Приведенные ниже размышления о том, какие книги следовало бы выдвигать на премию «Просветитель», возникли из конфликта моих представлений о научно-популярном жанре и списка книг, предложенных в ЖЖ-блоге моей коллеги и друга Н. Деминой (напомню этот список:
1) Халатников И.М. Дау, Кентавр и другие. Тор non-secret. М.: Физматлит, 2007;
2) Заславская Т.И. Том 3. Моя жизнь: воспоминания и размышления. Избранное в 3 т. М.: ЗАО Издательство «Экономика», 2007;
3) Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940-1960-е годы. История, теория и практики. СПб: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге: Европейский дом, 2008;
4) Шноль С.Э. Герои, злодеи, конформисты отечественной науки. Изд. 3-е, перераб. и доп. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010;
5) Кон И.С. Мальчик – отец мужчины. М.: «Время», 2010.)
Эти книги (кроме Халатникова) я читала, а о некоторых из них еще и писала. С моей точки зрения, требованиям конкурса «Просветитель» здесь соответствуют только книги С.Шноля и И.Кона. Остальные принадлежат к мемуарному, а не к научно-популярному жанру; а книга Фирсова, с моей точки зрения, вообще не имеет четкой жанровой привязки.
Мемуары ученых, нередко включающие важные и полезные размышления о судьбах отдельных людей и об истории научных коллективов, а также рассказы об экспедициях, научных конфликтах, удачах и разочарованиях, могут быть в высшей степени поучительны. Но даже если мы находим там сведения по истории научной «борьбы мнений» или рассказы о научных открытиях, -эти тексты (в случае удачи) многое говорят о людях и эпохе, но ничего не популяризируют. Да и цели такой не ставят.
Возьмем, например, такие замечательные книги, как «Просто жизнь» С.В. Житомирской и мемуары Т.И. Заславской. Хотя в книге Житомирской подробно рассказано об истории и, увы, гибели Отдела рукописей Ленинской библиотеки, задачи автора существенно отличались от тех, что решала М.Чудакова в известной книге «Беседы об архивах», изданной в свое время как раз в научно-популярной серии «Эврика». Я знаю пример того, как молодая девушка, прочитав эту книгу Чудаковой, решила стать архивистом – и стала им.
Прочитав книгу Сарры Владимировны Житомирской, можно многое понять, а главное – поумнеть, но книга эта написана для того, чтобы рассказать об эпохе, а вовсе не о профессии архивиста или библиографа. Мемуары Т.И. Заславской прежде всего ценны как разговор о времени и судьбах, о борьбе автора за право просто жить, учиться и вообще состояться. И, разумеется, из них мы узнаем многое об истории такого уникального явления, как Новосибирский Академгородок. Но уж если говорить о просветительстве в области социологии, то эту функцию в большей мере выполняет довольно специальная – и замечательно сделанная – книга Г.С. Батыгина о советской социологии 60-х годов.
Закономерен вопрос: «просветительство» как задача – разве оно предопределяет жанр? Я думаю, что нет. Например, именно с просветительскими целями я некогда постаралась рассказать о письмах русского историка Преснякова, о дневниках художницы Мавриной и советского историка Манькова, о подвиге непременного секретаря Российской академии наук, индолога С.И. Ольденбурга.
Мемуары пишутся для того, чтобы «остановить» – а главное, восстановить – время и себя в нем. Главный предмет мемуаров, как, впрочем, дневников и писем, – личность мемуариста, а не предмет его интересов сам по себе – и это неизбежно. Например, в книге «Суховей» – мемуарах известного генетика Р.Л. Берг (М., 2003) – много страниц посвящено ее работе с дрозофилами. И тексты эти великолепно характеризуют автора, но если вы и до того мало что знали о генетике, то останетесь более или менее «при своих». Тот, кто захочет рассказать широкому читателю о вкладе Р.Л. Берг в генетику, вынужден будет вначале все-таки много чего написать о самой генетике, какой она была в момент вхождения героини в науку, – мемуарный текст будет ему подспорьем.
Мне представляется, что просветительство как интенция много шире задачи популяризации науки. Например, мы не пытаемся «популяризировать» живопись как таковую, но мы можем не только рассказать малосведущему читателю о художниках, но попытаться научить его видеть изобразительное искусство разных эпох.
Не забудем, однако, что премия «Просветитель» ориентирована именно на книги, цель которых – популяризация научных достижений и, как мне представляется, повышение престижа тех, кто занят наукой. А если задачи премии в действительности шире, то об этом самое время сказать и – погромче.
Ревекка Фрумкина
Загрузка...