала выпустить Ходорковского и Данилова со товарищи и отдать под суд инициаторов и исполнителей этих судебных затей. Без этого можно, конечно, взять Вексельберга за фаберже и побудить его финансировать Сколково, можно привлечь и других домашних миллиардеров, можно вложить государственные миллиарды, но получится не настоящая Силиконовая долина, а Утерянный город Бопутатсваны.
Если выяснится, что у Вексельберга не ладится, то не назначить ли Анатолия Белкина главой проекта? «Золото болот» всегда на поверку оказывается мишурой, а вот «карлики болот» ближе к реальности и даже умеют мечтать.
Белкин А. 2004. Золото болот. Собственная версия. Каталог выставки. Санкт-Петербург, Эрмитаж.
Hall M. 1995. Great Zimbabwe and the Lost City. – Ucko P. (ed.). Theory in archaeology. London and New York, Routledge: 28-45.
Renfrew C. 2003. Figuring it out: Whmt аге we? Where do we come from? The pаrаllel visions of аrtists аnd аrchаeologists. London, Thames аnd Hudson.
Загрузка...