В 2008 году в России социологи отмечают сразу два своих юбилея: 50 лет назад была создана Советская (ныне Российская) социологическая ассоциация, а 40 лет назад – Институт социологии РАН. Текущий год мог бы стать Годом социологии, если бы ранее не был объявлен Годом семьи. Однако юбилейные торжества проходят на самом высоком уровне. 26 марта в Президиуме РАН состялась юбилейная сессия Академии наук «Социология в XXI веке», а 21-24 октября 2008 года в Москве пройдет III Всероссийский социологический конгресс. Накануне юбилейных мероприятий известный российский социолог, доктор философских наук, профессор, декан факультета социологии ГУГН Владимир Ядов дал «Троицкому варианту» шуточно–серьезное первоапрельское интервью.
– Владимир Александрович, социологами рождаются или становятся?
– Первые российские социологи-шестидесятники происходили из разных научных сословий: философов, историков, математиков и т. д. Помните у М. Е. Салтыкова-Щедрина (1826-1889): откуда дворяне? – из дворян, купцы? – из купцов, разночинцы? – из разночинцев. А откуда крестьяне? Так, сами по себе – из грязи. Так и социологи. Люди сегодня становятся социологами путем получения университетского образования, но, увы, далеко не все из них потом продолжают заниматься социологией. Впрочем, это типично во многих профессиях.
– Как бы Вы прокомментировали проходящую в России реформу науки?
– Российские реформы в науке имеют свою специфику и подчас очень забавны. Рассказывают, что в 2004 году Владимир Путин вернулся из своей поездки по Индии и, потрясенный тамошними «силиконовыми долинами» – тех-ноградами, распорядился создать российские, еще лучшие. Правительство выполнило его поручение «в принципе». Техноградами были объявлены сети научных центров, опытных производств и проч., но с национальной спецификой: один объект от другого – за тысячи верст. Любопытно было бы подсчитать себестоимость полученного такими техноградами «хай-тек» продукта.
– Как Вы считаете, может ли наука нормально развиваться в недемократической стране?
– Вопрос, конечно, интересный, но я отвечу уклончиво – расскажу подлинную историю про изобретателя Льва Термена (1896-1993). Это был инженер–самородок без высшего образования, еще до Октябрьской революции придумавший механический инструмент наподобие пианино, позволяющий воспроизводить звуки оркестра. Мне довелось присутствовать на каком-то юбилее Ленинградского Физтеха, куда Термен был приглашен в качестве почетного гостя.
Он вышел на трибуну и повел длинный стариковский рассказ: «Знаете, – говорил он надтреснутым голосом, – после переворота семнадцатого года Михаил Иванович Калинин пригласил меня в Москву показать свой инструмент. Однажды мы музицировали с Надеждой Константиновной Крупской, и в это время вошли разные комиссары. Феликс Эдмундович пригласил меня к чаю с сушками и спросил: не могли бы Вы отправиться с агитпоездом на фронт, чтобы поднять боевой дух красноармейцев? Я поехал, и лучшей аудитории, поверьте, у меня не было.
Потом Дзержинский снова пригласил меня к себе и спросил, как бы я отнесся к турне по разным странам? Я подумал и дал согласие, а Феликс Эдмундович как-то жестко (даже на него не похоже) сказал, что я должен выполнить одно секретное и важное для страны поручение – надо узнать диаметр выхлопной трубы нового американского танка. Я сказал, что попробую.
И вот, я приехал в Америку, наладил там производство моего инструмента «Терменвокс». Периодически из советского посольства приезжали какие-то люди и спрашивали о диаметре танковой трубы. Я им говорил, что пока еще с военными танкистами не встречался. Был случай, мы музицировали с Альбертом Эйнштейном, но он – теоретик и ничего про американские танки не знал. Затем я влюбился в девушку-негритянку. Но тут приходит советский корабль, и меня просят показать свой инструмент матросам, любимую девушку с собой не брать.
На корабле меня отправили в трюм и потом привезли на Лубянку. Обращались со мной очень хорошо и отправили в замечательный научный институт, где я работал с выдающимися инженерами. Мы разработали направленный электронный луч, с помощью которого по колебаниям оконного стекла можно было прослушивать разговоры в иностранных посольствах. Но потом все развалилось. Лабораторию закрыли. Денег на работу нет. И кто я сейчас? Старший лаборант физфака МГУ, учу студентов на старом оборудовании».
Если же говорить о демократии и социальных науках, то в недемократическом обществе они «нужны» так же, как нужен Ученый Совет при Чингисхане. Это формула не моя, а моего друга, увы, ушедшего от нас, выдающегося российского социолога Бориса Грушина (1929-2007). В 1992 году он был включен в Президентский совет при Борисе Ельцине, но вскоре без всякой шумихи и публичных заявлений оттуда вышел, сказав близким друзьям: «Не хочу быть ученым советником при Чингисхане».
– Большинство российских научных журналов имеет невысокий индекс научного цитирования. Нужны ли, на Ваш взгляд, научные журналы на национальных языках?
– Само собою, нужны. Карл Клаузевиц (1780-1831), немецкий военный теоретик и историк, сказал: «Француз как математик, пока не переведет на свой язык, ничего не поймет». Надо, чтобы не только специалисты в своей профессии, но и другие могли читать, что пишут обществоведы. Иначе мы, обществоведы, не выполним свою гражданскую миссию – рассказывать и объяснять: «Что же с нами происходит?»
– Вы являетесь автором многих афоризмов, которые записывают за Вами студенты на лекциях по социологии. Как рождаются эти афоризмы?
– Думаю, что многое из сказанного мне приписано по ошибке или незнанию. Я люблю юмор, но далеко не часто изобретаю своё и с Юрием Никулиным тягаться не берусь. Особенно полезны дидактические шутки, они хороши для усвоения серьезной проблемы.
Например, чтобы студенты запомнили правило несводимости особенностей сложных социальных систем к простейшим (так называемая «нередуцированность»), я на лекции рассказываю как академик Алексей Николаевич Крылов (1863-1945), выдающийся математик и кораблестроитель, отреагировал на выступление молодого инженера-лейтенанта на совещании в Кремле накануне войны.
Обсуждалась проблема создания линкоров. Один молодой офицер заметил, что дискутировать по этому поводу три дня не стоит, и предложил такое решение: надо просто увеличить масштаб крейсера до размеров линкора. На это А. Н. Крылов заметил: «Идея блестящая, боюсь только, что матросики в гальюны будут проваливаться».
Студенты-социологи уже на первом курсе (я читаю у них введение в профессию) великолепно запоминают классификацию идеальных моделей исторически прогрессирующих типов социального действия (от низшего типа – традиционного, к высшему – целерациональному), предложенную немецким экономистом, социологом и историком культуры Максом Вебером (1864-1920). Тип социального действия, предшествующий целерациональному, Вебер назвал ценностно-ориентированным. Для его большего понимания студентами я рассказываю им такую байку: Астрономы сообщили жителям планеты, что через три дня планета Земля погибнет из–за столкновения с огромным метеоритом. В одних странах – оргии, в других люди толпами молятся, а на Красной площади демонстрация: «Закончим пятилетку в оставшиеся три дня!». Это и есть ценностно-ориентированное действие.
Шутки-шутками, но беда в том, что в последние годы в университет начали поступать студенты, которых мой коллега-социолог Михаил Черныш назвал поколением «Дом-2», не знающие базовых вещей из истории и литературы. И, к сожалению, помимо моих шуток они ни черта не усваивают. В этом году мы отчислили уже пятерых первокурсников. Так что бывает не до смеха.
– Не могли бы Вы рассказать несколько наиболее любимых Вами анекдотов.
– Это, разумеется, шутки о социологах. Американский таков. В 6 p.m. три солдата-
отпускника ищут дешевый отель. Им предлагают общую комнату на 12-м этаже. Они согласны. В 7.26 p.m. двое матросов, также отпускников, приходят с такой же просьбой и соглашаются разместиться с солдатами, рассудив, что нас двое, но и один моряк задаст перцу трем «сапогам». 10 p.m. Старуха-нищенка просится в дешевый номер и не против разместиться в одной комнате с пятью парнями. В 5 a.m. две уставшие за день проститутки также поднимаются на 12-й этаж.
Утром, в 8 часов, матросы, а вслед за ними солдаты выпивают по чашке кофе и уходят. В полдень, чертыхаясь, спускается старуха-нищенка, выпивает стакан молока и отправляется к ближайшему храму. В 9.40 вечера две проститутки, опрокинув по стаканчику виски, выходят на свою работу. Мораль: 50% американцев после ночного сна пьют кофе, 10% – молоко и остальные – виски.
Другой анекдот, еще советских времен. Чукча сидит у чума на берегу северного моря и читает журнал «Социологические исследования». Подходит его приятель: «Слушай, у нас в стаде олень пал». Читатель не поворачивает головы. Приятель приходит снова и говорит: «Однако, второй олень сдох». Та же реакция. Когда тот прибегает в десятый раз, чукча-читатель отрывается от журнала и говорит: «Да, есть такая тенденция».
Еще один анекдот связан с афоризмом, принадлежащим перу моего близкого коллеги, известного российского социолога Геннадия Батыгина (1951-2003), человека с великолепным чувством юмора. Иногда было трудно понять, когда он шутит, а когда – нет. Именно он пустил у нас выражение «придурки делают науку», мол, ученым деньги не платят, а они все равно работают. В этой связи в Академии был такой анекдот. Когда ученым в РАН ни черта не платили, ученый секретарь подошел к президенту и говорит: «Что делать? Мы не платим, а они на работу все равно ходят». А он ответил: «Как что? Бери деньги за вход!» Моим студентам эта история запомнилась, и когда они теперь говорят друг другу «ну, ты настоящий придурок» – это серьезная похвала.
Напоследок хотел бы сообщить читателям «Троицкого варианта» свежий афоризм от Виктора Степановича Черномырдина. Рассказывают, что на одной из встреч с сокурсниками он, как всегда серьезно, сказал: «Мы всё можем, мы решительно всё можем… Было бы время подумать…».
Беседовала Наталия Демина
Загрузка...